вздумается направиться в сторону Перевала, мы сумеем незаметно обогнать его и подготовить встречу согласно инструкции: «…когда это превосходство будет достигнуто».
– Так он же один! – хмыкнул Панкратов. – Чего он нам сделает? Если что – сдернем с прыгуна и свяжем.
– Нет! – я решительно помотал головой. – Мы не знаем, какими технологиями располагает его цивилизация. Тут масса вариантов – от неизвестного нам оружия до опять же неизвестных средств связи. Вдруг острия – это антенны какого-нибудь передатчика, использующего неизвестный нам принцип связи? Мы к нему, а он посылает сигнал своим, и через час тут уже целая армия…
– Ага, – не сдавался упрямый Панкратов. – Армия верхом на прыгунах. Ха-ха. Ясно же видно, что технологически этот парень не круче средневекового рыцаря. И не скафандр на нем, а доспехи. Цендорж вон сразу понял…
Всадник неожиданно замер, повернул голову в шлеме и посмотрел в нашу сторону.
– Ти-ише! – я приник к земле, рядом вжались в бурьян и колючки остальные.
Некоторое время поозиравшись, гуманоид что-то произнес, тронул прыгуна и начал спускаться с холма. Вскоре до нас долетело его заунывное пение.
– Погоди-ка, начальник… – изумленно сказал Миха. – А сонга-то того… наша сонга-то!
Я уже и сам разобрал в невнятном бубнеже вполне понятные и даже знакомые русские слова:
И кончилась песня.
У певца явно были проблемы со слухом, он перевирал даже свой собственный самодельный мотив, но слова-то, слова!
– Это Роберт Бернс. Безо всяких сомнений… – тихо произнес я.
– Перевод Маршака, – блеснул эрудицией Панкратов. – Ни хрена не понимаю.
А русскоязычный гуманоид между тем начал удаляться и затянул новую песню:
Прыгун и его поющий наездник скрылись из виду.
– А это я не знаю… – растерянно сказал Гришка, выбираясь из кустов.
– Хорошая песня. Мертвых зверь ест – так правильно… – убежденно проговорил Цендорж, поднимаясь на ноги. Миха молча вытянул из зарослей свою котомку, повертел носом, словно принюхиваясь.
– Редьярд Киплинг. Перевод Константина Симонова, – я задумчиво ковырнул тесаком землю. – Но если он не инопланетянин, а человек, то почему так странно одет? Может, стэлмены давным-давно заселили Медею? Или здесь все же обосновались грейты и адаптировались к местным условиям? Или…
– Надо брать, начальник! Забондажим – и пусть талкает, че почем! – Миха азартно потер руки. – Ну чего, джампуем?
– Была не была! – Я скинул ранец на траву. – Гришка, ты с мной, вы двое заходите справа. Догоняем сзади, валим, держим руки-ноги. Далее – по обстоятельствам. И это… Прыгуна не упустите! Все, вперед!
И мы рванулись вдогон, треща бурьяном и спотыкаясь. Тележка и цилиндр на ней маячили метрах в двухстах впереди. Ничего не подозревающий всадник по-прежнему распевал песни, и, подбежав ближе, мы услышали:
– Великий век! Песня времен Гражданской войны в России! – прохрипел я на бегу.
– Это которая с путчистами? – не понял Панкратов.
– Это которая с белогвардейцами. Все, тихо, не топать, не орать! – я поднял руку, давая знак бегущим шагах в тридцати от нас Михе и Цендоржу.
Шелестела трава под ногами, скрипела повозка, звенел металл за спиной у незнакомца. Ближе, ближе, ближе…
– Стоять! Не двигаться! – вдруг страшным голосом заорал Панкратов, хватая наездника за левую руку. Прыгун всхрапнул и попятился. С противоположной стороны в правую руку седока вцепился Миха, а Цендорж за его спиной угрожающе занес заточенный блестящий штырь, свирепо оскалившись.
Всадник издал нечленораздельный вопль, завертел головой.
– Снимайте его! – распорядился я, на всякий случай держа тесак наготове.
Некоторое время Гришка и Миха тянули совершенно обалдевшего певца каждый в свою сторону. Потом Цендорж дал Михе подзатыльник, тот выпустил пленника, и всадник, грохоча доспехами и звеня своим металлическим павлиньим хвостом, грохнулся в траву у наших ног.
– Готово! – радостно улыбнулся Панкратов. – Ну-ка, держи его, Клим. Пришло время снять маски…
Он стащил с головы незнакомца глухой, похожий на горшок шлем, и на нас вытаращился его обладатель – белобрысый курносый парняга с обиженными голубыми глазами.
– Вы чего… Вы совсем озверели? – дрожащим голосом крикнул он, пытаясь сесть. – Да осторожнее! Руку-то пусти! Изрежетесь сейчас все о звенчи…
Цендорж, оставив Миху держать прыгуна, встал над пленником и рявкнул:
– Лежать! Руки опусти! Убью!
Парень послушно замер и с нескрываемым удивлением оглядел нас, главным образом обращая внимание на мой и Гришкин мундиры.
– Коалиция? Или… Погодите, не соображу никак… Ребята, так вы же… наши? Наши?!
– Мы, может, и наши, а вот ты каковский? – серьезно поинтересовался Панкратов, поигрывая трофейным шлемом.
– Я… да я… Второй модуль! Спаслись! А мы уж думали… Думали – все, никого… Парни! Не может быть… Не может быть!!
Спустя час, рассевшись у уютно потрескивающего костерка, мы от души хохотали, вспоминая наш лихой налет и пленение незнакомца, который оказался пассажиром Второго малого модуля «Руси» Игорем Макаровым.
Первым делом он спросил:
– Энергия? У вас есть энергия? Связь с Землей, с базами?
Получив отрицательный ответ, он нахмурился, но спустя мгновение рассмеялся:
– Мы все тут как Робинзоны – барахла много, а толку чуть.
Впрочем, поводов для веселья оказалось не так чтобы уж много – Второй малый рухнул в горное озеро,
