— А почему, собственно, это вас так удивляет, герцог? — спросила вдруг Полли, заставив себя не обращать внимания на настойчивый взгляд Джорджа Виллерса.
— О, напротив, это ничуть не удивляет меня, дорогая моя, — усмехнулся герцог. — Любовь — великая сила, не так ли?
Полли с отчаянием и испугом посмотрела на него.
— Но, само собой разумеется, мы не станем говорить об этом при посторонних, — продолжал он елейно-сладким голоском. — Это будет наш маленький секрет!
Видя, что слова его произвели должный эффект, лишив Полли дара речи, герцог поклонился ей с подчеркнутым почтением и направился к карточному столу, за которым сидели несколько джентльменов.
Полли стояла в оцепенении, стараясь преодолеть невольный страх. Что все это значило? Что такого заметил герцог? На что он намекал? В общем, надо как можно быстрее разыскать Ника.
Подобрав юбки, Полли торопливо направилась к выходу, но, пройдя несколько шагов, остановилась.
«Зачем так волноваться?» — подумала девушка. Даже если он догадался, что она и лорд Кинкейд связаны не только чисто деловыми, но и любовными узами, так что из того? Все, что ей нужно было выведать относительно герцога, она уже узнала и поэтому могла теперь ничего не бояться.
Успокоив себя таким образом, Полли вернулась в гостиную и присоединилась к группе весело беседующих дам.
— Вы выглядите таким счастливым, герцог! — проницательно заметила леди Кастлмейн, пряча лицо за черной шелковой маской.
— Вы так думаете? Что ж, мне, пожалуй, тоже стоит носить маску, чтобы мои мысли и чувства нельзя было столь легко прочитать, — произнес иронично герцог.
— Чтение чужих мыслей доступно отнюдь не каждому, а только тем, кто владеет тайной этого ремесла, — изрекла миледи. — И от меня вам не скрыть своего настроения. Вы чем-то весьма довольны, признавайтесь, герцог!
Джордж Виллерс улыбнулся, усаживаясь в резное кресло и разглаживая несуществующую складку на рукаве своего небесно-голубого камзола.
— Может быть, маленькая актриса лорда Кинкейда наконец-то оценила ваши многочисленные достоинства? — осторожно предположила леди Кастлмейн, недобрым взглядом окинув стоявшую поодаль Полли.
Девушка была без маски, ибо так пожелал король, заявив, что просто грех прятать от людей подобную красоту. Данное высказывание повелителя нисколько не улучшило душевного состояния леди Кастлмейн. И сейчас в глазах ее сверкал зловещий огонек.
Герцог Букингемский понял, какие чувства терзают кузину, и усмехнулся:
— Не надо так злобствовать, дорогая моя, это не очень красиво. К тому же ненависть оставляет на лице неизгладимые следы, устранить которые практически невозможно.
Леди Кастлмейн заставила себя улыбнуться.
— Что ж, я в долгу перед вами, милорд, за столь полезный совет. Однако вы не ответили мне. Ваше ликование имеет какое-то отношение к госпоже Уайт?
— Пожалуй. У меня действительно есть некоторые основания испытывать удовлетворение, — признался он. — Я нашел ответ на свой вопрос и узнал ей цену, миледи.
Графиня, сложив веер, принялась похлопывать им по ладони.
— И вы больше ничего не хотите сказать мне, сэр?
— Если я смогу рассчитывать на вашу помощь, то посвящу вас во все подробности моего плана, — пообещал герцог.
— Вам нужна моя помощь? — откликнулась с готовностью миледи. — Так можете полностью располагать мной. Я сделаю все, что в моих силах.
— Вот и отлично. Я хочу, чтобы вы шепнули кое-что на ухо королю, — понизил голос герцог, поглядывая с улыбкой на госпожу Уайт. — Думаю, вам это не составит особого труда.
— Разумеется. Но о чем именно должна я сообщить ему?
— О лорде Кинкейде, дорогая моя, и о государственной измене.
— Вы говорите загадками, герцог, — произнесла удивленно Барбара, забыв об осторожности и повысив голос. — Какое отношение лорд Кинкейд имеет к государственной измене?
Виллерс пожал плечами и улыбнулся:
— Думаю, мне удастся найти связь, если я как следует поищу, мадам. И этого будет достаточно, чтобы бросить его в Тауэр и возбудить против него судебное дело.
— А как это поможет вам добиться внимания актрисы?
— Сейчас объясню, — широко улыбнулся герцог. — Они пытаются убедить всех, будто представляют собой всего лишь благодушного покровителя и легкомысленную содержанку, ищущую более влиятельного, нежели он, любовника. Однако их связывают куда более тесные узы. — Он покачал головой. — Настолько тесные, что госпожа Уайт пойдет на любые жертвы, чтобы спасти своего возлюбленного.
— А вы подскажете ей плату за его спасение, не так ли? — спросила леди Кастлмейн, начиная понимать замысел герцога. — Думаю, она будет довольно высокой.
— Да. И я, таким образом, разделаюсь с этой продажной девкой, — молвил с улыбкой герцог.
Барбара Пальмер даже затряслась от злости.
— Она должна знать свое место, шлюха! Ее бы в бордель мамаши Уилкинсон! — заявила возмущенно дама.
«Никто не должен отвергать безнаказанно покровительство самого герцога Букингемского! — думала Барбара. — Эту девчонку давно уже следовало бы проучить! Выскочка, неизвестно откуда взявшаяся, осмеливается насмехаться над одним из самых влиятельных людей в государстве!»
— Когда вы собираетесь приступить к делу? — поинтересовалась она, беря пирожное с подноса, который держал подошедший лакей.
— Как можно быстрее. Сейчас самое подходящее время, — ответил герцог, вынимая серебряную табакерку. — Вы как бы между прочим намекнете его величеству о Кинкейде, а я постараюсь заронить в его сердце сомнения посерьезнее. Вернувшись же в Уайтхолл, мы пожнем плоды.
Только после Рождества столица была признана достаточно безопасной для возвращения в нее его величества и всего королевского двора.
Полли делала все от нее зависящее, чтобы преодолеть свой страх перед герцогом Букингемским, а он как будто и вовсе забыл о ее существовании. На самом же деле Джордж Виллерс был занят незаметной другим работой — пытался очернить лорда Кинкейда в глазах короля.
Празднование Рождества, которое длилось двенадцать дней, поразило Полли своей пышностью. В таверне Пса это торжество отмечалось с почти пуританской суровостью, а здесь, при дворе Карла II, веселье било через край. Играла музыка, столы ломились от всевозможных яств, в число коих входили и свиные головы, и фазаны, и осетрина, и пироги с олениной, и засахаренные орехи, и свежие фрукты. Лица гостей были красны от эля, вина и пунша. А управлял всем этим торжеством специально назначенный лорд Всеобщий Беспорядок. Полли казалось, что это не столь уж остроумно — выбрать на данную роль элегантного и немного надменного Ричарда Де Винтера, но вскоре поняла, сколь мудрым было такое решение.
Наряду с другими обязанностями в задачу распорядителя входило и сдерживать буйство гостей. Лорд Де Винтер поддерживал порядок с помощью шутливых штрафов и взысканий, так что провинившийся, отрабатывая свой фант, должен был, не скупясь на забавные реплики и проказы, вносить щедрый вклад во всеобщее веселье.
Мрачный взгляд, чье-нибудь недоброе замечание, послужившее причиной распри, служили достаточным поводом для наказания. А поэтому и Полли, которая начала вдруг икать от смеха посреди выспренней речи лорда Всеобщий Беспорядок, не избежала возмездия за свою оплошность: ей было предписано пройтись на руках через весь зал. К счастью, костюм позволял ей сделать это без всякого ущерба для ее достоинства: она нарядилась в этот раз как уличный мальчишка-сорванец — в короткие штаны, рубашку и залихватскую кепку, которая тут же слетела с головы во время данного ею
