языка, как в мозгах от Москвы до самых до окраин Австралии тут же полыхнет нечто вроде: «Ой, это вы за мене громчее говорить?». Если не поддаться на массированную пропаганду бабелезаробитчан, а всего лишь немного подумать, то можно легко прийти к мысли: в основе любого языка — не предложения, а слова. Потому носителям русского языка не стоит сильно напрягаться: они немножко владеют одесским языком, хотя и не отдают себе в этом отчета.
Всего одна иллюстрация. Стоило только в середине девяностых появиться в Городе киоскам новомодных конструкций, как их тут же все стали называть «батискафами». «Взял в батискафе нового брехунца» означает «приобрел в киоске свежую газету». Но даже если произнести явно русскоязычную фразу: «Я купил в киоске открытку», все равно она прозвучит на чистейшем одесском языке. Ибо до того, как слово «киоск» попало в русский язык из языка одесского, его функции в русском языке выполняла «беседка». Что же до «открытки», то в начале прошлого века это слово расценивалось россиянами как неприличное и «типично препротивное создание одесского наречия».
Быть может, вы считаете, что я вас разыгрываю? Или, говоря по-русски, полагаете, что я вас мистифицирую? Ведь согласно правилам русской грамматики считать можно звезды на небе, а «розыгрыш» — одесскоязычный синоним русскоязычной «мистификации», о чем во «Времени больших ожиданий» поведал Паустовский. В начале прошлого века «розыгрыш» еще был для россиян в диковинку, зато куда запропала ныне их «мистификация»? Туда же, куда и русскоязычный «факир» в значении «дервиш». В Одессе же изначально «факиром» именовали фокусника даже простые люди. Россияне давно и спокойно употребляют как в устной, так и в письменной форме выражение «простой человек», хотя в свое время их лингвисты бились в падучей, услышав от одесситов слово «простой» в значении «обычный», «заурядный». Пишут же россияне по-нашему «кайфовать», хотя когда-то нормой русского литературного языка было «кейфовать». Как говорят по сию пору в Одессе не только по такому поводу: мелочь, а приятно.
Так что, как вы слегка убедились, с одесским языком у россиян все обстоит более-менее. Тем более что эта некогда исключительно одесскоязычная норма давно и сильно потеснила в русском языке выражение «до известной степени», а потому газета «Аргументы и факты» пишет: «С читателями наших книг все более-менее ясно».
И пока самодеятельный хор мишигене-геволтян местечкового пошиба и зарубежного производства под руководством их заслуженного дирижера, народного артиста Жванецкого год за годом усиленно лабают Шопена одесскому языку вместо беречь свои пламенные сердца для инфаркта, я едва успеваю записывать новые слова и крылатые фразы, родившиеся в Одессе. «Кто больше Бендер, того и тендер». Продавец — реализатор, имиджмейкер — мордодел, перчатка — цирлодром, условные единицы — уголовные единицы. Впрочем, последнее выражение можно списывать в разряд архаических, пусть даже пресловутая 80-я статья была отменена каких-то восемь лет назад. Равно, как и «удар ниже пейджера», появившийся на свет в самом начале девяностых и потерявший свою актуальность из-за бурного внедрения в массы дебильников, то есть мобильных телефонов. Зато по-прежнему баксы не продают, а сливают; оставшиеся в лингвистическом прошлом одесскоязычные «столичники» поныне держат не пункты обмена валют, а «сливарни» и таки стоят на валюте. До меня только что дошло, что «стоять на валюте» переводится на русский язык, как «зарабатывать на перепродаже валюты». И тут же понял: ведь «таки» соответствует русскоязычному слову «действительно», а «до меня дошло», как говорят уже не только в Одессе, из той же оперы, что и «вас здесь не стояло» или «у вас упало» — по-русски «вы уронили».
У старой доброй одесской бодеги лет сорок назад появился синоним — «винарка». Прошло еще лет двадцать лет, и в одесском языке случился новый родственник этого слова — «наливайка». Еще пару лет — и синонимом «наливайки» становится «реанимация». От слова «мутный» в его одесском значении образована «мутка» (не путать с уже известной в России «мулькой»). Как говорят в Одессе, на днях или раньше по Городу запорхало слово «наружка» совсем не в качестве «наружного наблюдения», а как «наружная реклама». Старый добрый одесскоязычный «бутылочник» с легкой подачи журналистов получил более респектабельно звучащее в наши дни имя — «батлхантер». Любителей громкой музыки принялись величать «децибилами», то есть дебилами, питающих пристрастие к децибелам. Это выражение сочинили жители нафаршированной ночными дискотеками Аркадии, и оно мгновенно распространилось по Городу.
Относительно недавно «ухогорлонос» обзавелся более кратким синонимом — «лор». Так и пишут: «Врач-лор принимает…». А это замечательное слово «поджопник», верный соратник нашего доброго старого «пендаля», уже как синоним одесскоязычной «сидушки»? В прошлом году мой поджопник пришел в негодность. Звоню корешу в магазин прямо с рыбалки: «У тебя поджопники еще есть?». «Хоть жопой жри!» — успокоил он меня. Я не ставлю вас на уши: как называется по-русски этот самый «поджопник» в Одессе по сию пору никто не знает; он являет собой плоскую байду, постоянно закрепленную на поясе спиннингиста.
«Где права купил?» — уже ставший крылатой фразой первый вопрос, который адресуется водителем коллеге по несчастью, устроившему автомобильную аварию на ровном месте. Подобных водителей-неумеек в Одессе характеризуют новой крылатой фразой: «Права купил, а ездить — нет». Несколько лет назад появилось выражение «капиталистический ремонт». Расшифровываю его значение: жильцов купленного вместе с заводом общежития временно отселяют для проведения капитального ремонта здания. После ремонта здание не узнать: заурядная обшарпанная общага превратилась в индивидуальные хоромы бизнес-класса. Переселенные в катакомбы жильцы уже могут считать свое временное жилище постоянным, не рассчитывая даже на бюджетные помещения.
Кстати за птичек, в Городе уже лет пятнадцать, как торгуют даже «бюджетными палками», а «катакомба» в одесском языке по сию пору означает «трущоба». Когда-то упомянутые палки (в данном случае «удочки») и иные товары подобной ценовой категории в Одессе именовали исключительно «народными». Но народу ныне куда больше нравится приобретать «бюджетный», а не «дешевый» товар. Помню, как подыхала компания старых одесситов, когда президента Ющенко рекламировали исключительно в качестве «народного президента». А когда в нашу жизнь только стало обильно входить само слово «президент», его тут же превратили в «презика».
Несколько лет назад в моду стремительно ворвались мужские кожаные куртки с огромными меховыми воротниками, их тут же окрестили «сутенерками». В то же время родился фразеологизм «клиент сотой бригады» в качестве очередного синонима «больного на всю голову». Уже лет десять, как по всему Городу стоят мусорные контейнеры с надписью «Союз», но их упорно продолжают именовать «альфатерами». Этому слову всего пятнадцать лет от роду. «Достоевский» давно стал синонимом «кишкомота» и «нудника» за долго после того, как у старинного одесскоязычного выражения «на хап-геволт» в значении «левой задней ногой» появился синоним «кое-какер». А что такое просто «какер», так это даже в старых одесских песнях зафиксировано.
А этот, казалось бы давным-давно забытый ответ-клише на вопрос: «Как дела?», запорхавший по Городу в нынешнее кризисное время. Вместо нашего традиционного «ничего», то есть «в порядке», сейчас куда чаще произносят: «Спасибо, на букву «х». Так говорят люди, чьи дела идут или хорошо, или как чаще бывает. А что делать, если сама жизнь говорит с нами на букву «г», что в переводе на русский язык «задает тон».
Пару лет назад у нас появилось новое выражение «Давай пока», означающее «нам не о чем больше разговаривать, прощайте». Обычно при помощи этого выражения резко прерывают беседу. А если просто «пока» или «давай», то по-русски это «до свидания». «Пока» привычно для россиян, но ведь это тоже одесское слово. В конце двадцатых годов прошлого века московский писатель Л. Пантелеев попал в Одесский порт: «Однажды в порту мы разговорились с пожилым одесским биндюжником…Он помахал нам рукой и сказал: — Пока». Пантелеев удивился, а его спутник пояснил: «В Марселе все люди тоже говорят: «Пока». Потом по старой доброй традиции «пока» угодило в словарь Ушакова как «новое фамильярное просторечие». Так некогда исключительно одессизм занял свое место в словарях русского языка наряду с иными словами, попавшими в русский язык из языка одесского. Кстати, упомянутый Пантелеевым биндюжник был грузчиком, а вовсе не водителем кобылы, и я не удивлюсь, если в России уже тоже говорят: «Давай» на прощание и спрашивают: «Как ваше ничего?» при встрече.
Вчера вернулся в Одессу, вечером звонит приятель: «Ты знаешь, где находится султанат Брехустан?». Оказалось, что пока отсутствовал в Городе, так в нем стали называть заведение на Думской площади. Я себе думаю, ведь, в частности, печатный орган того самого султаната давно и по праву называют «Одесский
