Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?

напомнить, что «при организации боя и особенно при атаке укрепленных позиций, при наступлении с форсированием речных преград и т. п.» командующие армиями должны «требовать и добиваться» «от всего командного состава» (т. е. в том числе и командиров соединений) «заблаговременного и четкого планирования предстоящего боя»!¹⁰⁶ Среди тех, кто практиковал «излишнее вмешательство старших начальников в работу младших», оказался и командарм-15 М.П. Ковалев – через голову командиров корпусов, дивизий и полков пытавшийся руководить действиями батальонов. (Впрочем, еще в начале февраля 1940-го в 7-й и 13-й армиях «старшие начальники» впадали и в другую крайность – «слабо руководили действиями своих подчиненных и часто совершенно не влияли на ход боя»¹⁰⁷.) А командиры корпусов и дивизий еще в ходе февральского наступления на Карельском перешейке управляли «зачастую» не со своего командного пункта (который или вообще не создавался, или так плохо обеспечивался средствами связи, что назначения своего не выполнял), а с командных или наблюдательных пунктов (КП и НП) командиров своих частей, «кочуя» «с одного места на другое», т. е., «увлекаясь отдельными эпизодами, упускали управление соединением в целом». К тому же результату должно было приводить и отмечавшееся в начале войны неумение «всех общевойсковых командиров» (т. е. и командиров соединений) «полностью и правильно использовать в управлении войсками свои штабы», а также пещерный метод «управления» боем, практиковавшийся командиром одной из дивизий 14-й армии, идти «впереди боевого порядка» атакующих¹⁰⁸ (еще в 1916-м это запретили даже командирам подразделений!)…

Из процитированных выше приказа наркома обороны № 120 и директивы Ставки Главного командования № 0418 от 12 декабря 1939 г. видно, что многие из просчетов, допускавшихся при управлении войсками командирами соединений (нежелание четко планировать бой, «полностью и правильно» использовать штаб, потеря управления соединением или частью в целом из-за нежелания управлять со своего КП), были характерны и для командиров частей. В 14-й армии командиры полков уподоблялись комдивам и в стремлении лично возглавлять атаку.

«Большинство среднего комсостава и часть старшего комсостава [т. е. большинство командиров взводов, рот и батальонов. – А.С.], – отмечал Н.Н. Воронов, – оказались на войне недоученными и без должного практического опыта»¹⁰⁹ [т. е. и без опыта управления войсками]. Правда, значительная (если не бо?льшая) часть участвовавших в финской войне командиров этих звеньев была призвана из запаса. По оценке Воронова, комроты и комбаты из командиров запаса оказались откровенно «плохо подготовленными»; бывший командарм-13 В.Д. Грендаль охарактеризовал их выучку как «чрезвычайно слабую», а штаб 8-й армии в отчете этой последней – как «неудовлетворительную» и приводившую «зачастую» «почти к полному отсутствию управления»¹¹⁰. Кадровые средние командиры, по оценке того же отчета, с командованием ротами и батальонами справлялись «неплохо», но командные навыки тех, кто был только что выпущен из училища, командир 75-й стрелковой дивизии 8-й армии комбриг С.И. Недвигин и бывший командир особого лыжного отряда 9-й армии полковник Х.-У.Д. Мамсуров раскритиковали на апрельском совещании в пух и прах. «[…] Требовательность такого командира, – отметил первый из них, – чрезвычайно низкая, уставные знания у него почти отсутствуют. Поэтому в процессе боя получилось, что наш средний командир – лейтенант, младший лейтенант быстро сливались со всей красноармейской массой и теряли лицо командира [т. е. подразделением управлять не умели и не управляли. – А.С.]». То же самое доложил и Мамсуров: «Я имел человек 10 лейтенантов из Тамбовского училища. Должен сказать, что эти люди не были командирами. Они даже бойцами не могли быть»¹¹¹.

О том, что умение управлять подразделением не могло быть в целом хорошим и у кадровых средних командиров, свидетельствует и целый ряд нелицеприятных оценок, относившихся к комсоставу вообще. Так, на апрельском совещании при ЦК ВКП(б) командир 142-й стрелковой дивизии (входившей сначала в 7-ю, а затем в 13-ю армию) комбриг П.С. Пшенников указал на неумение командиров, особенно средних, управлять огнем и движением подразделений (о неумении обеспечить наступление пехоты огнем станковых пулеметов упомянул и приказ наркома обороны № 120), командир 86-й стрелковой дивизии 7-й армии комбриг Ю.В. Новосельский – опять-таки отнюдь не оговаривая, что имеет в виду только комсостав запаса! – на неумение подавать правильные команды («Командиры дают беспредметную команду «За мной вперед!», вместо того чтобы сказать: «Иванов, двигайтесь, ползите туда-то, сделайте то-то»), а военный комиссар Управления связи Красной Армии бригадный комиссар К.Х. Муравьев – на то, что командиры взводов, рот и батальонов «не обучены» использованию таких средств управления, как малые рации и световые сигналы, и игнорируют их. Н.Н. Воронов в своем апрельском докладе отметил слабую полевую выучку командира: «умение ориентироваться в лесу, водить части по азимуту, вести наступление через болото или лед, вести разведку, уметь составить в боевых условиях правдивое донесение и т. д.». Ему вторили и выступавшие на апрельском совещании комдив-123 Ф.Ф. Алабушев, указавший, что у комсостава «было довольно плохо» и с «ориентированием на местности» вообще, и комдив-142 П.С. Пшенников, заявивший, что среди комначсостава его дивизии (он употребил более привычный для ветеранов РККА термин «начальствующий состав») «оказалось только 17 % знающих компас, карту и умеющих ходить по азимуту»…)¹¹².

Акт о приеме Наркомата обороны маршалом С.К. Тимошенко (отметивший «низкую подготовку среднего командного состава в «звене взвод – рота»¹¹³) и приказ наркома № 120 (констатировавший, что «командиры не командовали своими подразделениями», «теряясь в общей массе бойцов» и что «командирских навыков», «как правило», не имели и командиры рот и взводов) также не оговаривали, что имеют в виду лишь комсостав запаса. (Об этом последнем – который «был подготовлен исключительно плохо и часто совершенно не мог выполнять свои обязанности» – в приказе № 120 говорилось особо¹¹⁴.)

Младший комсостав, т. е. командиров отделений и помощников командиров взводов, все наши источники характеризуют одинаково. «Призванные из запаса», констатировал Н.Н. Воронов, «все забыли и в большинстве совсем потеряли облик младшего командира»; младший комсостав в целом управлять подразделением умел не лучше. «Редко можно услышать команды и приказания младшего командира в бою», – отмечал тот же Воронов; командиры отделений, подытоживал приказ наркома обороны № 120, «командирских навыков», «как правило», не имеют. Комдив- 86 Ю.В. Новосельский отозвался еще резче: «[…] У нас нет отделенного командира, нет руководителя своего отделения». Фактически о том же заявил и бывший командарм-13 В.Д. Грендаль: «По существу, младшие командиры – это бывшие обычные рядовые бойцы»; что младший командир не является «хозяином своего подразделения», дал понять и комдив-75 С.И. Недвигин¹¹⁵.

Степень умения управлять войсками, которую выказали участвовавшие в финской войне штабы, наиболее ярко охарактеризовал выступивший на апрельском совещании замнаркома обороны Г.И. Кулик: «У нас очень плохо работают штабы […] Начиная от штаба армии, штаба дивизии, штаба корпуса, штаба полка – работали плохо»¹¹⁶. А наиболее полно – Н.Н. Воронов: «Большинство штабов вышло на войну недостаточно подготовленными из-за не совсем удачного подбора командиров штабов, их низкой военно-штабной подготовки. [Как можно заключить из приказа наркома обороны № 120, заключившего, что по «подбору и подготовке кадров» штабы «не соответствовали предъявляемым к ним требованиям», такой уровень подготовленности сохранялся до конца войны. – А.С.]. Штабная культура была на низком уровне. Трудно и мучительно штабами организовывалось управление боем, руководство работой тыла; составление боевых документов занимало массу времени, качество боевых документов было низким. […] Слабым местом в работе штабов был расчет времени, расчеты во времени часто не соответствовали жизни, в силу этого и выходили в свет невыполнимые для войск приказы»¹¹⁷.

Приказ наркома обороны № 120 дополняет эти выводы указаниями на то, что штабы еще и плохо информировали вышестоящее командование о ходе боевых действий («документы запаздывали, составлялись небрежно, не отражали действительного положения на фронте», «иногда в донесениях и докладах имела место прямая ложь»), плохо организовывали создание, работу и перенос командных пунктов и плохо использовали средства связи, «особенно радио»¹¹⁸. Н.Н. Воронов сделал акцент на неумении использовать другое средство – делегатов связи (указав, что «привыкшие держать связь по телефону, а иногда по радио штабы, при отказе их в работе, не находили средств и возможностей для связи с частями»¹¹⁹), но документы главного, фронтового и армейского командования и выступления