пленить мой народ… что ж, возможно, все было бы иначе. И возможно, меня ждала бы иная судьба. Но магия была неотъемлемой частью нашего бытия. Она необходима нам для жизни как пища, как любовь, как воздух, которым мы дышим. Без нее мы обречены жить, словно в беспрестанной агонии. Наше существование бессмысленно, безрадостно и бесцветно… Сказать по правде, уж лучше бы Создатели истребили нас всех, до последнего, полностью уничтожили нашу расу. Такое было бы более гуманно, чем обрекать нас на бесконечную пытку…
Несколько минут фея молчала, ожидая, пока ее собеседница чуть успокоится.
— Как ты думаешь, почему они обошлись с вами так жестоко?
— Потому что мы отважились бросить им вызов. Потому что мы были единственной расой, кто сумел это сделать. Пойми, они слишком превосходили мощью прочие народы, населявшие мир. Для них мы не слишком-то отличались от животных. Перед тем как все эти расы собрались в Мириале, каждая из них находилась под угрозой в своем собственном мире. Кому-то грозила война или мор, кто-то мог быть уничтожен из-за перенаселения, жестокости, безрассудства или жадности. Создатели переместили нас сюда, чтобы спасти. Они желали заставить нас поверить, что окружающая действительность — наши маленькие королевства внутри стен Завес — является целостным миром. Создатели не предполагали, что найдется раса, которая сумеет избежать вторжения в память. Они были крайне удивлены и раздосадованы нашей силой и нашими амбициями… — И снова кривая ухмылка прорезала ее лицо. — В конце концов ты же не ожидаешь, что цыплята устроят заговор и сбегут из курятника, не так ли?
— Мне казалось, ты сравниваешь народ магов скорее с лисами…
— Верно. У тебя хорошая память, фея. Курятник — плохая аналогия. Ибо это подразумевает, что Создатели собирались как-то использовать нас. На самом же деле мы были для них просто «экземплярами»: коллекцией редких и необычных существ. Так что они поместили нас туда, куда захотели. Мы были защищены друг от друга, от агрессии… и от самих себя.
— Трудно даже вообразить такую мощь , — задумчиво проговорила Шри. — Как они выглядели?
Женщина пожала плечами:
— Говоря кратко: как им хотелось. По собственному желанию они могли принять облик любого существа в Мириале. Иногда они представали огромными сгустками яркого света, хотя я уверена, что это не настоящий их облик. Думаю, мы ни разу не видели истинных лиц Создателей. Иногда я спрашиваю себя, помнят ли они сами, как выглядели изначально…
— Хотелось бы мне знать, что с ними произошло, — пробормотала Тиришри.
— О чем это ты? — резко переспросила Хельверейн.
— Ну, невзирая на все свое могущество, они ушли. Не знаю, сколько времени ты была заточена здесь, но во всей нашей письменной истории нет ни единого упоминания о Создателях.
— Как же так? — Хельверейн взирала на фею со странной смесью тревоги и надежды в глазах. — Но что могло с ними случиться? И если они действительно ушли, то кто же присматривает за Мириалем? Это искусственный мир. Он состоит из множества земель, отделенных друг от друга Завесами, и потому должен постоянно поддерживаться в равновесии. Без этого баланса система неизбежно начнет разрушаться.
— Расскажи-ка мне об этом поподробнее, — попросила Шри. — Видишь ли, катастрофа, о которой ты говоришь, уже происходит. Мир катится к хаосу. Даже Тайный Совет бессилен…
— Погоди минутку. Что такое Тайный Совет?
— Ты что же, никогда не слышала о нас? — поразилась Тиришри. — Я и представить не могла, что ты сидишь здесь настолько давно.
К ее удивлению, женщина вернулась в свое кресло на террасе, вольготно расположилась в нем и налила новую чашку чая, который, казалось, всегда оставался горячим и свежим. Устроившись поудобнее, она посмотрела на фею.
— Ну вот что. Пожалуй, хватит ходить вокруг да около, — фыркнула она. — Расскажи мне обо всем, что происходило в мире.
— Но это займет годы, — запротестовала Шри.
Хельверейн пожала плечами:
— А что, у тебя есть другие дела?
Путь через туннель оказался гораздо менее страшным, чем ожидал Сколль. Говоря откровенно, теперь все казалось ему скорее захватывающим приключением. Сначала паренек вздрагивал и пугливо озирался всякий раз, когда пламя факела вздрагивало от сквозняка, бросая на стены длинные, колеблющиеся отсветы. Впрочем, он быстро понял, что все эти странные шевеления — не более чем замысловатая игра теней и света, приправленная долей его воображения.
Вырубленный в скале туннель круто уходил вниз. Он был по щиколотку заполнен бегущей водой, но сапоги Сколля оказались достаточно прочны, чтобы пережить это. С потолка то и дело на голову падали холодные капли воды, что изрядно раздражало Сколля. Ветер пролетал по туннелю, дул ему в лицо, неся с собой запах мокрого камня. Эхо повторяло журчание бегущего по полу ручья, дыхание Сколля и хлюпанье его сапог по воде.
На верху стены, по правую руку, Сколль увидел металлическую галерею, встроенную в камень. Через равные промежутки к ней вели железные вертикальные лестницы. Удобный наблюдательный пункт для охранников туннеля, предположил он и задумался, не лучше ли будет подняться наверх и держаться подальше от воды. Впрочем, галерея выглядела ненадежной и чересчур ржавой. Нет, лучше уж остаться здесь, на твердой земле. В конце концов лошади-то пойдут здесь, они не смогут забраться на галерею. А ему необходимо проверить, безопасен ли пол на всем протяжении пути вниз. Вдруг там есть какие-то неожиданные препятствия, где лошади могут споткнуться или поскользнуться?
И вообще, какой длины туннель? Сколль чувствовал, что идет уже довольно долго, но в неверном свете и сумраке нетрудно утратить чувство времени. Конечно, факел прогорит еще не скоро, и это главное.
Шагая дальше, он заметил, что проход заметно сузился. Наверху, у начала туннеля, в нем могли бы разминуться две повозки, здесь же едва достало бы места для одной. Любопытно, почему…
Может быть, они просто устали прорубать этот бесконечный камень. Я думаю, на этот туннель и без того ушли уйма времени и сил. Или, возможно, он изначально был таким узким, а они принялись расширять его сверху… А потом что-то случилось, и они бросили это дело. Пожалуй, я никогда…
И в этот миг крик Тормона достиг его ушей.
— Вода поднимается! Лезь, парень. Лезь на галерею!
Голос был слабым, приглушенным расстоянием. На миг Сколль замер, чувствуя, как в нем поднимается волна паники. А потом до него донесся далекий рокот, словно гигантский зверь зарычал, охваченный внезапной яростью. Мощная струя воды ударила по ногам, брызги взметнулись высоко вверх и зашипели, попав в пламя факела.
Вода вилась у ног, сковывала движения, мешая бежать. Сколль торопился изо всех сил, продвигаясь в потоке, который углублялся с каждой секундой. Вода достигла лодыжек, поднялась до колен. Сколлю становилось все труднее удержаться на ногах на скользком полу туннеля. Что стряслось с очередной лестницей? Куда она провалилась? Далекий гул превратился в рев, и весь туннель затрясся. Внезапно, к невероятному облегчению, свет факела выхватил из темноты красноватое пятно ржавого металла — путь к спасению. Но было слишком поздно. В тот миг, когда пальцы коснулись перекладины, сметающий все на своем пути вал обрушился на него.
Течение сшибло паренька с ног. Факел вырвался из руки, мгновенно потух, и поток уволок его прочь. Сколль издал вопль ужаса, но тут же умолк, когда ледяная вода залила ему рот. В непроглядной тьме и ужасающем грохоте он потерял всякое представление реальности, когда вдруг почувствовал под пальцами холодный металл, и рука ухватилась за прочную металлическую ступеньку. От резкого рывка едва не сорвало кожу с ладони. Отчаяние придало Сколлю сил, и он обеими руками вцепился в перекладину,
