это заслужила.
— Нет, — Анвар упрямо выдвинул вперед подбородок, копируя ее собственный жест.
— Тогда я сделаю это сама! — Ориэлла скорчила рожу и, ударив себя в челюсть, повалилась на подушки. Анвар рассмеялся.
Благодарение богам, с ним все в порядке, она успела вовремя! От избытка чувств волшебница обняла его и почувствовала, как руки юноши сжали ей плечи.
— Ты нашла Сару? — Эти слова подействовали на нее, как ушат холодной виды, и Ориэлла, нахмурившись, отстранилась. Вечно эта Сара! И как же теперь рассказать ему, что Сара предала его ради какого-то царька и даже пальцем не пошевельнула, чтобы найти его, не говоря уже о том, чтобы помочь? Это сломает его. Ориэлла отвернулась, чтобы не видеть надежды, светившейся в его глазах.
— С Сарой все в порядке, — уклончиво ответила волшебница. — Она выбралась из этой переделки лучше нас всех.
В этот момент судно, к ее величайшему облегчению, ударилось о мол.
— Ну вот мы и дома! — оживленно сказала Ориэлла. — Сейчас тебя вымоют и накормят. Боан — ну, тот огромный парень — позаботится о тебе. Не беспокойся, ему можно доверять. А когда отдохнешь, я расскажу тебе обо всем, что произошло.
Она торопливо сдала Анвара Боану и исчезла, прежде чем юноша начал задавать новые неприятные вопросы.
Лежа в постели, Анвар смотрел, как легкий сквознячок колышет прозрачную занавеску, предназначенную для защиты от насекомых. Шелковые простыни приятно холодили и ласкали чистую кожу. На этот раз по какой-то непонятной причине исцеление не повлекло за собой обычного ослабления, и юноша чувствовал себя бодрым и жизнерадостным. У него проснулся волчий аппетит. Да и неудивительно, подумал он, худыми пальцами ощупывая свои выпирающие ребра. Вспомнив ужасы невольничьего лагеря, Анвар содрогнулся, и его руки непроизвольно метнулись к железному ошейнику, этому символу рабства, который до сих пор оставался у него на шее. «Нет!» — твердо сказал он себе. Все позади. Ориэлла пришла за ним. Он молился об этом, и она пришла. Она снова спасла его.
Анвар вспомнил свою первую встречу с волшебницей, когда он бежал из Академия. Тогда он тоже проснулся на белых простынях, и все его раны зажили, а она улыбалась ему. Тогда он не доверял ей — но на этот раз все будет по-другому. И прежде всего он станет о ней заботиться, по крайней мере, пока не родится ребенок. Конечно, нелегко будет убедить ее в том, что она нуждается в Анваре. Ориэлла так упряма и так независима! Ему просто придется заставить ее понять, что они нужны друг другу — и Сару тоже, виновато подумал юноша. Как же они смогут ужиться? Ведь Сара никогда не потерпит, чтобы с ними была волшебница.
— Это ее трудности! — вслух произнес Анвар и поразился собственной горячности — и решительности. Но там, в вонючем подвале под невольничьим рынком, Анвар начал прозревать истину. Детская любовь по-прежнему владела его сердцем — да и как же могло быть иначе? Но Сара больше не была невинной девушкой. Она стала жестче, и теперь в ее поведении сквозила неприятная расчетливость, какая-то испорченность, и юноша не решался вполне ей доверять. Это проявилось за время, проведенное с нею наедине после кораблекрушения. Отсутствие Ориэллы заставило тогда Анвара ощутить зияющую пустоту, словно он утратил часть собственной души. Боги, как он тосковал по ней! Как у него забилось сердце, когда увидел ее вновь! Мысль об Ориэлле придавала ему смелости и мужества — он знал, что она придет. Он верил Ориэлле, а не Саре.
«Но ты же любишь Сару», — возражала другая часть его «я», и Анвар знал, что это правда. Однако любил ли он ее такой, какова она сейчас, или такой, какой была когда-то? А Ориэлла? Она была верным другом, настоящим товарищем, но… «Могу ли я любить волшебницу? — спрашивал себя Анвар. — О боги! Я не знаю. Я просто не знаю. Но знаю зато, с кем бы предпочел оказаться в трудном положении».
Анвар услышал, как открывается дверь, потом кто-то со стуком поставил на стол нагруженный поднос и отодвинул занавеску над кроватью. Это, должно быть, молчаливый Боан, подумал юноша, но, к его удивлению, из-за занавески выглянула Ориэлла. Анвар улыбнулся, радуясь, что снова видит ее, хотя после того, как они расстались, прошло не больше часа.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, и Анвару показалось, что она встревожена — неужели по- прежнему чувствует себя виноватой в том, что он так страдал в невольничьем лагере?
— Со мной все в порядке, — поспешно отозвался он. — По сути дела, мне вовсе ни к чему оставаться в постели, но твой друг Боан сунул меня сюда и не разрешает вставать.
Ориэлла состроила забавную рожицу.
— Со мной было то же самое, — она сочувственно кивнула. — Иногда он чересчур заботлив! Держи, я принесла тебе кое-что поесть. — Она поставила поднос на постель и предостерегающе перехватила его руку. — Я знаю, ты умираешь с голоду, но ешь помедленнее, иначе тебя опять придется откачивать.
Анвар кивнул, понимая, что она права.
— Где мы? — спросил он с набитым ртом. — Что это за место?
Ориэлла усмехнулась.
— Впечатляет, не правда ли? Это дворец Кизала. Он спас меня на арене, и…
— Спас тебя где?
Девушка помедлила. Налила себе вина.
— Пожалуй, лучше начать с самого начала, — сказала она, и пока он ел, рассказала ему о Левиафанах, о том, как вернулась и обнаружила, что его схватили и об ужасном путешествии вверх по реке.
— Жаль твоих волос, — перебил ее Анвар. — Они были так прекрасны.
Ориэлла пожала плечами.
— На такой жаре это неудобно, — сказала она, но тем не менее улыбнулась комплименту. — Кроме того, — спокойно продолжала волшебница, — без тебя некому было их расчесывать.
Анвар взял ее за руку.
— В таком случае начинай их снова отращивать, — твердо сказал он.
Ориэлла поражение уставилась на него, и юноша с изумлением заметил у нее на глазах слезы.
— Я думала, ты не захочешь… — прошептала она.
У Анвара защемило сердце, — на миг она стала такой уязвимой, и юноша вдруг ясно осознал, что ей, как и любому другому, нужны забота и поддержка. Он крепче сжал ее руку.
— На корабле и потом, позже, я вел себя ужасно. Прости меня. Мы нужны друг другу, и я заставлю Сару это понять. Услышав имя Сары, Ориэлла вздрогнула и отвернулась.
— Сначала ты должен узнать остальное, — мрачно сказала она, и тревога сдавила Анвару горло. Черт, она же сказала, что Сара в безопасности! Но заметив в глазах Ориэллы печаль, он усилием воли заставил себя промолчать, и волшебница, запинаясь, рассказала, как ее схватили на подступах к городу, как на нее надели браслеты, чтобы лишить магической силы, и заставили сражаться на арене. Она уже дошла до того, как они с ним встретились в бою, но тут ее прервал ужасный шум. Снаружи донеслись крики и звон оружия.
Ориэлла резко развернулась.
— Какого… Ксианг!
Она вскочила и рванулась к своему мечу, что оставила у стены в углу, но тут распахнулась дверь, и в комнату ворвались вооруженные люди с заряженными арбалетами. Крик замер у Анвара в горле. Ориэлла покачнулась и упала, схватившись за правое плечо. Между пальцев у нее струилась кровь. Выпущенная с такого близкого расстояния, стрела прошла насквозь и, ударившись о стену, упала на пол, оставляя за собой кровавый след. В мгновение ока солдаты окружили волшебницу и наставили на нее арбалеты. Анвар, несмотря на опасность, спрыгнул с постели, но успел только бросить взгляд на неподвижное тело — его тут же схватили и поволокли из комнаты.
Глава 27. РАЗОБЛАЧЕНИЯ И ИЗМЕНЫ
Веревки больно врезались в запястья Анвара. Манеры восьми стражников никак нельзя было назвать учтивыми, и вскоре свежие синяки сменили те, что залечила волшебница. Однако сейчас у Анвара была забота поважнее, чем пустячные неудобства. Что они сделали с Ориэллой? Серьезно ли она ранена? Где охрана принца? Неужели это предательство? Почему он попытался напасть на них еще в лагере невольников? Ориэлла не успела закончить свой рассказ, и теперь Анвар не имел ни малейшего
