— Ты обвиняешь меня во лжи? — Голос Ориэллы был угрожающе спокойным, но за ним угадывалась боль и разочарование, и Анвар понял, что, возможно, чересчур несправедлив к ней, но ему необходимо было знать правду. Жезл слишком могуществен, чтобы рисковать, а ведь соблазн предаться злу, как это произошло с Миафаном, весьма велик. Подумав об этом, молодой человек вдруг обнаружил, что остальные тоже внимательно прислушиваются к его словам. Лицо Элизара застыло от страха и недоверия к любым проявлениям колдовства, и Анвар вдруг понял извечное стремление Волшебного Народа решать свои дела без свидетелей. Происшедшее касалось только его и Ориэллы.
— Нам нужно поговорить, — тихо сказал он ей на родном языке, но слова его потонули в торопливом топоте копыт. Анвар обернулся и увидел закутанную в плащ тень одинокого всадника, въезжающего в пещеру. Тот пригнулся, чтобы не удариться о низкую арку, и от ветерка, поднятого его приближением, факелы дрогнули и задымили.
Элизар издал радостный клич:
— Язур!
Все столпились вокруг молодого воина, все говорили одновременно, и на мгновение прочие заботы были позабыты. Язур привел лошадей, и измученные жаждой животные, уже успевшие познакомиться с Диаммарой, сами направились по откосу к верхнему пруду, таща за собой и поклажу. Нэрени с трудом уговорила всех прекратить толкаться вокруг утомленного путника и дать ему отдохнуть, но едва он присел у огня, все вновь окружили его, с нетерпением ожидая рассказа.
Язур сделал огромный глоток из бурдюка с водой и, проведя рукой по небритому, запорошенному пылью лицу, окинул их пристальным взглядом.
— Все здесь, включая и нашу пропавшую госпожу! Вижу, у вас есть еда, значит.., а это кто? — он изумленно уставился на Черную Птицу, которая застенчиво улыбнулась в ответ.
Элизар усмехнулся — он явно чувствовал себя увереннее, когда рядом был еще один воин.
— Ты проиграл пари, приятель, — сказал он Язуру. — Видишь, Крылатый Народ существует!
— Действительно.., и если бы ты, Элизар, сказал мне, что они такие хорошенькие, я бы сейчас уже карабкался в горы, чтобы их разыскать!
Черная Птица залилась краской, и Анвар, несмотря на все свои тревоги, не удержался от улыбки.
— Простите, что не смог приехать раньше, — говорил Язур, — но я был связан клятвой верности… — он печально покачал головой. — Нелегко мне было принять это решение, но после того, что сделал Кизал.., в конце концов я сказал себе — хватит! Я знал, что должен вернуться за вами. Я удрал — мне пришлось скрутить охранника, чтобы спасти парня от наказания, когда обнаружится мой побег, — и со всех ног пустился назад.
— А принц не бросится в погоню? — охрипшим от тревоги голосом спросила Ориэлла.
Язур покачал головой, и лицо его помрачнело.
— Даже Харин не настолько глуп. Он будет спасать собственную шкуру. Мы ведь в огромной опасности, госпожа. Погода меняется не по сезону, и нам надо завтра же пуститься в путь, чтобы как можно скорее пересечь пустыню. Нам будет очень нелегко — мы плохо оснащены, ведь я смог привезти лишь очень немногое, — но мы должны спешить ради спасения собственных жизней. Песчаные бури могут начаться в любой момент, и если мы не успеем добраться до гор…
Это работа Элизеф! Анвар сжал кулаки. Волшебному Народу было абсолютно все равно, что тысячи невинных жизней могли быть — уже были — загублены в охоте на Ориэллу. И поняв это, он еще больше встревожился за девушку. Теперь в ее распоряжении новая сила, и кто знает, как она ею воспользуется? Юноша взглянул на волшебницу: Ориэлла озабоченно обсуждала с Язуром план перехода через пустыню. Почему же она все-таки лгала? Где же то доверие, которое они испытывали друг к другу? Неужели она и впрямь так изменилась?
В суматохе Анвару не представилась возможность поговорить с Ориэллой, но наконец наступил рассвет, и все легли отдохнуть перед предстоящим путешествием. Волшебница всю ночь избегала Анвара, вот и теперь предпочла устроиться рядом с Шиа. Юноша почувствовал, что ему не хватает ее присутствия, и обругал себя дураком. Но несмотря на то что он твердо решил вместо сна выудить из Ориэллы остаток истории, его глаза смыкались сами собой, и вскоре Анвар уже крепко спал.
Юноша проснулся резко, как от толчка. Сквозь арку по-прежнему лился ослепительный солнечный свет, но какое-то неотвязное чувство тревоги прогнало сон. Он открыл глаза, сел и увидел, что Ориэлла исчезла. Оглядевшись, Анвар обнаружил ее на берегу пруда. Она сидела, отвернувшись к скале, и сотрясалась от рыданий. Чтобы никого не разбудить, она сунула в рот кулак, и кусая пальцы, плакала навзрыд, как плачет в тоскливом одиночестве брошенный ребенок. Жалость и нежность нахлынули на Анвара, и он вдруг с пугающей ясностью понял, что чем бы она ки стала, как бы ни воспользовалась своей новой и грозной силой, он не сможет перестать любить ее.
Ориэлла, погруженная в свое горе, даже не заметила, как подошел Анвар.
— Не плачь, — пробормотал он, не зная, как ее утешить. — Все в порядке, я здесь.
— Какая разница, здесь ты или нет? Ты считаешь меня лгуньей! — Анвар весь сжался от горечи, звучавшей в голосе Ориэллы, но, понимая ее чувства, заставил себя говорить спокойно.
— Ну, я уже не первый раз в тебе ошибаюсь. С тех пор как мы встретились, ты постоянно доказываешь мне, что я не прав. И, честно говоря, я рад этому.
— Умоляющий взгляд кинжалом пронзил сердце юноши, он попытался обнять волшебницу, но она оттолкнула его прочь.
— Дракон, — дрожащим голосом, поспешно сказала Ориэлла, даже не глядя на Анвара, — ты хотел знать о драконе. Ну так он умер. Я убила его — точно так же, как я уничтожила весь город.
Анвар заставил себя помолчать, зная, что раз она начала говорить, лучше ее не перебивать.
— Город, Анвар, — собственный голос не слушался волшебницу, — его там и не было вовсе. То, что мы видели и чувствовали — это лишь далекое прошлое. Когда Драконий Народ покидал Диаммару, он уничтожил свою столицу, но запер во времени момент ее гибели, пока не придет повелитель Меча. Как только это произошло, заклинание пало, и город начал разрушаться. — Девушка громко всхлипнула. — Я хотела помочь дракону, хотела снова вывести его за пределы времени, но он не позволил. Он сказал, что сам предпочел остаться, но теперь, когда я пришла, его задача выполнена. — По ее щеке скатилась слеза.
— Он отнюдь не был милым — он был надменным и коварным, вредным, и.., но он был так прекрасен и мудр — и он говорил музыкой и светом! Он так долго ждал, и, насколько мне известно, он последний из своего рода. И это моя вина. — Ориэлла снова заплакала, закрыв лицо руками. — А я даже не спросила его имени!
— Ну-ну, — Анвар погладил волшебницу по волосам. Он горевал ее горем, но в то же время готов был петь от облегчения. Разве может эта женщина, способная оплакивать гибель красоты, мужества и самопожертвования, встать на путь зла? — Ты ни в чем не виновата, — успокоил волшебницу юноша. — Ты не по своей воле стала той, кого он ждал. Этот путь был уготован тебе задолго до твоего рождения. И дракон был прав, Ориэлла. Он умер за много столетий до нас, и то, что ты видела, было только призраком — или, если угодно, городом призраков.
Зашипев, как дикая кошка, Ориэлла стремительно уставилась на Анвара широко открытыми безумными глазами, прижав ладонь ко рту.
— Откуда ты знаешь и об этом?
— Понятия не имею, о чем ты говоришь, но если хочешь рассказать — я слушаю.
— Нет! Ты мне не поверишь!
— Послушай, я был не прав… Ориэлла порывистым движением руки приказала ему замолчать.
— Эта сила, с которой мы имеем дело.., в общем, ты имеешь право тревожиться… Искушение предаться злу, как это сделал Миафан, велико, и мы должны постоянно оберегать друг друга. Вот почему мне следует рассказать тебе все. Просто… Просто я не могла раньше. Это слишком больно. Но… — и тихим дрожащим голосом она поведала юноше о своей встрече с тенью Форрала, которая привела ее к зеленой башне.
Анвар потерял дар речи. Призрак Форрала следует за ними, следит за ними… Все его существо отказывалось в это поверить. Наконец ему удалось вновь обрести голос.
— Ориэлла, прости меня, но ты уверена, что тебе не померещилось?
— Что значит померещилось, черт возьми? Форрал привел меня к башне. Я же не могла сама так быстро
