порождает противоположности: теплое и холодное, сухое и влажное и т. д. И весь мировой процесс протекает в борьбе этих противоположностей. В результате из единого Апейрона выделились «все небеса и все миры в них».
Картина космоса, созданная воображением Анаксимандра, весьма изобретательна. И хотя с нашей точки зрения она, конечно, причудлива и наивна (например, небеса, окружающие Землю, у нашего философа непрозрачны, но имеют отверстия, сквозь которые мы видим части солнечного, лунного и звездного кругов, опоясывающих Землю наподобие огненного колеса), но в ней есть и поистине гениальные догадки.
Если Фалес первым вступил на путь философского исследования, то Анаксимандр — творец первой в античности натурфилософской системы мироздания. У него мы находим попытку дать строго рациональное и всеобъемлющее объяснение происхождения и строения вселенной на основе учения об Апейроне, Он первым выдвинул гипотезу не только о бесконечности мироздания, но и о бесчисленности миров во вселенной, которые закономерно возникают и гибнут.
Но послушаем самого философа:
— Из беспредельной природы рождаются все небеса и все миры в них… И эти миры… то разрушаются, то снова рождаются, причем каждый [из них] существует в течение возможного для него времени[84].
Поражает историческое чутье Анаксимандра в ту эпоху, лишенную острого чувства исторической перспективы. Не только бесконечная вселенная предстает у него в генезисе и саморазвитии, но и вся жизнь на Земле.
В этой картине космоса мы ощущаем почти зримо, как философская идея о первоначале сущего порождает и стимулирует мысль естествоиспытателя, стремящегося разобраться в конкретных явлениях природы, как она организует естественнонаучные, эмпирические наблюдения в единую и непротиворечивую систему, выведенную из одной-единственной посылки, из одного принципа.
И вот что достойно удивления, картина космоса, нарисованная Анаксимандром две с половиной тысячи лет назад, конечно, изменилась за это время в деталях, но в сущности своей вполне согласуется с научными взглядами на мироздание XX века. Эти существенные черты, этот нетленный огонь творческой мысли античного философа, перенесенный по эстафете поколений в нашу эпоху, выражается в следующем:
— Как исторически, так и структурно видимые материальные образования возникли из некоего «первовещества» (мы и сейчас не знаем точно, что это за вещество, и называем его полем, плазмой, кварками! и т. д.).
— Вселенная бесконечна, и число миров тоже бесчисленно.
— Миры возникают и уничтожаются.
— Бесконечная материя находится в вечном движении, и причина этого движения в ней самой, в борьбе противоположных начал.
— Человек — продукт эволюции животного мира Гераклит добавит к этим положениям мысль о разумно постигаемой закономерности — Логосе, — пронизывающей и объединяющей вселенную, а Пифагор — идею о ее гармонии, о количественной, а не только качественной природе всего сущего. Это добротные стартовые площадки для всех последующих «прыжков» человеческой мысли в неизведанное. На этих фундаментальных положениях основывается современное естествознание. Здесь зачатки современной астрономии, физики, биологии, математики, эстетики и, конечно, философии.
Но оставим пока в стороне и пифагорейцев, и элейскую школу, и Гераклита, хотя и они внесли свою крупную лепту в постижение фундаментальных основ материи. Обратимся к афинскому философу Анаксагору, с биографией которого мы уже знакомились.
Анаксагора от Анаксимандра отделяют более ста лет напряженных и углубленных натурфилософских исканий. И хотя от наследства Анаксагора до нас дошло столь же мало, как и от милетцев, но и по этим крохам фрагментов можно составить представлание о том, как углубилась античная мысль за это время в тайны мироздания. Снова мы наблюдаем разительный скачок в развитии познания.
Если Анаксимандр своей абстракцией Апейрон охватил вселенную во всей ее необозримой и непостижимой широте, как грандиозным телескопом, то Анаксагор, напротив, словно вооружился микроскопом, пытаясь постигнуть мельчайшие элементы строения материи. И в этом направлении поисков он тоже увидел Беспредельное.
Не оспаривая Анаксимандра, взяв на вооружение его основную идею, Анаксагор устремился в глубины строения материи. Его мучит вопрос о структуре материи.
Слишком уж абстрактен, бесплотен этот неуязвимый Апейрон Анаксимандра! Ведь из чего-то и он состоит? Имеет же и он некую природу?
И Анаксагор приходит к выводу, что основой основ материальной действительности являются мельчайшие «зерна», «семена» материи — гомеомерии, то есть себе подобные частицы.
Гомеомерии — весьма искусный и изощренный результат усилий отвлеченного мышления постигнуть «недрожащее сердце хорошо закругленной истины». Ход мысли философа, приведший его к гомеомериям, можно, очевидно, представить примерно следующим образом.
Как и большинство первых натурфилософов, Анаксагор видит мир текучим, диалектически изменчивым, все являющееся — преходящим. И вместе с тем воображение античного грека поражает удивительное постоянство в этой всеобщей и многообразной текучести, некий «разумный» порядок. Все вещи и процессы «смертны», как смертен человек. Но разве они исчезают бесследно? Нет, они лишь превращаются друг в друга. Анаксагор мог бы повторить вслед за своим сицилийским современником Эмпедоклом:
Очевидно, это одна из первых довольно четких формулировок закона сохранения материи, который Лукреций Кар впоследствии выразил так: «Из ничего ничто не возникает по божественной воле».
Мысль о вечном круговороте веществ для Анаксагора, очевидно, представлялась совершенно естественной. Она и сама собой вытекает из практики повседневной жизни. Растения, которые умирают, превращаются в землю, земля вновь рождает растения. Хлеб и вода, которыми мы питаемся, также не исчезают бесследно, они переходят в наши мускулы, кости, волосы, жилы и т. п.
И здесь мысль философа делает интересный ход. Если наше тело воспроизводит себя благодаря пище, то, следовательно, в ней находится все то, что составляет многочисленные органы тела. Не так ли? Значит, хлеб и мышцы, сливки и кости, вино и кровь состоят из неких подобных элементов — гомеомерий.
Поистине гениальная интуиция! Гомеомерия, будучи миниатюрнейшей частицей сущего, представляет собой целый мир, целую безграничную вселенную. Как бы мала она ни была, она бесконечно делима, и она представляет собой «смесь» из еще меньших частиц, обладающих всеми возможными качествами.
Анаксагор выдвинул принцип «все во всем», который казался его современникам темным и даже мистичным. Однако мысль философа вполне логична. Какое бы вещество мы ни взяли, какую бы часть его ни исследовали, в ней содержится все бесконечное многообразие бесконечно малых элементов, именно поэтому гомеомерия может быть уподоблена целой вселенной. Анаксагор так и говорит:
— Каждая гомеомерия, подобно целому, заключает в себе все существующее. И сущее не просто бесконечно, но бесконечно бесконечно.
