К сожалению, с захватом кораблей так же тихо не получилось.
Со стороны гавани тревожно грянул одинокий выстрел. Затем на долгих десять секунд вновь повисла тишина и вдруг взорвалась треском мушкетов и пистолетов.
– Давай! – Ширяев кивнул флибустьерам.
Пираты торопливо бросились вдоль улиц, разбились на пары и тройки и принялись старательно наводить панику.
Захватчики грозно кричали, стреляли в воздух, время от времени бросали на пустынную мостовую гранаты. Шум стоял такой, будто в город ворвалась целая армия.
Сам Ширяев вдвоем с Антуаном перекрыл главный выход центральной казармы. Солдаты кинулись было наружу, но на пути выросли зловещие силуэты, и Антуан рявкнул по-испански:
– Куда?! Кто попробует выйти – убьем!
Желающих оказаться убитыми не нашлось. Вояки замялись, заполонили собой весь большой коридор, но вперед идти не решились. Пусть на пути стоят лишь двое, но это так, для острастки, главные же силы притаились снаружи и ждут только момента, чтобы утолить кровожадные инстинкты.
Для полноты впечатления Ширяев то и дело покрикивал куда-то во двор:
– Жан! Не маячьте на виду! Вы засаде! А ты, Жюль, куда прешь? Сказано: сдающихся не трогать!
Стоять так, вдвоем против сотен, было одновременно и страшно, и чертовски приятно. Словно какой- нибудь легендарный герой вернулся в грешный мир на радость друзьям и погибель врагам. Одно движение – и такое покажу!
– Всем вернуться на свои места! – вновь гаркнул Антуан, которому такое противостояние стало действовать на нервы.
Из города по-прежнему доносилась какофония псевдобоя, и отзвуки настоящего доносились с далеких кораблей.
Добавляя свою лепту в общий шум, Антуан выстрелил в потолок из пистолета.
Среди заплесневелых каменных стен выстрел прозвучал словно гром, отразился эхом, погас, но сумел задержаться в солдатских душах.
Коридор вмиг опустел. Только в отдалении из дверей изредка выглядывали не то самые храбрые, не то самые робкие. Проверяли, стоят ли на месте грозные часовые или уже пошли по казарме творить злодейское дело.
– Смешно, – улыбнулся Ширяев. – Никогда не думал, что вдвоем можно взять в плен три сотни человек.
– Какие три? Их тут не меньше пятисот! – поправил его Антуан и после паузы добавил: – Даже намного больше.
Впрочем, число пленных было таково, что уже не пугало, а лишь прибавляло самоуважения.
Единственное, что несколько тревожило, – неопределенность за стенами казармы. Стрельба в гавани стихла. Скорее всего, это свидетельствовало о захвате кораблей. Но мало ли?.. Считая с солдатами абордажной команды, людей на каждом галионе было в несколько раз больше, чем те полсотни флибустьеров, которые выделялись на пленение каждого.
А вот редкие выстрелы в самом городе говорили о несомненной победе. В противном случае они бы давно переросли в яростную перестрелку.
Так, может, и в гавани?.. Люди есть люди. Что на берегу, что на корабле. Одно дело – долгожданный бой, и совсем другое – неожиданное нападение. Человек расслабленно отдыхает, ни к чему не готов, а ему вдруг ни с того ни с сего предлагают на выбор жить или бороться за жизнь. В борьбе же можно и выиграть, и проиграть. В казармах, к примеру, предпочли выбрать жизнь…
– А ведь, кажется, получилось, – убежденно вымолвил Ширяев, хотя и не удержался от неопределенного «кажется».
– А ты думал? – Более простодушный Антуан, раз уверовав в таланты Командора, никаких мыслей о поражении не допускал.
Его ответ подействовал на Ширяева не хуже победного донесения.
– Получилось! – громко, так что перепугались испанцы, выкрикнул Григорий и в порыве чувств выстрелил в потолок.
– Получилось!!!
35
Флейшман. Добыча
Я первый раз в жизни командовал кем-то. Именно командовал, а не руководил, как в тех, прежних, временах. Причем сразу эскадрой из девяти вымпелов.
Как я и предполагал, хорошего в том было мало. Еще сразу после совета, наедине с Командором, я предложил заменить меня кем-либо другим и услышал короткий ответ:
– Некем, Юра. Сорокин мне нужен на берегу. Доверять чужим не хочется. Валера, боюсь, не потянет. Остаешься ты.
– Я тоже не потяну.
– А куда ты денешься? Да и откуда ты откопал такое поганое слово: «не смогу»? Есть слово «надо». Других после отдачи приказа не бывает.
Вот так я и стал временным адмиралом.
Что мне сразу помогло – авторитет Командора. Раз Кабанов сам назначил меня, значит, никого лучше быть не может. Это было мнение тех, кто уже ходил под Веселым Кабаном. Те, кто делал подобный вояж впервые, вынуждены были принять данный шаг на веру.
Пришлось постараться. Сил в себе я не чувствовал, но Сергей прав: кто, если не я?
Высадка прошла успешно. Потом Кузьмин признался: если бы не спасалки с «Некрасова» – купаться бы десанту в море. На весельной шлюпке подойти к такому берегу нечего было и думать. Да и на наших, герметичных, моторных, стоило таких трудов, что у Кузьмина после этого долго дрожали руки.
Дальнейшее было относительно проще. Пасмурной ночью без всяких ориентиров Валера умудрился не только точно вывести нас к цели, но и подгадать время.
С первыми проблесками света мы подходили ко входу в длинную бухту, которую правильнее было бы назвать заливом.
Радио уже сообщило нам о благополучном захвате города и галионов. Золота на последних было столько, что это с лихвой окупало любые трудности, которые могли бы выпасть на нашу долю.
Но город городом, а форты по-прежнему преграждали наш путь. Сверх того, их гарнизоны вполне могли напасть на Картахену, попробовать отбить ее и тем намного затруднить столь блестяще начатую операцию.
К счастью, хваленое европейское благоразумие взяло верх. Комендант города граф Уньес де Лас Риос после убедительной беседы с Командором выслал на форты посланцев с коротким распоряжением о сдаче. Нам даже не пришлось стрелять. Вместо орудийного салюта от первого форта отвалила шлюпка, и сидящий в ней офицер вежливо сообщил, что, выполняя приказ графа, гарнизон покидает форт.
Вся церемония прошла в лучших традициях галантного века. На правах временного командующего эскадрой я, в богатом камзоле, при большой живописно одетой свите со всех кораблей, занял место у выхода из форта.
Первым показался громадный обоз коменданта и господ офицеров. Нагруженные мулы в сопровождении слуг и невольников прошли мимо нас, поднимая пыль, и лишь когда она улеглась, наступил черед гарнизона.
Во главе на породистом скакуне ехал сам комендант. Согбенный, высушенный климатом и возрастом, выглядевший на все свои семь десятков лет, он уже мало походил на бравого вояку. Разве что на старика отца из какой-нибудь испанской пьесы.
Поравнявшись со мной, комендант вежливо отдал честь, и я приветственно взмахнул шляпой в ответ.
Следом прошествовали прочие офицеры, а уж затем стройной колонной с оружием в руках солдаты, которым так и не довелось в этот раз повоевать. Да они наверняка и не хотели. Было бы во имя чего, а просто так…
Мы даже не стали брать их в плен. Выкуп с них не взять, везти на Гаити незачем, орденов нам все
