канализационного люка. Кажется, в меньших размерах примерно такое же желание возникло и у Маши. Не потому, чтобы я был ей чем-то дорог или хоть немного привлекателен. Просто тон генерала не содействовал спокойствию и умиротворению.
– Хотите, можете ехать с нами. Тогда проведете оздоровительный сеанс прямо в машине. Да и на месте времени будет в избытке. С вашим Иваном Казимировичем я договорюсь. Пикника не обещаю, но хоть прогулку…
Вряд ли Константин делал предложение искренно. Лишний повод отвязаться, оставаясь при этом джентльменом.
– Придется так и сделать, – явно неожиданно для генерала заявила Маша.
Ей-то что? Сидеть на прекрасно оборудованной базе тоже довольно скучновато, а за пределы ее выход без специального разрешения начальства со вчерашнего дня был прекращен. Под предлогом комендантского часа.
Между прочим, совершенно правильно. Учитывая, мягко говоря, не вполне спокойные условия для любых самых кратковременных путешествий.
Тем ценнее в глазах многих стали казаться любые отлучки за пределы охраняемой территории. Люди не ценят своего счастья. Сидели бы лучше на месте. Так нет, куда-то хотят…
Маша лишь скинула халат. Глуповато смотрится доктор при полном параде в автомобиле. Намек на чью-то болезнь – весьма серьезную, раз уж понадобилось обрядиться, словно в больнице. Укол можно сделать и так.
– Слушай, Костя, я тебе действительно так нужен? Серега с тем же успехом может покатать тебя хоть до зари.
– Сам же говорил о представительности. Маша сойдет за секретаршу. А Сергей вообще поведет другую машину. По свите встречают, по результатам провожают. Слышал такую поговорку?
Свита оказалась знатной – по виду. Четыре легковушки, пусть лишь в одной сидело трое, а в остальных – по паре человек. Три микроавтобуса, один пустой, а два – с вооруженной, вплоть до пулеметов, охраной. Надо бы бэтээр взять, чтоб еще солиднее смотрелось, только тогда издалека даже самому тупому было бы ясно – армия идет. Или иная солидная структура. А привлекать внимание до такой степени Линевич не хотел.
Все равно получилось основательно. Головным шел микроавтобус с охраной, другой с бойцами замыкал колонну. Все прочие уместились внутри, чуть растянувшись, хотя специального приказа о дистанциях не было. Словно подсознательно водители подумывали о возможном нападении, а что может быть опасней скученности на дороге?
Маша устроилась на заднем сиденье, место рядом со мной занимал Константин. Лучше бы наоборот, только с начальством не поспоришь.
– Костя, куда мы вообще едем? Я понимаю, у некоторых существует привычка к тайнам, так ведь по- любому скоро все станет явным.
В зеркале я видел несколько удивленное выражение на лице докторши. Не иначе Линевич пользовался на базе авторитетом. И мое панибратское отношение к нему не то шокировало, не то заставляло думать обо мне как о не менее важном человеке. Нет – человечище.
– Надо встретить одного товарища. Ладно, господина, который нам может оказаться товарищем. Представитель бизнеса, человек состоятельный, энергичный, главное – производственник.
– Спонсор?
– Не только. Сам же убеждал – надо создавать промышленность, которая могла бы во всем конкурировать с зарубежной. Вот он и является одним из тех, кто ратует за возрождение былой мощи.
– Хоть кто-то, – я не сдержался и перекрестился.
Есть еще люди, и надо молить бога, чтобы их было больше. Грешным делом даже казалось – точка невозврата пройдена, и все упрется в самое элементарное отсутствие кадров. Тех самых, которых некогда было завались, но в постперестроечные годы кто умер, кто состарился, а кто потерял знания и опыт, занимаясь абсолютно не тем. Рабочие, инженеры – их же растить надо, обучать, а тут население поголовно полезло в менеджеры.
– Молод? – внезапно спросила Мария.
– Кто? – не врубился Константин.
– Миллионер, кто же еще?
– Не очень. – Генерал улыбнулся.
Ему хорошо, а мне стало неприятно и захотелось прижать этого миллионера в глухом углу и отбить всякое желание смотреть в сторону посторонних женщин. Пусть лучше любуется законной супругой. Должна же таковая иметься у серьезного солидного человека.
Безучастное выражение лица удалось сохранить с трудом – когда заметил в зеркале женский взгляд, явно оценивающий произведенный на меня эффект.
В целом дорога выдалась спокойной. Не знаю, как там вдали от трасс, что творится в провинции, но в ближайшем Подмосковье некое подобие порядка было наведено. Не стреляли, и ладно.
Не то чтобы власть чересчур любила собственный народ, просто ту его часть, которая находится поближе, поневоле приходилось чуть задабривать и одновременно за ней же следить. Бунт в столице много опаснее бунта в провинции.
Не проследили, прошляпили, зато каков был итог! А ведь могли бы пойти дальше – вплоть до свержения правителей. Мало ли было всевозможных оранжевых революций!
Эту бы наверняка в первый момент объявили коричневой – по давней привычке обвинять в фашизме всех, кто не согласен с текущим курсом руководящего аппарата и стоящих за ним лиц.
Должен ведь кто-то стоять за властителями – всегда и везде. Не народ же выдвигает людей на самый верх государственной пирамиды.
Примерно через час мы оказались на небольшом военном аэродроме. Бывшем военном, так как никаких боевых или транспортных самолетов на поле я не заметил. Как, впрочем, и гражданских. Просто впечатление демилитаризации пришло в голову сразу, едва увидел некоторую заброшенность.
Аэродром вроде продолжал использоваться, тут даже сохранилась военная охрана, но это были жалкие остатки, больше призванные защищать от бандитов перевозимые коммерсантами товары или уж не знаю что еще. Но склады в отдалении принадлежали штатским, и какие-то контейнеры под навесом – тоже. И даже люди в форме гражданского воздушного флота бродили по сторонам по каким-то своим делам.
– Скоро прилетят, – Линевич взглянул на часы.
Кто-то из прибывших с нами торопливо направился на поиски диспетчера. Уточнить, узнать. В авиации абсолютной точности не бывает. Погода, техника, вообще непонятно что…
Кстати, в нынешней безэлектронной ситуации полеты вообще вернулись ко временам моей юности – если не раньше. Все крутое, навороченное поставлено на прикол, если не рухнуло в момент Катастрофы, и что осталось? Старый добрый «кукурузник»? Машина надежная, да больно неторопливая.
– Все-таки пассажирские аэропорты получше. Хоть буфет имеется.
– Пассажирские аэропорты не работают. Там такое творилось! – серьезно взглянул на меня Линевич. – В «Шереметьеве» как раз в самый момент борт на посадку заходил. Рассказать, что из этого получилось?
Он украдкой покосился на Машу. Не всякие вещи приятно говорить в присутствии женщины. Да и нам, видавшим виды мужикам, подробности порою знать ни к чему. В общих чертах представить нетрудно. Несколько секунд, в которых заключено все. Резкое падение, взрыв, бушующее пламя… И повезло тем, кто умер, не успев ничего понять. А вот кто в последние мгновения понял…
Пилоты все осознали в любом случае. Отказ приборов – всех одновременно, и стремительно приближающаяся полоса…
Сколько успевает пережить человек за один миг? И как повезло тем, чей рейс по какой-либо причине был отложен…
Нет ничего надежнее собственных ног. Уж тут точно никакой отказ компьютеров не страшен.
Интересно, а как моряки? Нашли дорогу в родные порты после отказа средств навигации? Секстан давно вышел из употребления, и вряд ли новоявленные штурманы умеют пользоваться этим нехитрым приспособлением. Просто плюсом там должно было послужить время. Немедленных катастроф быть не
