кроме, пожалуй, Совета старейшин Горной республики. Шерхель и Прохор Лапин, так или иначе, ныне управляют довольно обширной территорией. Но со снейкерами они не связаны, это абсолютно точно. Стало быть, остаются два человека, мужчина и женщина… Два хорошо известных мне человека. Женщину я когда-то любил, а мужчину много позже ненавидел, причем вполне справедливо. Нет, и тут тупик. Во- первых, думаю, если бы во главе снейкеров стояла Акка, резидентура Лускуса уже знала бы об этом. Во- вторых, Акка в роли атаманши мародеров – это попросту невозможно. Я готов под страхом немедленного умертвления присягнуть, что майор Военно-Космических сил Федерации Анна Морозова никогда не станет преступником. Голову на отсечение – не станет.
Остается Борчик. А ведь еще есть и Каракурт – никто не видел его мертвым!
Н-да… Похоже, разгадка все же кроется в ороборо. Змея, кусающая свой хвост. Живое колесо. Сансара – так, кажется, сказала госпожа Стефани? Сансара, сансара… Что-то индийское, буддийское, тибетское. О, вспомнил! Сансара – это череда перерождений, цепь реинкарнаций, в ходе которой человек становится все совершеннее и совершеннее, а в конечном итоге достигает нирваны. Или попадает в нирвану? Тьфу ты, опять не то. Какое уж тут совершенство, если снейкеры убивают женщин, стариков, детей и жгут дома. Нет, сансара явно отпадает. Ноль я в этих делах, полный ноль…
Погруженный в размышления, я не заметил, как забрел к меднодорожным путям, убегающим на восток. Был теплый полуденный час, и над нагретыми Эос плитами дороги дрожало призрачное марево. В стороне, за высокими заборами, виднелись крыши «Поющего поселка», где жили инженеры и конструкторы Металлургической корпорации. Малый Клык отбрасывал густую тень, в которой Фербис казался подводным городом, утонувшим в густой синеве.
И тут меня осенило. Кусочки мозаики, хаотично летавшие в голове, вдруг сложились в рисунок, не совсем четкий, но вполне понятный.
–?Власть! Ноль! Цикл! Вечность! – выкрикивал я, широко шагая по насыпи вдоль дороги. Давно забытые ощущения от хорошо выученного урока, за который ты получил заслуженную пятерку, переполняли меня. Сегодня же я доложу обо все Лускусу, и… И, думается мне, господ снейкеров ждут невеселые деньки.
–?Ороборо, говоришь? – Лускус щелкнул пальцами. – Вечность и пустота. Забавно, очень забавно. Интересно, кто их надоумил. Впрочем, это неважно…
–?Как это – неважно? – вскинулся Клим.
–?Да ты не обижайся. – Лускус перегнулся через стол, похлопал Елисеева по плечу. – В человеческой истории было немало говорунов, качественно пудрящих мозги целым нациям. Все попытки сыграть с ними на их поле заканчивались зиккуратами трупов. Тут надо проще. Понимаешь, для меня снейкеры эти – они как грызуны, которые в старину поедали посевы и мешали нормально жить крестьянам. Мы их уничтожим, дай срок. Изведем под этот самый их змеиный ноль. А вникать в символику, пытаться понять – зачем? И кстати, ведь недаром в старину говорили: «Понять – значит простить». Под ноль – и все.
–?Угу. – Клим кивнул. – Вместо того чтобы попытаться договориться, перетянуть на свою сторону, будем стрелять и рубить. Положим кучу своих, но зато изведем врага под корень. Дичь какая.
–?А с мышами, пожирающими урожай, ты бы тоже стал договариваться? – недобро прищурил глаз Лускус.
–?У мышей нет арбалетов и пулевых винтовок, – отрезал Клим.
–?Вот, кстати, о винтовках, – сменил тему канцлер. – Я тут поразмышлял на досуге над пулей, что ты привез, людям кое-каким показал. В общем, сто процентов, что она сделана не на Медее. Это старые оружейные технологии олд-мамми.
–?Получается – или на планете есть подготовленные и вооруженные сообразно местным условиям люди, о которых мы не знаем, или у снейкеров существует внешний канал поставок оружия?
–?Получается, что так. И это лишний повод поскорее разделаться с этими змееносцами. Думаю, Лиссаж справится, а Панкратов поможет. Ну, у тебя все? А то мне на заседание правительства пора.
Клим поднялся, протянул руку.
–?Бывай, браток. – Лускус крепко стиснул ладонь Елисеева и, глядя в спину уходящему, пробормотал: – Ох, скорее бы в отпуск!
Часть вторая
Океан дышал. Его необъятная зеленая грудь вздымалась и опадала, качая лодку, и Ясс качался вместе с ней. До Туманной банки оставалось совсем немного. Ветер наконец-то окреп и засвистел в снастях, точно дудочник. Парус кожаный, украшенный множеством заплат, надулся пузырем. Вода у бортов лодки забурлила, защебетала на разные голоса.
Ясс перехватил кормило, сел поудобнее. Босые ступни уперлись в ребро каркаса лодки. Через час он будет на месте и начнется рутина – парус долой, сеть за борт и на весла. Шуршание сети, исчезающей за кормой, звон медных поплавков, брызги, мокрое лицо и океан вокруг. Время от времени из темной глубины к лодке будут подплывать белесые сирены и, высовывая округлые безглазые морды, тонко пищать, вытягивая щупальца. Сирены любопытны и не опасны. Они никогда не нападают на рыбаков и не трогают сети. Гораздо хуже, если лодкой заинтересуется черный, зубастый ластоног. Этот может и лодку пробить, и сеть изорвать. У Ясса есть старый бронзовый гарпун, и он надеется, что все обойдется. Рыбаку без надежды нельзя. И о плохом думать нельзя. Разум рыбака должен быть пустым и звонким, как поплавок – тогда океан не станет брать к себе до срока.
Вдали, средь слепящих бликов, показался качающийся шестик с черной тряпкой на конце – сработанный рыбаками буй. Ясс закрепил кормило и, сделав по ребрам лодки два шага, взялся за ремень крепления паруса. Туманная банка. Часть работы сделана. Осталось поставить сеть и вернуться домой, в деревню. Вечером он будет есть похлебку, пить горячий отвар из водорослей и слушать шум прибоя. Потом он ляжет спать, и к нему придет Оул, дочь старого Жамкая. У Оул мягкая грудь и жесткие курчавые волосы на лобке. Когда ей становится хорошо, она смеется, а потом, перед тем как уйти, плачет, потому что думает, что однажды океан возьмет Ясса. Глупая. Ясс знает – его смерть не в океане. Так сказал прорицатель на большой ярмарке в Каменном форте. Ясс даже не предложил ему плату, просто спросил, и прорицатель, лысый, весь покрытый татуировками, сразу замахал скрюченной рукой: «Иди, рыбак! Ты можешь плавать без боязни – вода не враг тебе».
Свернув парус, Ясс задумался. Интересно, неужели он умрет в хижине? В пропахшей рыбой и солью хижине, под низким закопченным потолком? В душной тишине, задыхаясь и хрипя, как умирал прошлой весной Лысый Касор? И его жена, если только Оул станет его женой, будет плакать и гладить его по грязным волосам?
Нет, уж лучше остаться в океане! Пусть он возьмет тело, а душа рыбака улетит в необъятное небо и превратится в морскую птицу. Так будет лучше. Ясс нахмурился. Он подумал, что прорицатель мог ошибиться. Не бывает людей, которые не ошибаются, а прорицатель был человеком – это Ясс знал точно.
Сеть встала легко. Вопреки обыкновению, никто из морских обитателей не потревожил рыбака за работой, даже сирены. Ясс аккуратно опустил в воду якорный камень сети, полюбовался играющими на волнах поплавками и принялся ставить парус – пора было возвращаться.
Когда из сверкающей мглы вынырнул низкий темный силуэт, вокруг которого кипела, словно в исполинском котле, вода, Ясс не особо испугался. В здешних водах водится множество существ, способных устраивать и не такое. Один головач чего стоит! Чуть повернув кормило, Ясс направил лодку в сторону, намереваясь обойти странное место по широкой дуге, чтобы не потерять ветер.
Неожиданно прямо из пенной кипени появился огромный блестящий борт и сразу вздыбился на невероятную, локтей в сорок, высоту. Ясс вскрикнул. Такого он не видел никогда.
Горб встал над водой, незыблемый, словно скала. От него шли волны, и лодку стало качать так, что вода хлестала через низкие борта. Ясс схватился за черпак и поэтому пропустил момент, когда в борту открылась узкая дверца и из нее на небольшую площадку вышли люди. Три человека в черных куртках, с оружием в руках. Еще на Земле Ясс видел такое – в фильмах про старинные войны. От удивления он открыл рот. Ясс знал, что далеко на юго-западе есть большой город, дороги из металла, по которым ездят дышащие огнем и дымом повозки. Но чтобы кто-то на Медее построил металлическое судно – о таком Ясс не слышал.
Между тем люди замахали рыбаку, приглашая подплыть поближе. Они приветливо улыбались и
