батюшка, квасу да скоморохов?» А Костя Зыкин схватит гитару и запоет, подыгрывая себе на балалаечный манер:
– Сэр! Воду пить будете, сэр?
Голос Цендоржа выдернул меня из мира грез. Я открыл глаза, и жестокая реальность обрушилась со всех сторон – я на Медее, мы потерпели крушение, мы в беде, ждем помощи и пытаемся, изо всех сил пытаемся хоть как-то помочь сами себе.
Глотнув из фляги и с трудом поднявшись на ноги, я махнул костылем – пошли, мол. И только тут понял, что у меня в ушах так и звучит гитарное брянькание. «Перегрелся. Только теплового удара мне и не хватало для полного счастья», – пронеслось в голове, но тут Желтовский поднял вверх скрюченный палец, призывая нас к тишине:
– Слышите, Клим? Цендорж, а вы? Что это? Мандолина? Банджо?
– А я уж решил, Петр Янович, что у меня того… шарики за ролики из-за жары, – я завертел головой, пытаясь определить, откуда доносятся звуки, но сын степей Цендорж, взбежав по заросшему склону холма, призывно замахал нам рукой.
Мы поднялись наверх и наткнулись на плотные заросли местного жесткого кустарника, который рос тут повсюду. Однако наигрыш стал слышнее, а кроме того, мы различили голоса. Несколько человек негромко, но проникновенно пели хором.
Песня была на и-линге, но припев исполнялся по-русски, и оказался он таким:
Я вздрогнул. Стэлмены. Только этого нам не хватало…
Оставив Цендоржа и Желтовского охранять тыл, я осторожно, стараясь не шуметь, полез через заросли. Последние метры пришлось проползти на животе. Стэлмены отличаются патологической подозрительностью к чужакам, и если бы меня заметили… Варианты тут могли быть разные, но всегда с плачевным финалом.
Раздвинув кусты, я осмотрелся. Передо мной лежала уютная лощина, этакий вполне земной, я бы даже сказал – сибирский распадочек между двумя невысокими сопками. Сокрытый от посторонних глаз, распадок оказался густо заселен. У меня пропали последние сомнения – это совершенно точно были стэлмены. Наша будущая, а возможно, уже и нынешняя головная боль…
«Цирки» из прозрачной молекулярной пленки усеивали всю долину. Стэлмены, конечно же, прибыли на Медею в числе заключенных – на это указывали желтые куртки, мелькавшие повсюду. Кроме того, я вспомнил, что пару лет назад патруль накрыл стэлменовский сходняк на какой-то забытой всеми богами планетке, и сразу одиннадцать «Поводырей» попали в места не столь отдаленные. А следом за ними, как водится у этой братии, в лагеря добровольно потянулись и «люди системы» – чтобы «вращаться».
«Вот и «вращались» бы там, в Сахаре или в Гоби, – со злостью подумал я, – Нет, в конечном итоге вся шайка-лейка оказалась тут. Ну федеральные начальнички, мать вашу, ну удружили…»
Пятясь задом, я выбрался из зарослей, и вскоре мы оставили негостеприимные склоны Черного гребня, как нарек скалы Желтовский, далеко позади.
И только тут я вдруг понял, что Лускус не мог не знать о стэлменах! Даже если он сам каким-то чудом не заметил их, у него в подчинении имелся резиноволицый Миха и целая команда шнырей, которые уж наверняка были в курсе.
Раз так, значит, Циклоп о стэлменах знал. Знал – и не сказал. Почему?
Я отложил эту загадку на потом – нам предстояло проделать немалый путь, а между тем нога разболелась так, что хоть вой. Пришлось сделать инъекцию боевого стимулятора, так что остаток дня, вечер и ночь практически не запечатлелись у меня в памяти…
5 октября 2204 года
Спал всего три часа. Вчера допоздна возился с переписью. Процесс еще далеко не окончен, но общая картина вырисовывается. Лускус оказался прав – нас около полумиллиона. Мужчин больше, чем женщин, но если к женщинам добавить детей и стариков, то мужчин получается меньшинство. Это плохо. Когда прибудут спасатели, медикаменты, строительные материалы и прочее необходимое для развития колонии (теперь многие говорят не «спасатели», а «помощь», потому что смотрят в будущее не так пессимистично), словом, когда все устаканится, нам придется трудно. На первых порах одному мужчине придется кормить несколько едоков. А как быть с семьями, потерявшими кормильца? Куда девать сирот, немощных, престарелых? Вывозить на Землю вместе с ранеными? Словом, вопросов масса.
Утром, едва Эос вынырнула из серой дымки, очередная команда загонщиков отправились на Перевал – за прыгунами. Собралось около трех тысяч человек, по большей части добровцы. За ними увязалось втрое больше народу – посмотреть, как это будет. Лапин, руководящий охотой, зевак обматерил и отправил обратно к модулю – стадо прыгунов могло потоптать любопытных, особенно детей.
Погода стоит по-прежнему сухая и теплая, правда, с севера начало подтягивать облачка, и Зоряная звезда иногда прячет за ними свой пресветлый лик. Перевал находится в нескольких километрах от штабной палатки, но видимость отличная, и я наблюдаю, как загонщики вереницей поднимаются по пологому склону, исчезая за гребнем.
Рахматулло прислал человека, передал – новые загоны готовы. Будем ждать…
День прошел в рутинных мелочах. Вместе с Изольдой Ивановной укомплектовали тринадцать женских добров, посадили шить куртки и штаны из теплоизолянта. Вместо ниток они используют расплетенные световоды из оптоволоконных кабелей. Получается страшновато, но вполне сносно в буквальном смысле слова.
Заработал первый детский сад, разместившийся в огромной хижине на берегу реки. Акка была на открытии, попросила набраться мужества и подождать еще немного – помощь близка. Я попытался переговорить с ней, но она только улыбнулась в ответ совершенно вымученной улыбкой и отправилась к шотландцам. Старик Мак-Даун вместе со своими фрименами собирается, не дожидаясь спасателей, уходить на юг, в горы. Он уверен, что там, за заснеженными вершинами хребта, есть пригодные для жизни долины. Акка попыталась объяснить упрямым шотландцам, что без соответствующего снаряжения и оборудования, без связи, медикаментов и приличного запаса питания они приведут свою общину к гибели. Бородачи- фримены ее доводы выслушали, со всем согласились, а потом собрали немудреный скарб и под плач волынок двинулись к горам.
Если Великий век оказался эпохой прорыва, изменившей мироустройство и перемешавшей народы олд- мамми, то в следующем за ним двадцать первом веке восторжествовали консервативные и традиционалистские идеи. И пока развитые страны постепенно образовывали два полюса силы, два центра, вокруг которых потом и возникли Федерация Свободных Государств, или Восточная Федерация, и Великая Коалиция Свободных Штатов, или Западная Коалиция, очень многие народы выбрали путь самоизоляции. В Африканской зоне, в Азии, в Южной Америке люди жили так, как их предки и двести, и триста лет назад. Находясь в тени, отбрасываемой такими монстрами, как наша Федерация или грейтовская Коалиция, эти страны пребывали в относительном благоденствии – до тех пор, пока не началась прямая конфронтация между Востоком и Западом.
И когда грейты на Земле капитулировали, их союзники и сателлиты оказались в незавидном положении, и многим пришлось расплачиваться за предоставленные под военные базы территории, как монголам, или за участие в военных действиях, как афганцам, или за помощь ресурсами, как саудитам-бедуинам. Фримены, основавшие «Свободную Шотландию», тоже попали под репрессии – их обвинили в пособничестве Великой Коалиции и сепаратизме. И вот теперь они вновь собираются отделиться. Такая тяга к свободе (да и к свободе ли?) – это уже патология. Но все же будем надеяться, что у Мак-Дауна все получится…
Выкроив момент, я разыскал Лускуса и поинтересовался у него – а что стэлмены? Он не стал отпираться, но огорошил меня:
– Да брось ты, Клим! Какая от них беда? Чудики чудиками. Сидят под своей пленкой, в носу ковыряются. Забудь.
– Но это же стэлмены! Они же… – я едва не задохнулся от возмущения. – Они же помогали… А мятеж на Аппо? А пиратская эскадра Никки Картера? А резня на станции «Новая-9»?
Лускус покачал головой и хлопнул меня по плечу:
