вместе с тем красота девушки и попытки — хотя и безрезультатные — Яниса ухаживать за ней раздражали Занну.
Впрочем, с тех пор, как она получше узнала командира Ночных Пиратов, Занну еще больше раздражало его легкомыслие и очевидное самодовольство. Теперь она со стыдом вспоминала, как всего лишь несколько месяцев назад сказала отцу, что хотела бы выйти за этого Яниса. Какой же глупой она была тогда! Но Занна росла без матери, и некому было объяснить девушке, что она просто выросла и для нее наступил трудный возраст, так что Занне пришлось самой справляться со своими трудностями.
И все же Тарнал оказывал ей немалую поддержку. Он неизменно оказывался рядом, когда ей нужно было дружеское участие, и девушка всегда рада была видеть его. К тому же от Занны не укрылось, с каким уважением юный контрабандист относится к ее отцу, и, поскольку девушке трудно было общаться с Янисом и Эмми, она все больше предпочитала общество Тарнала и с нетерпением ждала перемены погоды. И вот когда наконец наступило затишье, Занна с восторгом приняла предложение молодого человека покататься верхом у прибрежных скал.
Тепло одетая, чтобы защититься от ледяного ветра, Занна неслась на своем пони наперегонки с Тарналом, стараясь первой достичь одинокой скалы на берегу. Как приятно было вновь дышать свежим воздухом! Пони, похоже, чувствовал то же самое, радуясь свободе после долгого заточения в пещере. В неистовой скачке забылись вся боль и отчаяние минувших месяцев. Смеясь, девушка обернулась к Тарналу, который скакал на своем пони далеко позади нее.
— Я победила! — крикнула она. — Этот твой увалень слишком ленив, чтобы обогнать Трубочника. — Девушка вдруг умолкла, заметив в море что-то огромное, темное, незнакомое и наверняка опасное. Размерами оно смахивало на корабль, но явно не было кораблем, и, судя по тому, как оно двигалось, это было, очевидно, живое существо.
— Тарнал, что это? — закричала Занна, показывая в ту сторону.
— Похоже, что это кит. — Контрабандист нахмурился. — Но киты никогда не появляются в наших водах. Что за наваждение? Чего это его сюда занесло? И почему он все время плывет на поверхности? Может, он болен?
Они торопливо спешились и уселись на камне, наблюдая за приближением морского гиганта. Занна почувствовала, как Тарнал осторожно взял ее за руку, но почему-то это было так приятно, что девушка даже не сделала попытки убрать свою руку. Неожиданно он крепко сжал ее пальцы.
— Занна… — Тарнал перешел почти на шепот. — Похоже, у меня начались видения. Я ясно вижу людей на спине у этого кита!
Его зрение было острее, чем у Занны, но скоро и она тоже разглядела маленькие фигурки.
— И вправду люди! Но кто же может повелевать такой громадиной? — Внезапно она с ужасом посмотрела на контрабандиста. — Тарнал, а вдруг это Миафан? Неужели он все-таки нашел нас?!
Тарнал выругался и помог ей встать.
— Быстрее! Мы должны срочно предупредить наших!
Занна одним движением взлетела в седло и так рванула поводья, что бедный пони заржал и встал на дыбы. Они с Тарналом во весь опор понеслись назад, к лагерю Ночных Пиратов, моля всех богов, чтобы им дана была возможность успеть вовремя, прежде чем страшные гости окажутся на берегу.
Снова пришла очередь Сангры быть впередсмотрящей. Внимательно обозревая окрестности, она заметила прямо по курсу скалу, которая для посвященных указывала местонахождение убежища контрабандистов.
— Приехали! — закричала она.
Паррик проснулся и вскочил как ужаленный, едва не упав со спины Левиафана. Сангра ухватила его за руку, и он, ругаясь, сел и стал смотреть в ту сторону, куда она показывала.
— Точно! — вскричал начальник кавалерии. — Этот морской зверь знает свое дело. Не то что жалкий негодяй Идрис, который взялся доставить нас на юг на своей утлой посудине! — Он принялся расталкивать Чайма, который большую часть ночи был занят захватывающей беседой с Телласом.
— Чайм, Чайм, проснись, дурень! Мы уже на месте!
— Как? Уже? — Ксандимец был явно разочарован, но Паррик не обратил внимания на это чудачество. Эфировидец был, с его точки зрения, парень очень неплохой, хотя довольно странный. Сам же начальник конницы не мог дождаться, когда же кончится это изматывающее путешествие на спине кита. Однако, вспомнив о Левиафане, Паррик решил не давать хода подобным мыслям: чего доброго, тот их уловит, а Теллас до сих пор внушал Паррику некоторые опасения.
— Не мог бы ты попросить своего друга подплыть поближе вон к той скале? — с необычайной вежливостью спросил он у Чайма.
— К какой скале? — спросил Эфировидец, близоруко щурясь.
Паррик вздохнул. Он совсем забыл о слабом зрении ксандимца.
— Послушай, — мягко заметила Сангра, которой уже давно нравился Эфировидец, — отчего ты не попросишь волшебницу Ориэллу исцелить твои глаза? Ты стал бы хорошо видеть.
— Она уже предлагала мне это сделать, — ответил Чайм, — но только я боюсь, что тогда пострадает мое Второе зрение, а я не могу рисковать.
— Ладно, ладно, — нетерпеливо перебил Паррик, заметив, что Левиафан начал отклоняться от верного направления. — Об этом — потом. Сейчас нам надо попасть к Ночным Пиратам.
— Ну, если мы с Телласом не видим этой вашей скалы, — ответил ему Эфировидец, — то вам с Сангрой остается только показывать нам дорогу. Ты будешь говорить мне «налево», «направо» или «прямо», а я передам твои слова Левиафану.
Это был не самый лучший выход, но все же они кое-как стали продвигаться в нужном направлении, и вскоре Паррик увидел глубокую бухту у входа, в которой вспыхивали белые бурунчики. Это была гавань Ночных Пиратов.
— Ну, благодарение богам, наконец-то мы дома, — с чувством сказал начальник кавалерии. — Не в обиду южанам будет сказано, — он покосился на Эфировидца, — но, что ни говори, в гостях хорошо, а дома — лучше.
Чайм вздохнул. Он никогда не чувствовал себя «дома» среди ксандимцев, и, лишь когда появились эти чужестранцы с севера, он узнал, что значит быть среди своих. Эфировидец впервые задумался о том, что же будет, когда Ориэлла победит своих врагов и их поход закончится. Что ему тогда делать? О возвращении к прежней жизни не могло быть и речи, и для Эфировидца будущее казалось неизбежно связанным с одиночеством.
«Выход найдется, — прервала невеселые размышления Чайма безмолвная речь Телласа. — Кто знает, какая судьба ему уготована? Но что бы ни случилось, знай: куда бы ты ни направился, тебя, вместе с Ориэллой и Анваром, повсюду будет ждать хороший прием. Кроме того… — Левиафан усмехнулся. — Видимо, в результате смешения крови разных рас в далеком прошлом ты унаследовал некоторые способности, присущие магам, а после этих печальных событий в мире таких, как ты, останутся единицы. И разве ты не чувствуешь себя обязанным сделать все, чтобы эти способности не угасли, и передать их по наследству своим детям?»
Ошеломленный столь неожиданным предложением, Чайм не знал, что ответить, но Левиафан, к счастью, внезапно переменил тему:
«Эфировидец, я не смогу проплыть между этими рифами. Не спросишь ли ты у людей, что я должен теперь делать?»
Чайм передал Паррику это известие, и тот выругался — Значит, нам придется добираться вплавь?
— Ничего, — заметила Сангра, — мы уже и так достаточно промокли, так что купание для нас мало что изменит.
— Оно, конечно, так, но я вовсе не рассчитывал предстать перед этими головорезами похожим на мокрую курицу, — проворчал начальник кавалерии. — И кроме того, после этой проклятой морской воды мне придется целую неделю сушить всю мою амуницию.
Чайм с грустью попрощался с Телласом и передал ему слова прощания и благодарности от своих товарищей. Затем он вслед за Парриком и Сангрой слез со спины кита и оказался в ледяной воде. Когда они отплыли на достаточное расстояние, Теллас хлопнул по воде хвостом в знак прощания и повернул обратно, в открытое море. Эфировидец печально посмотрел ему вслед, от души надеясь, что Морской Народ не
