не знал как. Да и перед матросами было неудобно. Они тоже бросали голодные взгляды на перевозимый ими драгоценный груз, и лишь строгий наказ Ягуара да незримо охранявший женщин призрак Командора удерживали их от действий и слов.
У кромки прибоя собрались едва ли не все, бывшие на берегу. Стояли, жадно смотрели, но, как и их товарищи по команде, не предпринимали ничего.
Сопровождавшие же женщин на общем фоне выглядели счастливчиками. Их никто не гнал на работы. Более того, их обязанностью было находиться рядом.
Так и прогуливались. Женщины, чуть в отдалении – шестерка моряков да Крис. Последний то отставал и присоединялся к матросам, то догонял женщин и важно шел рядом.
Щеки юноши ярко пылали от смущения, а Юля временами бросала такие взгляды, что сердце Кристофера проваливалось куда-то вниз, словно при хорошей качке.
Только разговора не получалось. Пленницы говорили на русском, которого никто не понимал. Все попытки Криса вставить пару слов заканчивались ничем. В лучшем случае – односложными ответами, обычно – молчанием.
Но взгляды, взгляды! У юноши земля уходила из-под ног. В голове шумело, словно он опрокинул в себя полную бутылку рома. На губы просилась глуповатая улыбка. В редкие минуты относительного просветления Крис старательно пытался стереть ее, стать серьезным, как и подобает старому морскому волку.
Куда там! Проходило пару мгновений, и улыбка всплывала опять. Непотопляемая, как кусок пробки.
Почти до обеда, ровно столько, сколько длилась прогулка, Крис был полностью счастлив.
Да и потом, доставив женщин на корабль и приступив к прямым обязанностям, постоянно ловил себя на том, что думает исключительно о недавнем прошлом.
Гёте еще не родился, однако Крис имел все основания воскликнуть гораздо раньше его героя: «Остановись, мгновенье!»
10
Флейшман. Назад к Командору
Робинсон уехал, оставив меня на попечение Джона. Я немного знал флегматичного крепкого слугу по прежним визитам. Знал и то, что сам эсквайр считает его преданным и частенько возлагает на него важные поручения.
– Головой отвечаешь, – услышал я тихий голос Робинсона, обращенный к слуге.
Каюсь, поначалу мне было немного не по себе в предоставленных в мое распоряжение гостевых покоях. Вдруг наш старый агент решит переметнуться и выдаст меня властям с потрохами? Кто предал один раз, легко совершит это же во второй. Вот как приведет с собой отряд, и что тогда делать?
Шансов одолеть десятка два вояк у меня не было. Даже убеги я из фазенды, что дальше? Шлюпка с бригантины придет только ночью. До этого времени ничего не стоит поймать одинокого беглеца если не самим, то при помощи собак.
Только что грозит самому эсквайру, если станет известно о его связи с Командором? Вряд ли запоздалое раскаяние и моя выдача позволит ему избежать наказания. Вопреки распространенному мнению, в старой доброй Англии ничего не стоит быть вздернутом на виселице по самому пустячному обвинению. Здесь же речь шла отнюдь не о пустяках.
Помимо этого соображения было еще два. Я не страдаю манией величия. Лорд Эдуард со своим напарником и компаньоном многое дадут за Командора, а вот во что оценивается моя голова? Сомневаюсь, что за нее дадут хотя бы половину суммы, которая обещана Робинсону при моем возвращении на корабль.
И еще. Из городской тюрьмы вытащить меня – проблема. Особенно при нынешних мерах предосторожности. А вот не оставить от хозяйства Робинсона камня на камне – это Сорокин проделает играючи. И понесенные убытки подданному никто из казны возмещать не станет. Раз твой дом – твоя крепость, так и беспокойся об этой крепости сам.
Короче, по всему выходило – бояться мне нечего. Я не боялся. Почти. В глубине души все-таки шевелился червячок страха. Мало ли какие шутки подбрасывает нам порой судьба.
Делать было решительно нечего. Наливаться вином за хозяйский счет я не стал. Из-за того крохотного шанса, что фортуна все-таки повернется задом. Тогда лучше быть трезвым, чем валяться в полубеспамятном состоянии.
Книг у Робинсона в доме не было. Одна Библия, а я не любитель религиозного чтения. Пробовал еще там, в своих временах. Было интересно: что же в ней находят люди? Только интерес мой довольно быстро пропал. Может, она мудрая, полная самых глубоких мыслей, однако мне не пошла. Или я тогда просто не созрел для принятия Бога. Да и теперь не тянуло.
Пялиться в окно до вечера было глупо. Здешние пейзажи мне надоели еще в пору нашего рабства. Век бы их не видеть! Даже три века.
И тогда я завалился спать. Прошлая ночь была почти бессонной, эта – просто бессонной, без всякого почти. С одной стороны, сон – это отдых. Голова будет работать лучше, и вообще… С другой – нет более надежного способа убить время. Заснул, проснулся – а уже сколько-то часов прошло.
По приобретенной в этих местах привычке раздеваться я не стал. Одно дело – в Пор-де-Пэ: свой дом, уют, покой. Другое – за его пределами, когда не знаешь, что случится в следующий момент. Не вскакивать же потом полуодетым!
Я только снял портупею. Проверил на всякий случай пистолеты, положил их так, чтобы были под рукой, и добавил к ним шпагу.
Как ни странно, я действительно заснул. И довольно крепко, что называется, без задних ног. Кстати, почему без задних? Я и передние-то не отстегивал. Это так, к слову. Привычка цепляться к фразе – немногое, что осталось от предыдущей, уже какой-то туманной жизни.
Остается надежда, что при настоящей опасности я бы сумел проснуться. Научился же чему-нибудь за прошедшие полтора с лишним года! Раз сумел до сих пор остаться живым, и даже не раненым. Если не считать пару пустяковых царапин да рубцов от плетки Грифа.
Проверка на чуткость не состоялась. Никакой опасности, по крайней мере, явной, сиюминутной, на горизонте не объявилось. А оно что, очень хотелось?
Эсквайр Робинсон объявился перед поздним английским обедом. Я уже успел более-менее выспаться, поленчевать (а как еще сказать, если завтракали мы с хозяином, а в одиночку я поглотил ленч) и даже вздремнуть еще немного про запас.
– Никакая «Кошка» на Ямайке не появлялась, – сообщил мне Робинсон после приличествующих случаю светских тем. – В тавернах много судачат о том, что знаменитый Ягуар пропал без следа. Кое-кто связывает его исчезновение с Санглиером, другие говорят, что флибустьеров погубила буря, третьи же – что фрегат ушел в другой район за новой добычей.
Ценная информация! Если не считать слуха о нашей с ним встрече, прочее мы могли предположить и сами. Но главное во всем этом – невозвращение корабля в Кингстон. Следовательно, еще есть шанс найти его в тех краях, куда нас самих отнесло ураганом.
– Значит, конкретного ничего? – уточнил на всякий случай я. – Санглиера все еще ждут? Или он уже где-то маячил?
– Ждут. Только не знаю, сумеют ли дождаться, – с веселой искринкой в глазах поведал Робинсон. – Признаться, вообще не понимаю, откуда пошел слух о его непременном появлении. Но в город не въехать без того, чтобы не быть остановленным. Да и потом, несколько раз подходят, смотрят: местный или приплыл издалека вместе с кровожадным пиратом.
– У губернаторов свои причуды. Или свои источники информации. Нам, маленьким людям, не дано узнать весь ход дерзновенной начальственной мысли, – машинально ответил я.
Ох, замешаны лорд с сэром! Замешаны. В противном случае, как это они заранее сообразили подготовиться?
Нет, чего по-настоящему не хватает – это хорошей рации с большим радиусом действия. Наши игрушки не в счет. Хотя они здорово выручали нас во многих ситуациях, однако в данном случае есть они, нет, все равно.
А как было бы здорово сообщить прямо сейчас обо всех новостях и заранее согласовать план дальнейших действий!
