нерадивому подчиненному. Кто хочет – тот научится. Обучить манипуляциям с такелажем я не могу, ибо сам толком не умею. Придумывать для Лудицкого специальную должность в память о его бывшем положении не хочу и не буду. Доброта для одного оборачивается злом для остальных. Старая армейская мудрость. Нашли же в себе силы стать полезными Флейшман, Калинин, Владимиров. Тоже, между прочим, не воины в прошлой жизни.
– Может быть, пройдем к вам? – предлагает Лудицкий.
Ну уж нет! Меня ждут мои девочки, и экс-депутат в нашей компании явно лишний.
– Давайте поговорим здесь, Петр Ильич. Только недолго. Завтра нас всех ждет работа.
Лудицкий вновь мнется, прежде чем произнести:
– Почему вы избегаете меня? Я все-таки депутат и могу быть вам полезным в таком качестве.
– Я никого не избегаю. И, не в упрек, Петр Ильич, полезность доказывается делами. Мой вам совет: забудьте о прошлом. Или о будущем. Время слов еще не наступило. В данном месте и в данное время ценятся лишь дела.
Стараюсь говорить мягко, хотя в глубине души хочется послать своего бывшего начальника куда подальше.
– Вы что, всерьез решили заняться пиратством? – вдруг выпаливает он.
– А разве этим можно заниматься в шутку? Если вы знаете другие способы выжить, буду вам лишь признателен.
– Но это же незаконно!
Хороший аргумент! Законник хренов!
– Я никого не держу, Петр Ильич. Люди пошли за мной по своей воле. Если хотите, могу высадить вас в Пор-де-Пэ.
– Но что я там буду делать? – Остаться одному страшнее, чем даже принимать участие в наших авантюрах.
– Что захотите. Вы же сами упрекаете, что я не прибегаю к вашим советам, и никак не можете решить, чем заняться самому. Нелогично, Петр Ильич.
Лудицкий сопит в ответ.
– Идите лучше спать. Дойдем до порта, там, может, и решите. Спокойной ночи, Петр Ильич!
Обхожу экс-депутата и иду к себе.
Наташа и Юленька уже давно ждут меня. Стол накрыт. Никаких деликатесов нет, но разве в них счастье?
– Наконец-то!
Никаких упреков за задержку. Мои женщины поняли своим чутьем то, что так и не сумела понять моя бывшая жена. Мужчина живет в своих делах, в противном случае он лишь бесплатное приложение к дому. И это понимание обезоруживает меня надежнее всех обвинений за невнимательность.
Смотрю на девочек и чувствую, как в горле поднимается ком нежности к ним. Если против нас будет весь мир – тем хуже будет для мира!
– Подожди. Сначала поешь, – промурлыкала Юленька, удерживая мой невольный порыв.
…Уже после всего, где-то под утро, я лежал и думал: это ли не счастье? Настоящее мужское дело, а как награда – любовь двух самых прекрасных женщин. Если бы не их бисексуальность, не миновать мне невольных сцен ревности, а так…
И после этого жалеть о случившемся? Все понимаю. Гибель моих соотечественников, наше нелегкое положение в чужом мире и в чужом времени. Но, как бы цинично это ни звучало, я счастлив.
А что до миров и веков, то еще посмотрим, на чьей улице будет праздник! Пережили татар, холеру, коммунизм, справимся как-нибудь и с этим. Проблемы надо решать, выдумывать их – дело не мужское.
3
Ширяев. Слухи и факты
Стоянка затянулась на неделю. Бригантина – корабль небольшой, не больше катера или прогулочной яхты, но людей было маловато. А ведь требовалось подтащить «Лань» к самому берегу, полностью разгрузить ее, то есть снять артиллерию, опустошить погреба, а затем аккуратно уложить корабль на борт. Потом надо было тщательно вычистить обнажившуюся подводную часть от налипших водорослей и ракушек. Когда же работа закончена – выпрямить бригантину, наклонить на другой борт и повторить всю процедуру снова.
Этот процесс и называется килеванием. Что делать? В теплых водах Карибского моря обрастание подводной части корабля происходит быстро. Результат же известен. Выходцам из двадцать первого века – из школьного курса физики, местным уроженцам – из богатого жизненного опыта. Возросшее сопротивление уменьшает скорость и маневренность, качества, являющиеся главным преимуществом маленьких судов по сравнению с более мощно вооруженными фрегатами и испанскими талионами. Лишить бригантину подвижности – это все равно что самому подписать себе приговор при любой желательной или нежелательной встрече.
Если же учесть, что единственными механизмами были простейшие блоки, то работа была не из легких. Впрочем, в прошлые века и не было других…
Трудились все, от Кабанова и Мишеля до Лудицкого. Куда было деваться бывшему депутату? Не речи же произносить, раз в них никто не нуждается, а большинство и не понимает!
Да ещё приходилось соблюдать осторожность. Бригантина была беспомощной, вся надежда на составленные из ее пушек батареи да мушкеты.
По счастью, пронесло. Лишь раз мелькнул на горизонте парус, мелькнул и скрылся вдали. На берегу же и вовсе никто не появлялся.
Как пояснил Мишель, король-солнце вдруг решил сделать из флибустьеров законопослушных землевладельцев, да и тех целиком отдать в алчные руки Вест-Индской компании. Дабы никому больше ничего не могли продавать и ни у кого – покупать. Соответственно, приобретать компания все стала по самой низкой цене, продавать же… Короче, еще один вариант рабства, а вот результат…
Привыкшие к воле обитатели Санто-Доминго и Тортуги не захотели финансовой кабалы и стали дружно перебираться: кто на Ямайку, а кто еще дальше. Благо необжитой земли был без малого весь земной шар. Обжита лишь одна Европа. Не очень-то она и нужна…
Работали люди много, но вечерами еще хватало сил собираться у невидимых с моря костров, беседовать, чуть выпивать. Неугомонный Командор брал у Мишеля регулярные уроки фехтования, только делал многое по-своему, отчего справиться с учеником учителю практически не удавалось.
Что же до одиноких женщин, то они пользовались огромным вниманием и могли спокойно выбирать себе защитника. Или надеяться, что в будущем подберется партия получше.
Только бурных романов не было. Женщины боялись своей доступностью добиться противоположного эффекта и обещали все, но потом, потом… Довольно действенный, между прочим, метод. Особенно с мужчинами, подолгу лишенными ласк. По крайней мере, итогом прозвучала пара серьезных предложений руки и сердца. В кипящем страстями архипелаге женщин все еще было намного меньше, чем мужчин…
Наконец работа была закончена, припасы погружены, пушки установлены на свои места.
В путь пустились, как водится, на рассвете. Всю дорогу Кабанов заставлял свой сборный экипаж отрабатывать всевозможные эволюции, поэтому плавание растянулось почти до самого вечера.
Пор-де-Пэ поразил своей пустынностью. Несколько купцов, три бригантины да одинокий фрегат – вот и все, что находилось в большой бухте.
«Лань», шедшую под французским флагом, пропустили беспрепятственно. Когда же к прибывшему чиновнику явился шевалье Мишель д'Энтрэ собственной персоной, то все вопросы отпали сами собой. Точнее, адресовались исключительно к бравому капитану мушкетеров.
Вскоре Мишель вместе с чиновником съехали на берег. Перед отъездом шевалье долго и прочувствованно благодарил Кабанова, клялся ему в вечной дружбе и обещал немедленно навестить, едва покончит с необходимыми делами.
С ним в город отправились все французы. Они были связаны с этим городом, имели там приятелей, а кое-кто и возлюбленных и сейчас с нетерпением предвкушали встречи, дружеские застолья, беседы о пережитом. Только они, даже солдаты, больше не считали себя связанными службой, и их поездка была всего лишь отпуском.
