заведешь, но погулять на берегу можно нехило.
– Да, зачем деньгам без толку в кармане лежать? – отозвался чей-то голос.
– Толк в том, что целее будут, – отрезал я, чем вызвал взрыв хохота.
Многие из моряков искренне не понимали, зачем что-то откладывать в чулок на черный день, когда гораздо приятнее спустить награбленное в ближайшем кабаке с шумом, азартными играми и продажными девками. Черный день может наступить вместе со смертью, и деньги будут просто ни к чему.
– Недавно гуляли. Пора проветриться… немного, – последнее слово я добавил уже после некоторой паузы.
– А мы что, против?
– Не знаю, – честно признался я. – Выйти решили сами. А теперь смотрю – сомневаетесь.
– Не сомневаемся мы, – вздохнул Пьер, один из тех, кто был с нами с самого начала. А потом с непонятной логикой продолжил: – Только выйдет ли толк?
– Если искать, то выйдет, – убежденно заявил я, хотя сам никакой уверенности на деле не испытывал. – Еще не вечер.
При упоминании одной из наших песен матросы дружно улыбнулись. Все помнили, как под эту песню ходили в самые отчаянные бои. И главное, всегда побеждали.
Я ждал возражений, вопросов, как нам найти наших врагов или хотя бы друзей, но ничего не последовало.
Вряд ли я кого-нибудь сумел убедить. Просто сомневающимся стало стыдно, и на какое-то время они умолкли.
Надолго ли?
А дни шли за днями. Довольно долго штормило, когда же ветер стал стихать, произошло нечто сродни чуду.
Рация внезапно ожила, и голос Ярцева сообщил нам новости. Надо сказать, довольно интересные.
Оказывается, в наше отсутствие Командор успел захватить целый город, но при этом «Вепрь» разбился у берега. Теперь же наши друзья находились в осаде. Испанцы подтянули к городу войска, и флибустьеры оборонялись в крепости.
Переговоры проходили на пределе дальности. Ветер дул неблагоприятный. Мы сразу изменили курс, только достичь цели быстро не могли.
Незабвенный Врунгель называл подобный ветер «вмордувинд». Довольно неприятная штука. Хорошо, хоть парусное вооружение бригантины довольно универсально, и грот-мачта несет косые паруса. Все чуточку легче.
К утру ветер вновь поменялся, стал боковым. Нас упорно пыталось снести на восток, даже не к Европе – к Африке. Если мы пересечем, конечно, океан.
Лишь к ночи мы сумели подойти к желанным берегам. Командор остался верен себе. Он сразу заявил, что подходить к городу не имеет никакого смысла. Не клочок же родной земли, чтобы защищать его до последней крайности! И вообще, лучший вид обороны – нападение. Один раз проучить испанцев, а там пусть задумаются, стоит ли вставать на нашем пути.
Десантирование достаточно сложно даже днем при свете солнца. А уж ночью…
Хорошо, у нас была спасательная шлюпка с «Некрасова». На веслах полсотни отборных флибустьеров рисковали не доплыть. Или доплыть и разбиться у берега. Дизель давал нам шанс. А помимо шанса – козырь. Никто из противников не подозревал о подобном способе передвижения. До эпохи дизеля оставалось двести с лишним лет.
Ударную группу повел Сорокин. Не мне же поручать подобное дело. Я еще, чего доброго, заблужусь в лесу или неправильно выберу время и место атаки. Война любит профессионалов.
Я проводил ушедших ребят, какое-то время терпеливо выждал возможное возвращение и только затем повел бригантину параллельно берегу до желанного порта.
Мы были на его траверсе ранним утром. Изредка с суши доносились к нам раскатистые выстрелы орудия. Не скороговорка штурма, и не оглушающая канонада. Так, баловство. Обычный будоражащий огонь, напополам с сигналом, где нам искать Командора с его орлами.
Памятуя печальную судьбу «Вепря», я держал бригантину мористее. Теперь между нами и берегом виднелся наш изуродованный, но все-таки не погибший фрегат. Он понуро стоял на якорях, паруса были спущены, но не это зацепило видавших виды флибустьеров.
На корабле не было видно орудий! Нет, мы все знали об обстоятельствах, а заодно – и мерах по разгрузке. Но знать – одно, а видеть – совсем другое. Недавно бывший грозой Карибского моря, знаменитый фрегат теперь был беспомощен, словно младенец, нет, скорее, инвалид в мире здоровых людей. Отсутствие балласта не позволяло поднять все паруса. Пустые трюмы не давали уйти в плавание. Оставшиеся на берегу пушки лишили корабль сил.
Впечатление было таким, словно встретил хорошего друга, а он успел переболеть тяжелой болезнью и отныне был вынужден доживать век на больничной койке.
В противоположность «Вепрю» два стоявших рядом каботажника были перегружены без меры. Их палубы едва возвышались над водой, а уж если на них еще обоснуется экипаж…
Мы знали, какой груз заполнил трюмы и палубы. Что ж, добыча была знатной, вполне достойной нашего флага. И уж понятно, почему моряки ни за что не захотели бросить ее, даже рискуя собственными жизнями.
«Лань» подошла поближе. Якорь послушно бухнулся в море, зацепился за дно и приковал корабль к одной точке. Теперь наступал наш черед.
Путешествие до берега на весельных шлюпках отнюдь не являлось чем-то приятным. Прибой всласть поиграл утлыми лодками. Та, в которой восседал я, вообще едва не опрокинулась уже у самого пляжа. Я приготовился искупаться, однако новая волна подхватила шлюпку, и резкий толчок известил об окончании нашего пути.
Командор ждал у самой кромки, едва ли не в досягаемости волн.
Мы обнялись с ним так, словно были братьями.
– На Ямайке нас ждет засада. Но «Кошку» там никто не видел, – сказал я сразу после обмена приветствиями. Сказал, хотя уже говорил то же самое по рации.
– Знаю. Ягуар неделю назад был неподалеку, – отмахнулся Сергей. – Наташа и Юля с ним. Был бы цел фрегат… Ладно. Будем решать задачи по степени их важности. Я уже совсем собрался атаковать испанцев сам, но раз вы появились, то зачем лишать вас такого удовольствия? Мы с Гришей и Ардыловым приготовили великолепнейший сюрприз. Флеров отдыхает.
Пока я соображал, кто такой Флеров, а затем пытался понять, при чем здесь командир первой батареи «катюш», мы вплотную подошли к стоявшему у входа в гавань форту.
Глаза Командора были усталыми, с краснотой, которая лучше слов говорила о бессонных ночах, но в остальном Кабан выглядел достаточно бодро. Или старался выглядеть таковым.
– У нас есть раненые. Кроме того, часть людей подхватила лихорадку. Но кроме самых тяжелых в бой пойдут все, – вводил меня в курс дела Сергей. – Вместе с вами, обходным отрядом и сюрпризами накостыляем испанцам так, что век будут помнить, чьи в лесу шишки.
– И чьи они?
– Не разочаровывай, Юрик! Все шишки традиционно принадлежат нашим врагам. Мы согласны довольствоваться чем-нибудь менее существенным. Золотом, серебром, камушками и прочими презираемыми вещами.
В занятом противником городе наше прибытие произвело должное впечатление. Солдаты суетились, занимали ближайшие улицы, готовились к нашей возможной атаке.
У нас же пока происходила встреча старых друзей. Без выпивки в связи с напряженностью момента, зато с многочисленными разговорами о пережитом за последнее время, с похвалами по поводу захваченной добычи, с емкими пояснениями, куда сейчас пойдут испанцы.
Жан-Жак находился у пушек. Да я и не представлял его в другом месте. Чуть в сторонке от орудий стояло решетчатое сооружение, дальше – еще одно такое же.
– А это что? – бродившие в мозгу ассоциации были настолько смутными, что я предпочел спросить прямо.
