Я – свободен, балдей – не хочу! Ты тогда с урюками мутил что-то, проект этот каспийский...
– Между прочим, двести тридцать процентов прибыли! Вместе хапнули тогда! – Володя налил себе еще, подмигнул хозяину кабинета: – Твоя доля пополамная была...
– Но я и вложился по чесняку! – кивнул Сергей и досадливо поморщился: – Да не в этом дело! Я хотел кайф от своих денег получать! Понимаешь? И начал пробовать – ну, чтобы не зря все, чтобы потом, на свалке, не обидно было за них... За эти... За бесцельно прожитые...
Рассвет встречал двадцать четыре часа в сутки – перелетал на вертушке следом за солнышком, жрал и пил все, что только придумать можно – соловьиные язычки, турлэ в соусе из глазниц осьминога, парные мозги откормленных гранатами обезьян... В книге какой-то вычитал про мороженое из женского молока – и даже его заказал!
– Б-э-э... – Толстяк потыкал растопыренными пальцами в три своих подбородка, изображая отвращение.
– Не «бэкай», мне в кайф было! Потом посетил все чудеса света, потом в гонках Париж – Даккар участвовал втихую, на львов охотился с масаями, на касаток с алеутами... Пил по-черному, девок трахал... Вот втемяшилось мне тогда в голову – трахнуть всех мисс каждой страны...
– Че-го? – Владимир вытянул губы трубочкой: – Ну-ка, ну-ка, ты мне и не говорил ничего такого...
– А-а-а... – Сергей махнул рукой, сморщился. – В каждой стране ведь ежегодно конкурс на лучшую девку проводится – ну, «Мисс Канада», «Мисс Малайзия», «Мисс ЮАР» там и прочее... Вот я и решил всех миссей этих трахнуть. За любые бабки. Ну, не обязательно действующих, этогогодних, можно и прошлогоднюю, главное, чтобы она мисс была...
– Ну и?.. – сально ухмыльнулся толстяк.
– Сделал... – кивнул Сергей: – Влетело мне это... В крутые бабки влетело, короче. И ведь понимаешь – не запомнилась мне ни одна! Так, бабы и бабы, делов-то. Сто девяносто два государства, ну, понятно, мисс далеко не во всех выбирают, но штук сто я оприходовал... И ни одной зацепки! Хотя вру – была одна. Мисс Беларусь. Алена. Я, ну не сам, конечно, пиарщики трудились, ей это непристойное предложение отправили по почте – мол, тыры-пыры, все такое, и любое желание ваше станет явью! Она, как и все они, согласилась, конечно же, вот только желание у нее было... Не дом, не миллион долларов, не яхта, машина там или золота пять кило... Она мне позвонила и говорит: «Я согласна, только сделаем мы это на смотровой площадке статуи Свободы в Нью-Йорке...»
Вов, ты меня даже не спрашивай, во сколько мне это обошлось... Но – сделал! Точнее, она меня сделала... Высокая, худенькая, прозрачная такая, а как ногами обхватила и давай насаживаться – я темп не выдерживаю, кричу ей – красавица, притормози! А она шипит в ответку: «Вот так! Вот так! Вот так я гребу тебя, твои гребаные деньги и весь это гребаный мир!» Уф... Еле живой ушел. Я ей сто тысяч баксов дал, так просто, на чай, так она мне их в рожу кинула в аэропорту в Минске... Ух и баба...
«Тьфу ты... – передернуло Илью, – я этих уродов уже устал слушать. Твари, довели страну до ручки, а народ – до озверения. Интересно, откуда у скромной старушки бабы Качи эта запись?»
– Серег, ты закруглять этот вечер воспоминаний скоро будешь? Мне к пяти на встречу... – Владимир постучал холеным ногтем по стеклу блеснувшего бриллиантами «картье» на запястье.
– Да погоди ты, успеешь, к самому главному подхожу... – Сергей встал, прошелся по кабинету, повернулся к толстяку спиной и вновь заговорил:
– После всех этих приключений, мать их в рот, понял я, Вовка, что и без денег человек несчастлив... Но вот и с деньгами он счастливым тоже не становится! И решил я сыграть сам с собой в игру одну замечательную. Загадал – если выиграю, по-другому жить стану. А если проиграю...
Словом, вложил я в барабан своего коллекционного кольта патрон сорок пятого калибра, крутанул этот самый барабан как следует, ствол точно в лоб себе упер, глаза зажмурил – и...
Сергей громко щелкнул пальцами, поворачиваясь к оторопевшему Владимиру:
– И я выиграл!
– Ну, ты совсем дурак! Мля, тупень конченный! – толстяк вытащил носовой платок и вытер вспотевший лоб. – Когда это хоть было-то?
– Пять лет назад...
– А-а-а-а... А потом выборы, Госдума... И появился «Северный проект»? Теперь понятно. Грехи искупаешь, партнер? – Владимир презрительно сузил свинячьи глазки.
Бритый Сергей между тем продолжал:
– Не, Вова, все сложнее. Сел я тогда, с кольтом в руке, и задумался – на хрена живет человек? Что он оставляет после себя? Ну понятно – дехканин какой-нибудь в Афгане – двадцать душ голодных детей. Лесник в Сибири – десять гектаров леса. А вот я, что я после себя оставлю? Оттраханных мисс? Кучу никому не нужных денег?
И решил я, Воха, войти в историю...
– К-ку-уда? – вытаращился толстяк.
– В историю, в мировую, ну и в нашу, отечественную, само собой. Как спаситель этого самого Отечества!
– Тьфу ты! Сережа, ну хорош лабундеть-то! Ты дело говорить будешь? – Владимир заерзал в кресле, скривив недовольную мину.
– Буду, Володенька, буду, вот сейчас как раз и начинаю! – Сергей вдруг неожиданно ловко встал на руки и прошелся по кабинету туда-сюда, потом впрыгнул в кресло, плеснул себе кальвадоса и поднял стакан:
– За Россию!
Выпив, он закурил и сквозь клубы сизого дыма спросил своего визави:
– Ты вот как думаешь, Вовчик, реально у нас экономику развитую построить сегодня, как в Штатах или Германии, например? Ну, я имею в виду, если не мы, хе-хе, строить будем, а нормальные люди?
– Ну, если без «пчелок» и откатчиков, если без своры нашей этой... Короче, если с умом и по порядку... Наверное, страна-то богатая, да и народ – Кулибин на Кулибине!
– А вот и шиш! Ни хрена ты тут, Володя, сегодня, именно сегодня, не построишь! Если бы не две трубы, спасение и проклятие наше, мы бы вообще давным-давно не существовали бы...
– К-какие две трубы? – удивился Владимир.
– Одна с нефтью, другая с газом... – улыбнулся его компаньон. – Ну я образно, сырье вообще имею в виду. Нет, раньше, при царе Горохе, то бишь в середине прошлого века, мы могли худо-бедно тягаться с другими странами на равных, были, так сказать, конкурентоспособны на мировых рынках. Потому как глобализации этой трехнутой не было. А теперь – хана! Возьмем, к примеру, гайку!
– Какую гайку? – пролепетал толстяк.
– Обычную, железную, шестигранную, на тридцать два. Для производства этой самой гайки у нас в какой-нибудь отнюдь не самой северной губернии, Смоленской скажем, нужно: построить цех на мощном фундаменте, потому как зимой там температура опускается иногда до минус 30 градусов, почва промерзает на метр и больше; со стенами в два, а лучше в три кирпича; построить котельную и проложить десяток- другой километров теплотрасс; построить для рабочего теплый капитальный дом, теплую столовую, хранилище для продуктов; в отопительный период, который будем считать с 1 октября по конец апреля, хотя бывает и дольше, потратить тонны топлива на обогрев, и еще много чего – и в итоге наша гайка будет стоить в разы дороже, чем гайка, произведенная в штате Флорида, где для ее производства достаточно поставить жестяной ангар и подвести электричество.
А в Малайзии или Индонезии гайка будет стоить еще меньше, там рабочая сила совсем дешевая. Так кто купит на мировом рынке нашу «золотую» гайку?
Вывод – пускать на самотек промышленность в нашей стране нельзя, она должна быть жестко управляемой, чтобы производить то, что мы делаем лучше других, а соответственно, можем выгодно для себя продавать, вон как ракетные движки РД-180 энергомашевские, которые они продают пиндосам, например. И гайки мы должны делать такие-этакие, самозаворачивающиеся какие-нибудь, чтобы они переплевывали флоридские или индонезийские.
И развивать мы должны именно такие отрасли, которые идут впереди конкурентов, а не пресловутую нефтянку, потому как даже наша нефть, Володя, за исключением чеченской, имеет высокую степень парафинизации, содержит серу и много иных примесей и тяжелых фракций, она вязкая и требует
