Ниже – замысловатая закорючка подписи, адрес Бориса Епифанова и в углу – дата: письмо было написано за неделю до Николенькиного приезда сюда.
Я отложил письмо и взялся за листки с «мыслями». Скорее всего, это был набросок статьи или доклада. В истории я, конечно, не совсем профан, древнегреческих богов помню и царей из династии Романовых назову всех, а вот во всяких там Рюриковичах или Каролингах уже путаюсь. И, тем не менее, я начал читать:
«Каждый ученый, если, конечно, он настоящий ученый, втайне мечтает, что ему удастся совершить то, чего до него не делал никто, а именно – закрыть хотя бы один из открытых и не имеющих ответа вопросов. В самом деле, совершить открытие – это замечательно, это вносит вклад в науку (я пишу тут, разумеется, об исторической и археологической науках), двигает вперед прогресс и вносит имя открывателя в золотой список «бессмертных».
Но зачастую бывает так, что, совершив открытие, ученый вносит в науку отнюдь не ясность, а напротив, неразбериху и самим фактом своего открытия ставит перед наукой массу новых вопросов.
Подземные цитадели Корсики и крепостные стены на вершинах подводных гор у Азорских остров, Ар – каим и Феттский диск, Черняховская культура и таежные крепости Восточной Сибири, Велесова книга и таблички с острова Пасхи, полинезийские островные города и каменные шары в туркменской пустыне – вот лишь ряд памятников, обнаружение которых создало массу проблем для исследователей и породило больше вопросов, нежели ответов самим фактом своего существования.
Поднять покрывало неизвестности и загадочности, «закрыть» научную проблему – вот цель, достойная жизни, как говорили древние. И у меня есть сегодня все основания заявить – наша группа вплотную приблизилась к тому, чтобы дать ответ на вопрос, который волнует человечество долгие века, а именно: где находится родина носителей индоевропейского языка, другими словами – откуда пришли на просторы Евразии арии.
Оговорюсь сразу: сам этот термин – «арии», в контексте моего повествования следует понимать лишь как собирательное название народа, говорившего на индоевропейском языке (возможно, правильнее было бы сказать – протоиндоевропейском языке) и в некий исторический период (скорее всего, VIII–V тысячелетия до новой эры) в несколько волн заселившего Центральную и Северную Европу, Центральную и Переднюю Азию, а также Индостан. Негативная политическая окраска, часто, к сожалению, возникающая в обществе при упоминании «арийской темы», вполне обоснованна, но я считаю, что к нашим исследованиям она не должна иметь никакого отношения.
Ныне генетическими прямыми потомками ариев можно со всей уверенностью назвать цыган, «кочевые племена люлю», как писал о них Рашид – ад – Дин. Но цыгане – лишь далекие потомки древних индоевропейских кочевников, они не сохранили ни культуры, ни верований, ни обычаев своих предков.
Язык ариев, каковым можно считать санскрит, наиболее близок по орфоэпике к языкам восточнославянских народов, особенно русскому (на полях приписка: «Вставить сравнительную таблицу русских и санскритских слов, например: „радоваться“ – „храд“, „развеивать, вихрить“ – „вихрь“, „рана“ – „врана“, „раненый“ – „вранин“, и т. д.»)
Итак, мы имеем: присутствие индоевропейских языков в Европе, Передней Азии, Иране и Индии. Носителями этих языков являются народы, практически имеющие весьма спорные сходные культурологические, религиозные, бытовые и иные признаки. В самом деле, кельты, хетты, маги и арии Индостана мало похожи друг на друга, и их объединяет лишь сходность языка, точнее, отдельных его компонентов.
Но если мы возьмем более поздние народы из тех же географических ареалов – скифов, сарматов, германцев, славян, то увидим гораздо больше сходных элементов и в культуре, и в религии, и в языке.
Таким образом, можно сделать вывод, что арии осваивали просторы Евразии несколькими волнами.
Первая волна, назовем ее кельтской, потому что ее представители ныне кардинально отличаются от некоего «индоевропейского стандарта (культ огня, культ коня, длинный меч, штаны, тут уточнить), пошла на Запад, вслед за уходящим за окоем светилом, еще во времена неолита, осваивая освободившиеся после таяния ледника долины великих европейских рек. Однако в Восточной Европе им задержаться не удалось. Причин тому несколько, а именно: во – первых, на месте нынешней Европейской части России лежало огромное озеро. Во – вторых, на просторах Восточной Европы уже жили люди, представители уральской языковой семьи, предки финно – угров.
Чтобы пояснить ситуацию, отмечу, что ледник в Восточной Европе достигал, по данным геологии и гляциологии, до двух с половиной километров в толщину и покрывал он всю Скандинавию, весь Русский север, весь Центральный район России, доходя до Киева, Харькова, Воронежа и Пензы. Западнее ледник не продвинулся так далеко, потому что «уперся» в Карпаты и Альпы. Но, тем не менее, почти половина Европы лежала под примерно полуторакилометровым слоем льда. Конечно, растаять в один момент, словно сосулька, такая махина не могла.
Процесс таяния ледника занял не годы, не десятилетия – века! Выстудив атмосферу над всем Северным полушарием, ледник за короткое лето чуть сжимался, но зимой разрастался вновь. Постепенно он все же сдавал свои позиции, и, в конце концов, растаял весь, но сразу возникает вопрос – а куда, собственно, девались миллионы и миллионы тонн воды, ледник составлявшие?
Львиная доля, конечно, утекла в мировой океан, уровень которого после этого поднялся на восемьдесят – девяносто метров (затопив перешеек между Азией и Северной Америкой, по которому в свое время человек проник в Америку).
Часть наполнила впадины на юге – уровни Каспийского, Черного и Азовского морей существенно повысились. Последнее еще в эпоху поздней античности именовалось вовсе не морем, а Меотийским болотом, так что процесс, что называется, шел, и он продолжался бы и по сей день, если бы не
