свидетельствовали: сначала с утра появились какие-то жалкие люди, которые на ломаном арабском просили еды и воды. Однако уже в полдень предъявились персонажи другого рода, которые требовали продуктов уже в другом тоне. А если обнаруживалось какое-либо брошенное арабское владение или покинутая квартира, то они приступали к откровенному грабежу, вынося оттуда все, что представляло для них интерес.
Конечно, это был позор, но официальная «Хагана», занятая решением своих военных задач, не могла уделить этому должного внимания. Хуже, когда в грабеж включались диссидентские организации, причем их интересовали вещи посерьезнее, чем продукты или кухонная утварь. Так, к одному офицеру «Хаганы» прибежал взволнованный владелец арабского гаража и сказал, что некоторое время назад группа людей забрала у него сразу 180 новеньких автомобильных покрышек. В ответ на его протесты они заявили: «Это реквизиция» — и даже вручили ему расписку. Офицер посмотрел на листок бумаги с парой строчек на иврите и произнес: «К сожалению, ничем не смогу вам помочь. Это — «Иргун». Они же отличились и в другой ситуации. Обшаривая свои новые владения, группа «иргуновцев» наткнулась во дворе арабского госпиталя на целое стадо овец, которое директор больницы приберегал для своего персонала и пациентов «на самый черный день». Для оголодавших евреев эта находка представляла неоценимое сокровище. Не теряя времени даром, они сразу стали брать животных «на привязь», намереваясь тут же отогнать их на свои позиции. Но тут появился тот самый директор Хассиб Булос, который, возбужденно жестикулируя, стал доказывать, что овцы принадлежат в конечном итоге «Красному Кресту». В доказательство этому он настойчиво демонстрировал свою нарукавную повязку с изображением Креста. Язвительный «шеф» экспроприаторов быстро нашелся: «А что, твои бараны тоже имеют такие повязки?» Растерявшийся араб даже не знал, что и ответить, а «иргуновец» быстро закончил: «Ну, так значит, они остаются со мной». И баранов тут же погнали за еврейские линии.
…Араб Наим Халаби чувствовал себя более уверенно, чем другие. Свою квартиру он не покинул, а имевшийся у него новенький «виллис» зеленого цвета предусмотрительно поставил в гараж к другу, сняв с него карбюратор. И вдруг, к своему изумлению, он увидел, как его автомобиль благополучно проехал своим ходом мимо окон и скрылся за углом. На водительском месте сидел незнакомый человек. Не поверив своим глазам, Халаби бросился в гараж. Его опасения подтвердились — выяснилось, что какие-то неизвестные вскрыли гараж, поставили карбюратор на место и угнали машину…
…Также эти два дня 15 и 16 мая отмечены в истории как дни Победных Сводок. Арабские армии вошли в пределы Палестины. По радиоволнам зазвучали победные коммюнике и сводки. Правда, за отсутствием настоящих побед там упоминались изначально арабские занятые населенные пункты и объекты. Израильская пропаганда даже не трудилась официально опровергать эти сообщения…
Словно чтобы компенсировать свои явные провалы вне стен Старой крепости, арабы резко усилили свой нажим внутри — там, где их положение считалось наиболее выигрышным. Большую роль тут сыграл Фавзи Эль-Кутуб. На его «оружейном заводе», размещенном в бывших турецких банях недалеко от мечети Омара и могилы Абделя Кадера, было изготовлено 25 смертоносных зарядов. Все они были снабжены детонаторами и бикфордовыми шнурами, купленными в Дамаске на деньги Муфтия. В присутствии где-то трех десятков своих последователей Фавзи публично поклялся снести один за другим, все до единого дома иудеев в их квартале.
Чтобы показать пример, он первым подхватил бидон, набитый взрывчаткой, и бегом устремился к комплексу зданий, называвшимся «Домами Варшавы». Захлопали выстрелы обороняющихся, тем не менее бидон был поставлен у фасада и взорвался, обрушив эту стену. Пораженный осколками острых камней, Фавзи вернулся к своим. Постепенно кровь стала просачиваться сквозь одежду, и за ним потянулся поистине «кровавый след». Выстрелы и какофония боя, также вид собственной крови привели его в состояние крайнего возбуждения. Ткнув пальцем в первого попавшегося подчиненного, Фавзи жестом показал ему, что он будет следующим. Испуганный человек спиной вжался в стену, умоляя о пощаде, но Фавзи был безжалостен. Обнажив свой револьвер, он заявил, что дает ему единственный выбор: или собственноручно пристрелит несчастного как последнего труса и негодяя, труп которого не будут жрать и поганые собаки, или у него еще есть шанс принять смерть героя и попасть на небо в компании самых достойных «шахидов» (мучеников), павших за веру. Араб кивнул головой, зажмурив глаза, прошептал несколько строк из Корана и побежал по улице, прижимая к животу бомбу с зажженным шнуром. Спустя минуту раздался взрыв. В это время готовился уже третий бомбист…
Воодушевленные зрелищем разлетающихся на куски еврейских домов, подогреваемые мыслью о своем неоспоримом численном преимуществе, палестинские «иррегуляры» атаковали неустанно. В их руках оказалась колокольня церкви Сент-Жак, затем евреев отогнали от ворот Сиона, через которые проходила единственная возможная связь с Новым городом. Оказавшись под перекрестным обстрелом, оборонявшиеся были вынуждены очистить все окрестности так называемой «Улицы Евреев». За один день 15 мая «Хагана» потеряла сразу одну четверть территории Еврейского квартала.
И если солдаты еще держались, то жителей уже охватила паника. Поначалу они отказались выйти на строительство укреплений взамен разрушенных и рытье окопов под предлогом, что был «шабат» (а 15 мая было субботой) и в этот день Бог запрещает им работать. А после этого они заявили впрямую и открыто: «У нас были прекрасные отношения с арабами. Почему мы должны умирать? Солдаты, сдавайтесь! Поднимайте белые флаги, и мы все останемся живы!».
На своем уровне разъяренные солдаты «Хаганы», которые вместо благодарности получали упреки и угрозы от тех, кого они пришли защищать, отвечали очень просто — зуботычинами, а то и ударами прикладов по спинам струсивших старцев. Сложнее было положение их молодого командира Моше Русснака, который сменил на этом посту Абрама Гальперина. На плечи этого молодого чеха свалилась та ответственность, к которой он совсем не готовился, — ответственность за жизни 2000 стариков, детей, женщин и юных людей, включая боевиков «Хаганы». Этот молодой чех, которому бы в другое время ходить на лекции да назначать свидания девчонкам, совсем не был подготовлен к тем испытаниям, что обрушились на его плечи.
И когда к нему явились Мордехай Вайнгартен, в сопровождении таких же раввинов по имени Минцберг и Хазан, Русснак не мог устоять. Так как его многочисленные радиограммы о помощи остались без ответа, в конце концов он был вынужден уступить их давлению (о зуботычинах в ответ, конечно, не могло быть и речи). «Хорошо! Действуйте!» — просто сказал он раввинам. Спустя несколько минут отец Альберто Гор, который в штабе «Рауда» представлял «Красный Крест», получил телефонный запрос об условиях сдачи. Как только об этом узнали арабы, то, по наблюдениям отца Гора, «это известие послужило для них словно дуновением ветра над кучкой умирающих углей».
Несмотря на все свои успехи внутри стен Старого города, арабы совсем не владели ситуацией. «Хагана» захватила все намеченные объекты в Новом городе, а Глабб-Паша упорно удерживал своих бедуинских солдат вне Иерусалима. В этот день 16 мая «Воины джихада» сумели только сделать совсем незначительную вылазку в районе монастыря Сестер-целительниц Марии, да артиллеристы Фавзи Эль- Каукджи сумели подтащить пару орудий на высоты Неби Самюэль, откуда наугад произвели несколько выстрелов по еврейскому Иерусалиму, просто чтобы поддержать боевой дух своих арабских братьев в городе.
В экстазе, что им «светит» первый серьезный успех с момента эвакуации англичан, командиры «Рауды» поторопились заявить, что капитуляция квартала принимается при условии, что все гражданское население будет депортировано, а все комбатанты становятся их военнопленными. Причем капитуляцию будут принимать партизаны Муфтия. Это известие послужило холодным душем для раввинов, ведь они уже знали, какой резней закончилась сдача «иррегулярам» в Кфар Этционе. Энтузиазм Вайнгартена сразу угас. «А где же Арабский легион?», — с потерянным видом переспросил он несколько раз у окружающих.
Что касается штабистов «Хаганы», то они совсем не были раздосадованы неприбытием Легиона. Каждый уходящий час, как казалось, только приближал их к конечной цели — полному овладения городом Иерусалимом. За истекшие 48 часов были выполнены все поставленные задачи (правда, связь с позициями на горе Скопус и киббуцем Рамат Рашель, как показали дальнейшие события, оказалась весьма условной). Пора было приступать к завершающему этапу операции «Фурш» — взятию бастионов Старой крепости.
На третий день независимости Израиля радиограммы оттуда стали не просто паническими или трагическими, а приобрели уже истерический тон. На их запросы — «…арабы атакуют со всех сторон… мы не продержимся и часа…» — следовал несколько загадочный ответ: «Потерпите еще хоть четверть часа».
