казалось, что жизнь с таким может быть лишь вечным праздником. И вроде стюардесса не была наивной романтической дурочкой. Женщина на флоте изначально не может быть порядочной и видит далеко не лучшие стороны жизни. Тут свои традиции. Мужской коллектив, а значит, неизбежное удовлетворение капитана или его доверенных помощников. В противном случае больше просто не выйдешь в рейс. Одним словом – грязь.
Или мечта о принце – это стремление вырваться из этой грязи, желание поменять жизнь на другую, чистую? Наверное, так и есть…
И висели портреты в каюте, и каждый день проигрывались кассеты… Это было видением другого мира, отдохновением души.
Юля, с которой Наташа делила каюту, порою беззлобно посмеивалась над увлечением подруги, говорила, что юность миновала и пора расстаться с мечтой.
Сама Юля порой напоминала кошечку, то изнеженную, то агрессивную, и экипаж звал ее чаще Юленькой.
И вдруг видение обрело реальность. Да не просто обрело. По какой-то иронии судьбы Миша Борин, любимый исполнитель и принц грез, оказался не просто на «Некрасове», но именно на территории Наташи в номере «люкс».
Сердце поневоле восприняло случившееся, как знамение. Безумная надежда вскружила голову, и Наташа уже не отдавала отчета в своих поступках.
На корабль Мишу погрузили пьяного в стельку. Потом он пропадал несколько дней и вечеров, каждый раз возвращаясь в ненамного лучшем состоянии, а потом…
Потом было ранее утро. Наташа надела лучшее платье, самое красивое белье и с бьющимся сердцем подошла к заветной каюте.
Выглядела девушка великолепно. Невысокая голубоглазая блондинка с томным взглядом, со стройными бедрами, узкой талией, она могла свести с ума многих. А многих – не свести.
Щеки покраснели, ноги едва держали, а в голове вертелось: «Господи, что же я делаю?»
Наташа застыла, не в силах сделать последнего шага, но тут дверь открылась и на пороге возник опухший кумир…
– Что с тобой? – вернувшаяся в их общую каюту Юленька с изумлением смотрела на зашедшуюся в истерике подругу.
Вид Наташи был ужасен. Ногти впились в подушку, волосы растрепались, а в опухших от слез глазах горело такое безумие, что Юля невольно отшатнулась.
– Что с тобой, Наташенька? – повторила она, медленно, точно к угрожающе рычащему зверю, приближаясь к напарнице.
Девушки отходили вместе не один рейс, делились друг с другом радостями и горестями, порой плакали, но ни разу ни одна, ни другая не рыдала так, взахлеб, словно произошло нечто необратимое.
– Наташенька, миленькая, успокойся, – тихо прошептала Юля и осторожно погладила подругу. В ее глазах и голосе звучало подлинное сострадание.
В душе Наташи произошел перелом. Уже не хотелось кусаться, царапаться, набрасываться на кого- нибудь. Напротив, она припала к подруге, как припадают дети к своей матери, а Юленька все теми же плавными движениями принялась ласкать ее волосы и спину, нашептывая при этом вроде бы бессмысленные, но такие важные сейчас слова.
Слезы все еще текли из Наташиных глаз, дыхание прерывалось, но в ответ на ласку она принялась говорить. Говорить бессвязно, но и ничего не скрывая – только так можно было избавиться от разочарования и горя.
– Я к нему со всей душой, а он… короче, как свинья… попользовался и бросил. Да еще так низко… словно я просто тварь…
– Все мужики таковы. Им бы только удовольствие получить, а на нас им наплевать, – утешала ее Юля.
Сейчас она была похожа на кошку-мать, готовую защищать своих котят от всех мыслимых и немыслимых бедствий.
Наташа была полностью согласна с ней. Все мужики одинаковы, и все они – сволочи. Если раньше она лишь догадывалась об этом, то теперь знала это твердо.
– Ни один ничего не стоит, – вторил ее мыслям тихий Юлькин голос. – Корчат из себя непонятно что, а доходит до дела – ни один даже дать ничего не может. Самодовольные козлы!
Ее ласки постепенно становились более интимными, и Наташа, неожиданно для себя, почувствовала нарастающее желание.
Или виною была неудовлетворенность?
Губы девушек словно случайно встретились в поцелуе, но все остальное никакой случайностью не было…
День оказался щедр на разные события. Девушкам пришлось уделить немало времени работе, а вечером им пришлось идти на день рождения. Да не просто на день рождения – на юбилей. Корабельному токарю Володе Ардылову исполнялось сорок пять лет, и он устраивал небольшой сабантуй.
Идти девушкам не хотелось. Компания собиралась мужская, и легко предсказать, какие желания родятся у некоторых гостей после определенного количества рюмок.
Но Ардылов приходился Юле дальним родственником, а значит, и поздравить его было необходимо.
Надо отдать должное: сам Ардылов водку любил гораздо больше всех женщин мира вместе взятых. Такими же были его приятели – рулевой Коля и моторист Гена. Боцман Фомич, старый морской волк со стажем больше, чем у капитана, относился к девушкам словно к дочерям. Или, по возрасту, как к внучкам.
Еще двоих подруги не знали даже по именам, зато пришедшие последними Валера и Гоча слыли бабниками хоть куда.
Оно и понятно. Валера был самым молодым из мужской компании. Бывшему морпеху было от силы лет двадцать пять. Ну, а Гоча… Грузин, он и есть грузин.
Все пошло так, как и должно было пойти. На случай внезапного прихода начальства всю выпивку выставлять не стали, и на столе держали одну дежурную бутылку. Однако сколько их было запрятано по углам!
И, конечно же, о дамах никто не подумал. Ни ликера, ни вина…
– Все, больше не буду, – объявила Наташа после второй рюмки, едва в голове слегка зашумело.
– Вах! Как нэ будэшь! Обидэшь прекрасного чэловека! – старательно изображая акцент, воскликнул Гоча.
– Мы водку не пьем, – поддержала подругу Юленька. – И не знаю, как вам, а нам завтра с утра на работу.
– Подумаешь! Нам всем на работу! – от возмущения Гоча совсем забыл про свой акцент. – Обещаю: придем в первый же порт – я вам лучшего шампанского куплю. А теперь выпейте еще хотя бы по рюмочке. Праздник у нас сегодня, или нет?
– Отстань от них, Гоча, – подал голос Коля. – Не хотят пить – ихнее дело. Нам больше достанется.
– Не напиваться же мы сюда пришли, – объявил Гоча, поглядывая то на одну, то на другую девушку взглядом мартовского кота и постепенно вновь обретая акцент. – Пришли, понимаэшь, да, поздравить человека с его юбилеем, культурно посидеть, пообщаться, отдохнуть немного. Вино должно быть аккомпанементом к разговору, а нэ главной мелодией.
Вряд ли кто из остальных моряков был согласен с темпераментным уроженцем юга – уж больно быстро наполнялась и тут же опорожнялась разнокалиберная посуда. Да и сам Гоча пил весьма охотно. Просто ему очень хотелось подпоить подруг, а там приступить к выполнению другого своего желания.
Наташа тихонько пихнула под столом ногу подруги, и та кивнула ей в ответ, мол, пора.
Мужчины не заметили молчаливого обмена мнениями. Они были заняты водкой и разговорами, и лишь Валера с Гочей старались обратить на себя внимание. Они даже потихоньку пытались договориться между собой, кому достанется блондинка, а кому – брюнетка, и с самовлюбленностью самцов не догадывались, что им ничего не светит.
