– Дальше – я начал наблюдать, следить, анализировать. И мне открылись отвратительнейшие вещи, да-с! Человеческий разум, несмотря на всю его порочность, никогда бы не додумался до этого. Вспоминать противно!
– И что же вам открылось? – майор весь превратился в слух. – Говорите подробно!
Граф вздохнул, однако продолжил:
– Некто поднимает из могил свежие трупы и оживляет их. Не знаю, как, с помощью чего, но эти… на язык приходят только всякие поганенькие словечки вроде упырей и зомби, но мне не хотелось бы называть оживленных так… В общем, они выглядят, как живые, но полностью подчиняются своему демиургу. Он же попросту продает их в рабство, использует как бесплатную, ведь их нет нужды кормить и содержать, рабочую силу.
Но если бы только рабочую! Молодых девушек… Это ужасно, отвратительно! Всю столицу опутывает сеть подпольных публичных домов, где оживленные с помощью магической силы девушки занимаются проституцией! Безропотно выполняющая все желания клиента проститутка – это же мечта любого бесстыдного извращенца…
– Да уж… – такого оборота Громыко не ожидал. История принимала совершенно фантастический и в то же время пугающе реальный оборот.
Но граф совершенно добил майора, сказав:
– Это еще не все! Вы не представляете, что он творит с телами умерших, предназначенными для совсем уж противоестественных утех. Вырванные зубы – это самое невинное увечье…
– Достаточно… Вы выяснили, кто стоит за всем этим?
– Увы. Он каким-то сверхъестественным образом почувствовал меня, и, как только я начал приближаться к нему, закрылся неким невидимым щитом, перед которым пасуют все мои способности. Одно могу сказать совершенно определенно: это – не человек, он владеет некой энергией…
– Энергия! Точно! Марвельные энергии. Так вот чего боялся «Кукловод», и вот почему он убивал историков… – Громыко весело блеснул глазами – кое-что в деле «чекиста» стало проясняться.
– Как вы сказали? Марвельные? Это от английского «marvel», что значит «чудо»? А ведь верно! Чудесная, магическая, волшебная энергия, которая подчиняется злому разуму… – Торлецкий задумался. – Но откуда вы взяли это определение?
Громыко хмыкнул:
– Да вот представилась мне такая возможность – ознакомиться с одним письмецом. В интересах нашего, как я понял, общего дела, граф, я вам тоже расскажу сейчас одну страшную сказочку, про Черного киллера…
…Когда он закончил говорить, Торлецкий опустил глаза:
– Значит, в списке его злодеяний есть и такое… Заставлять мертвецов убивать живых людей – это уже за гранью добра и зла.
Граф помолчал и вдруг хищно улыбнулся:
– Все же не зря я затеял все это! Объединив усилия, мы найдем его! Правда, у нас остается лишь одна ниточка, ведущая к этому, как вы очень точно поименовали его, «Кукловоду». И ниточка эта сейчас лежит на моем столе и готовится отдать Богу свою бессмертную и весьма, надо заметить, подлую душу. Где же врач? Прошел почти час…
– Не-е-ет, любезный граф, вот теперь, пока он мне все не выложит, никому он ничего не отдаст! – в возбуждении потер руки Громыко и добавил, адресуя свои слова полукруглому потолку: – Ишь, бля, взяли моду над покойниками глумиться! Чую – возьмем мы скоро «Кукловода» за жабры. И тогда уж пусть не обижается – ответит по полной, гнида…
После «героической битвы» с Мишганом прошла уже почти неделя. Как-то обычным осенним вечером Митя лежал в своей постели и никак не мог уснуть. События того удивительного дня заставляли его вновь и вновь возвращаться к двум вещам: почему всесильный Калач отнесся к графу с уважительной осторожностью, а если быть совсем откровенным, с некоторым даже испугом, и какое же желание загадать древнему саркофагу?
Причем если мысли о Калаче и его поведении крутились в Митиной голове просто так, то второй вопрос волновал всерьез.
Митя еще никогда в жизни не ощущал такую ответственность. Если артефактус графа и впрямь всесилен, можно же сделать хорошо для всех! Для всех людей на земле! Всего несколько слов, сказанных или даже просто подуманных Митей от души, от сердца, – и все, больше никогда не будет войн, болезней, никто никого не убьет, не обидит, никто не пострадает в авариях и катастрофах.
Это же счастье! Счастье для всех!
Митя задумался: «Так, выходит, надо просто пожелать, чтобы все люди на земле стали счастливы? Пожелать счастья для всех – и наступит вот такая жизнь, жизнь без бед?»
Поворочавшись, он сел в кровати, посмотрел на разноцветные огоньки просвечивающих сквозь штору окон соседних домов. Что-то в такой поначалу простой истории с желанием не складывалось. Что-то было не так…
«Счастье – что это? Оно у всех одинаковое или разное?» – Митя встал, подошел к окну, раздвинул занавески…
Бурое небо, низкие тучи отражают зарево дальних районов. Куда ни глянь – всюду дома, дома, дома. В них живет множество совершенно незнакомых Мите людей, у каждого свои горести и радости, проблемы и заботы.
«Стоп! – сказал сам себе Митя. – Ведь там, где-то среди этих домов, в каких-нибудь нехороших квартирах, сидят сейчас и пьют водку или колются наркотиками самые настоящие бандиты и воры. И для них счастье – это ограбить кого-нибудь, что-нибудь украсть, поиздеваться над слабым и беззащитным. Выходит, если я загадаю желание про счастье, оно исполнится и для плохих людей?»
Митя сходил на кухню, попил воды прямо из носика чайника. Мама запрещала делать это строго-
