не брали пленных. Наше положение было безвыходным. Перенесенные неведомо как в далекое прошлое, мы не могли надеяться, что новое чудо вернет нас обратно. Позади (или впереди?) остались обеспеченная жизнь, собственное дело, положение. Нам было в тысячу раз хуже, чем Робинзону. Тот хотя бы знал, что знакомый мир остался на месте, только на самодельном челноке до него не доплыть. Трудись и жди, пока мимо не проплывет случайный корабль, который может доставить тебя к родным берегам. Но какой корабль в состоянии вернуть нас в родное время?
Можно рвать на себе волосы, посыпать голову пеплом, взывать к любому из богов – положение от этого не изменится. Остается хорошенько подумать и решить, чем можно заняться в этом мире и что надо сделать, дабы и здесь урвать себе кусочек места под солнцем. Янки у Марка Твена было проще. Он помнил даты солнечных затмений, умел делать массу полезных вещей и вообще смог подстроить королевство Артура под себя. Не вдаваясь в философскую сторону вопроса «можно ли переиграть уже свершившуюся историю?», знаю одно. Ни черта общественно-значимого мы сделать не сможем. Не те мы люди. Но все-таки надо как-то вписаться в здешнее время, раз уже не суждено вернуться в свое.
Одна мелкая проблема: чтобы прожить здесь жизнь, надо как минимум ее не потерять. А не потерять ее можно, лишь убравшись с острова. Неважно, победим мы при этом пиратов или перехитрим их. И в том, и в другом случае я не видел способа проделать такой фокус в одиночку. А раз так, то надо продолжать держаться Кабанова – он, во всяком случае, человек не слова, а дела.
От размышлений меня отвлек Рдецкий. Я не заметил, когда он подошел, просто не смотрел по сторонам, был всецело занят своими мыслями. На Грифа я обратил внимание лишь тогда, когда он присел рядом со мной и чуть дернул головой, безмолвно спрашивая: как дела?
Я тоже не стал тратить слов и неопределенно пожал плечами. А про себя подумал: «Ну вот, еще один…»
– Да, Юра, попали мы с вами, как тот кур в ощип, – с легкой усмешкой проговорил Гриф. – Положение, прямо скажем, аховое!
– Верно, – согласился я. – Машину времени изобрести некому, корабль мы потеряли, пулемет в круиз взять позабыли. Одни мушкеты. Хорошо хоть, что не каменные топоры.
Рдецкий помолчал. Он сосредоточенно курил, изредка посматривал на меня и словно решал: стоит ли со мной делиться?
– Я не говорю об абстрактных вещах, Юра, – мягко молвил он. – Вы же знаете, я сугубый практик, и общие размышления меня совсем не волнуют. Ну, прошлое, так что из того? В нем тоже можно развернуться, тем более что нынешние жители по сравнению с нами дикари.
– Дикари умеют убивать не хуже цивилизованных людей, – напомнил я. – Я тоже считаю, что кое-какие перспективы у нас есть и здесь. Вот только прежде нам надо решить проблему с пиратами и каким-то образом покинуть остров.
– По морю покинем, по морю, – подсказал мне Рдецкий. – Летать мы пока не научились.
– Так и вплавь без корабля далековато будет. Рыбами мы пока тоже не стали, – в тон ему ответил я.
Рдецкий снова изучающе поглядел на меня. Не знаю, насколько высоко он оценил мою скромную особу, но с мнением моим согласился:
– Да, корабль – наше самое больное место. Свой мы потеряли, а достать другой очень трудно. Но не все сразу. Послушайте, Юра, мне помнится, вы увлекались парусным спортом?
– Увлекался, – кивнул я. – Но толку от этого… Еще не посажен тот дуб, из которого была сделана моя яхта.
– Но управиться с парусником вы сможете? – гнул свое Гриф.
– Смотря с каким. Но общие принципы управления знаю.
Похоже, Грифу понадобился личный шкипер. Но почему он не беседует на эту тему с нашими моряками? Или они привыкли ходить по морю с комфортом на пароходе?
– Хорошо. Тогда если что, буду иметь в виду вас, – пообещал Рдецкий. – И вот еще… Вам в строю стоять не надоело?
– Не травите душу. Еще как надоело, но в генералы рылом не вышел, – усмехнулся я.
– Да, дожили, – не без притворства вздохнул Рдецкий. – Состоятельные люди, а вынуждены тянуться перед армейским фанфароном. Где правда?
– А правды нет и никогда не было. В той жизни хозяевами были мы, теперь – они. В зависимости от того, какое из человеческих качеств в данный момент нужнее.
Ну вот, Гриф тоже взалкал власти. И над кем? Над горсткой напуганных и ни на что не годных беглецов!
– А почему, собственно говоря, он? – риторически спросил Рдецкий. – Не скажу ничего плохого о Кабанове как о профессиональном военном. Как киллеру ему просто цены нет. Но заправлять делами, тут уж… извините. Не хочу, чтобы мной помыкал офицеришка, пусть даже самый лучший. Его дело не властвовать, а выполнять, что приказывают умные люди. Если я в чем-то и убежден, так это в том, что военным у власти не место. Править должен штатский человек.
– И кого вы предлагаете на его место? Лудицкого? – с максимальным простодушием спросил я. – Он подходил как раз перед вами и говорил о том же. Даже теми же словами.
– Этого болтуна? – Рдецкий досадливо плюнул. – Ему только одно место годится – у параши. Не сочтите за бахвальство, но в данной ситуации гораздо полезнее окажусь я. Или у вас есть возражения?
Вот так. С этого и надо было начинать. Интересно, а кто-нибудь еще на роль руководителя претендует? Почему бы и нет? Только почему всем так важен мой голос? Впрочем, знаю. Мое увлечение яхтами. Пираты – пиратами, но, коли выживем, с острова как-то выбираться придется, и тут без знатоков парусного дела не обойтись. Знаток этот – я. Возможно – Валера. Если их во время курсантской практики посылали на «Крузенштерн».
– Я подумаю, – пообещал я Рдецкому. – Надеюсь, вы понимаете, что такие вопросы не решаются с бухты-барахты?
– Подумайте, Юра. Только не думайте очень долго, а то получится как с тем индюком.
Да, судьба у индюка была плачевна. Но черт с ним, с индюком! Дано: три претендента на власть, из которых один уже успел ею завладеть. Вопрос: кого поддержать мне, раз уж им небезразлично мое мнение? А в самом деле: кого?
Лудицкого? Но Гриф правильно назвал его пустобрехом. Мы не на своей родине, где подобные болтуны в цене и даже пролезают к власти. Руководить должен тот, кто способен это делать. Никакие речи и общие рассуждения не помогут нам выжить за тридевять земель и лет.
Гриф? Этот, пожалуй, смог бы. Перед ним и раньше ходили по струнке и слова поперек сказать не смели. Боюсь только, что он и сюда перенесет все свои порядки, мигом разделит всех нас на приблатненных, шестерок и кто там еще есть? На чужую жизнь ему давно наплевать. И моя жизнь для него тоже чужая.
Была ли фраза об индюке невинной шуткой или серьезной угрозой?
Чепуха! Мы не в России начала двадцать первого века. К тому же, Жоры не стало, и Гриф остался один. Связаны с ним были многие, но на роль охранников и палачей они не годятся. Попробует сманить кого- нибудь из окружения Кабана? Но там остались одни бывшие десантники и спецназовцы, и все они, насколько я могу судить, преданы своему нынешнему командиру. То ли в силу армейской солидарности, то ли по армейской привычке подчиняться старшему по званию. А Сергей – капитан.
Я совсем было решился рассказать Кабану о двух намечаемых заговорах, но отведенное на отдых время истекло, и мы опять приступили к занятиям. Сам Кабанов теперь показывался на них мало, большей частью он пропадал на наблюдательных пунктах, пару раз уходил недалеко вниз, и вместо него преподавали его ребята. Так преподавали, что с меня десять потов сошло, не меньше. Когда наконец объявили долгожданный перекур, я был вымотан до предела.
Но происки «больших людей» не давали мне покоя. Будто невзначай, по естественным надобностям, я направился в ту сторону, куда перед этим ушел Кабан, и через несколько минут обнаружил его в укромной ложбинке. Наш начальник лежал с биноклем и старательно высматривал что-то в глубине острова.
Я никогда не любил доносить и наушничать, но здесь были затронуты и мои интересы. Я вкратце пересказал Сереге разговоры с советником и Грифом.
