заговорил:
– Знаете, мне почему-то кажется, что этот лес не лучшее место для прогулок в одиночку. Первозданная природа, народ дикий до крайности. Без сопровождающего вам не обойтись.
Не уверен, что она понимала смысл моих слов. Мне, например, происходящее казалось бредом, кошмаром, который просто обязан закончиться пробуждением, но лес вокруг был реален до тошноты, моя ладонь отчетливо чувствовала девичью руку, а левый бок горел и болел. Осторожно скосив глаза, я увидел, что рубашка порвана и вдобавок изрядно пропитана кровью.
Мне захотелось немедленно осмотреть свою рану, но я с детства побаиваюсь крови и испугался, что вид раны может подействовать на меня слишком сильно.
– Вы не поверите, но никогда не думал, что буду вот так запросто прогуливаться под ручку с известной звездой… – Я мог бы добавить, что не думал, блин, о многом из того, что случилось за последние дни, но решил об этом лучше не распространяться. – Да что прогуливаться! Быть рядом – и то…
Мэри улыбнулась, но в ее улыбке было больше привычки, чем чувства. Глаза певицы по-прежнему оставались пусты. Видимо, каскад событий, совершенно далеких от ее привычной эффектно-красивой жизни, отключил ее от происходящего и превратил в подобие сомнамбулы.
– Ну, как? – Ширяев вынырнул из кустов настолько неожиданно, что я вздрогнул.
Вместо ответа я протянул ему захваченное оружие и, лишь увидев на его лице недоумение, счел нужным пояснить:
– Сцепился с одним, ядрен батон. Не знаю, кто они, но роль выдерживают умело. Сперва парусники, теперь, блин, эти музейные экспонаты.
– Ты ранен? – прервал меня Гриша, кивнув на мой бок. – Пойдем скорее, перевяжу. Заодно и расскажешь.
Я оказался прав в своих опасениях. Едва Ширяев помог мне избавиться от рубашки и я увидел кровоточащую рану, как лишился чувств…
22. Наташа. Преддверие ада
Наташа бежала, стараясь не упустить из виду Юлю и не врезаться в дерево. Рядом мчались много людей, все это напоминало массовый физкультурный забег, но ставкой в нем была жизнь.
Нападение произошло внезапно. Какие-то странно одетые мужики выскочили прямо навстречу. В руках у них были сабли, хлопнуло несколько выстрелов, кто-то упал, кто-то сцепился с бандитами, но стюардессы, на свое счастье, оказались несколько в стороне от вспыхнувшей схватки.
Девушкам просто повезло. Будь нападающих побольше или бегущих поменьше, они наверняка не вырвались бы из западни, но соотношение оказалось таким, что захватить или убить всех бандиты не смогли физически. Пираты метались в мчащейся толпе, кого-то хватали, кого-то рубили, вселяли во всех неукротимый ужас, но тот же ужас придавал уцелевшим сил, и кое-кому удалось пробежать, скрыться.
Когда ускользнувшие изнемогли от бесконечного бега, то оказалось, что их всего-навсего семь человек. Наташа, Юля, Борин – опять! – со своим менеджером, здоровенный парень, в тот памятный вечер нокаутированный Кабановым (его звали Костей), средних лет спортивный Николай и молодой Пашка. Что стало с остальными, не знал никто. Может, погибли, может, попали в плен, а может, вырвались и теперь блуждают по превратившемуся в ловушку острову.
Едва отдышавшись, мужики стали дружно возмущаться случившимся, грозились куда-то пожаловаться, кому-то что-то сказать… Молчали только девушки, ибо о чем было говорить?
Кто-то – кажется, менеджер – пустил по кругу бутылку коньяка, и ее выпили прямо из горлышка, не чувствуя ни крепости, ни вкуса. Все были немного одуревшие, ни черта не соображали, и из семерых никто даже не подумал, что лучше уйти куда-нибудь подальше.
– Нет, я этого так не оставлю! – продолжал качать права Борин. – Я на наших морячков в суд подам! Сперва устроили крушение, забросили неизвестно куда, а теперь натравили каких-то психованных киношников. Издеваются, как хотят, а я, между прочим, не фуфло какое-нибудь!
– Я этих морячков и их заступничков вот этими руками… – пообещал Костя, демонстрируя здоровенные ручищи.
Стюардессы переглянулись. При таких настроениях им, пожалуй, опаснее было оставаться здесь, чем ходить в одиночку. Только как незаметно покинуть это скопище неврастеников? Все семеро сидели у края поляны рядом с густо разросшимися кустами, но там, за кустами, были береговой лагерь и бандиты. Возвращаться туда явно не стоило, а в другую сторону поляна тянулась довольно далеко, и незаметно пересечь ее под цепким взглядом пяти пар глаз вряд ли удастся.
– А между прочим, – вдруг вспомнил Костя, обращаясь к Пашке, – ты тоже с морячками и их прихвостнем ходил.
– Тебя спросить не догадался, – огрызнулся Пашка.
– Чего? – приподнялся с места Костя. – Хамишь? Да я таких за бакс десятками покупал!
– А я таких, как ты, – за рубль сотнями. И говорили – много даю! – не остался в долгу Пашка и с чувством добавил: – Козел!
Костя не нашел, что ответить, и со злостью ударил по Пашкиной сумке, да так, что она залетела в кусты.
– Достань, гнида! – Пашкино лицо стало пунцовым от гнева, он тоже вскочил.
Они стояли друг против друга, забыв обо всем: об опасностях, о том, что находятся на необитаемом острове, что их осталось очень мало и что на них идет охота…
– Перестаньте ссориться, господа! – попытался образумить их менеджер, но его не стали слушать.
– Видал? – Разгорячившийся Костя сунул Пашке под нос здоровенную дулю. – Выкуси!
Пашкины нервы не выдержали. Он дернулся и врезал Косте так, что тот свалился. Пашка с неожиданным проворством подскочил к упавшему и от души добавил ногой в лицо. Лицо сразу залилось кровью, а Пашка ударил еще раз куда-то под ребра и торжествующе застыл над поверженным противником.
Торжество его оказалось недолгим. Затрещали кусты, и на поляну выскочили трое бандитов. Их появление стало таким неожиданным, что люди на несколько секунд застыли. Затем менеджер стал поднимать вверх дрожащие руки.
– Бежим! – Юленька дернула подругу за руку. Наташа послушно вскочила и изо всех сил бросилась прочь.
Они еще успели заметить, как Пашка, подхватив какой-то чехол, припустил следом, но тут опять замелькали деревья и смотреть по сторонам стало некогда. Хорошо хоть, что стюардессы были в спортивных костюмах и кроссовках – переоделись для затевавшихся соревнований. Вот только программа их изменилась, и вместо предполагаемого волейбола пришлось заняться бегом.
Сзади раздался страшный крик. Так можно кричать лишь перед смертью, и перед смертью ужасной, но кто именно кричал, было непонятно. Крик подстегнул убегавших. Когда же за спинами громыхнуло, то они помчались так, что наверняка побили все рекорды.
Казалось, бегу не будет конца. Они бежали, бежали, бежали, выкладываясь без остатка, пока не обессилели, но и тогда не остановились, а побрели, едва переставляя отяжелевшие ноги и не ведая, куда идут. Они знали только одно – позади смерть.
Две стюардессы, Пашка да невесть когда оказавшийся с ними Борин, – четверо из семи. Только четверо…
Судьба остальных в данный момент Наташу не волновала. В конце концов, кто они? Защитнички, мать их! Ладно девушки, но эти бугаи впятером испугались троих! А от одного они бы тоже удирали? Мужчины… Нет, уж лучше бы с ними был этот – как его? – Кабанов. Уж он-то не струсил бы. Не побоялся же выступить один против целой толпы! Или струсил бы и он? Что мы знаем о людях? Казался же Борин самим совершенством. И нежный, и храбрый, а на проверку… Драпака задал не хуже девчонок, а что до нежности… Тьфу! Даже вспоминать противно!
– Все. – Пашка остановился посреди чащи и устало опустился на землю. – Перекур, в натуре.
Остальные тоже не могли сделать и шага. Пришлось опуститься рядом и привалиться спиной к дереву.
– Конина у кого-нибудь есть? – подал голос Борин. – Во рту все пересохло, так и загнуться можно.
Никто ему не ответил. У Юленьки с собой вещей вообще не было, при Наташе только сумочка, в
