Внезапно ему в голову пришла простая и вместе с тем гениальная мысль: а что, если ввести ее в общество — скажем, в круг приближенных герцога Букингемского, — где она сможет узнавать особой важности секреты, а потом сообщать о них ему, Нику?
Действовать, однако, придется крайне осмотрительно. Сначала ее нужно будет подготовить соответствующим образом к выполнению подобного задания — обучить манерам и так далее, а уж потом… Во всяком случае, сейчас не стоит еще позволять ей самой, по собственному почину, заводить знакомства.
— Не исключено, что мы оба можем быть полезны друг другу, — осторожно заметил Николас. — Если ты действительно хочешь, чтобы я помогал тебе, то должна полностью положиться на меня. От тебя, вероятно, потребуется нечто такое, что поначалу покажется тебе неприглядным. А поэтому очень важно, чтобы ты верила мне и повиновалась буквально во всем.
Полли с любопытством посмотрела на него.
— К чему все так усложнять? — возразила она. — Я прошу вас только представить меня мистеру Киллигрэ, а дальше я сама обо всем позабочусь!
— Нет, — твердо заявил Николас. — Все это не так просто, как представляется тебе.
Полли упрямо сжала губы.
— Скажи, ты умеешь читать и писать?
Девушка, покраснев, отрицательно покачала головой.
— В моей жизни, сэр, не было никогда ни книг, ни учителей, — грустно ответила она.
— Что ж, неудивительно, — сухо заметил Николас.
Науки вообще считались не женским делом, а уж в мире, где до сих пор обитала Полли, о них и вовсе мало кто имел представление.
— Но как же ты собираешься стать актрисой, если даже роли своей не сможешь прочесть?
— У меня хорошая память, — произнесла она взволнованно. — Если кто-нибудь прочитает мне роль, я сразу же запомню ее.
— Какая самонадеянность! Неужто ты вообразила, будто кто-то захочет терять зря время из-за какой-то неграмотной девчонки?
В его голосе явственно слышалась ирония. Полли покраснела еще сильнее.
— Ну, тогда я постараюсь выучиться. Дайте мне только книгу, и я уверена, что одолею все.
В голосе девушки звучала невероятная решимость.
«Что это, — недоумевал Николас, — актерские штучки или девчонка и впрямь верит в то, о чем говорит?»
— Думаю, с преподавателем дело пойдет быстрее, — проговорил он мягко. — Я сам позабочусь обо всем этом, ты же должна обещать беспрекословно слушаться меня.
«Скоро я увижу, действительно ли она так способна, как говорит, — размышлял он. — Если девушка и в самом деле окажется человеком сообразительным, моя задача значительно облегчится».
— А чего вам самому-то нужно от меня? — наивно спросила Полли. — Вы сказали, что мы сможем быть полезны друг другу… — Девушка сбросила с плеч камзол и начала расстегивать платье. Пальцы ее слегка дрожали. — Полагаю, вы решили переспать со мной?
Полли ничуть не сомневалась в том, что должна будет отдать этому господину свою невинность в уплату за покровительство и предстоящий успех.
Николас молчал. Да, здесь, в его собственном доме, никто не мешал ему овладеть ею, однако задача, которую он поставил перед собой, была слишком сложна и серьезна, чтобы создавать дополнительные трудности.
— Нет, — сказал он резко спустя какое-то время. — Сейчас не до этого. Тебе пора спать.
С усилием отведя взгляд в сторону, Николас подошел к низкому столику, где стоял графин с бренди.
— Я что, не нравлюсь вам? — разочарованно произнесла Полли.
— Ну, дело вовсе не в этом, — уклончиво ответил Николас. — Помнится, я слышал от тебя, будто ты — девственница?
Она кивнула, и по ее теплым медовым волосам, ниспадавшим на плечи, словно прокатилась легкая волна.
— Да… Хотя многие мужчины хотели… добивались меня… — Помолчав немного, девушка продолжала: — Пруэ всегда брала меня под свою защиту, когда дело касалось этого. Не давала меня в обиду: мне надо было только завлекать этих простаков наверх…
Простаков! Николас поморщился, услышав столь откровенное определение. И он — один из них! Клюнул на хорошенькое личико и пошлый спектакль!
Лорд Кинкейд хотел было холодно и бесстрастно взирать на стоявшую рядом с ним девушку, но это не удавалось ему. Она не вызывала в нем ни гнева, ни раздражения. Эта прелестная крошка, мило щебетавшая о том, как она одурачивала посетителей, сама с лихвой испытала людскую подлость и низость.
Николас налил бренди.
— Ну хорошо, а теперь отправляйся спать, — сказал он, поворачиваясь к Полли спиной. Потом, услышав, как она улеглась, подошел к ней и протянул вино: — Выпей, это согреет тебя.
Девушка взяла протянутый ей стакан из венецианского хрусталя. Никогда прежде не держала она в руках столь изящной и дорогой вещи.
— От кого ты научилась правильно говорить? — спросил Николас, чтобы нарушить неловкое молчание.
Полли улыбнулась:
— Когда-то Пруэ служила в доме приходского священника. Это было давно, еще до того, как она повстречалась с Джошем. Ей разрешали брать меня с собой, хотя я была тогда еще слишком маленькой, чтобы работать. Никто не обращал на меня внимания, и я частенько, спрятавшись где-нибудь, слушала, как говорят господа и их гости. А затем, оставшись одна, повторяла услышанное. — На ее губах вновь появилась улыбка. — На кухне все хохотали, слушая, как я передразниваю хозяина и его жену. Мне даже перепадал в награду за это кусочек пирога или еще какое-нибудь лакомство. Вскоре это стало моим повседневным занятием — подслушивать, как говорят благородные люди, а потом в совершенстве воспроизводить услышанное. — Полли пожала плечами. — Ну а когда Пруэ вышла замуж за Джоша и мы вернулись в Лондон, то уже никто больше не находил забавным, что я говорю не так, как остальная прислуга. А Джош и вовсе приходил в бешенство, слыша правильную речь, и я стала разговаривать так же, как все.
«Какое простое и ясное объяснение», — подумал Николас, представляя себе маленькую одинокую девочку. Ее никто не замечал, она же между тем училась, как надо говорить, старательно запоминая все, что слышала, и, давая, когда представлялась возможность, веселые представления, радовалась вниманию людей и куску пирога. Картина, в общем, не из веселых.
— Скажи, Пруэ — твоя родственница?
— Она моя тетка. — Полли допила бренди и отдала стакан Николасу. Потом сказала, плотнее закутавшись в одеяло: — Кажется, я засыпаю… Да, вот еще, вам надобно знать, что родилась я в Ньюгейте — долговой тюрьме в Лондоне. Мою мать собирались повесить, но, поскольку она была беременна, смертную казнь отменили. Пруэ сразу же взяла меня к себе, как только я появилась на свет, мать же отправили в колонию.
Она замолчала. В комнате стало тихо, и только в камине весело потрескивало пламя.
Лорду Кинкейду казалось, что прошла целая вечность, с тех пор как он отправился в таверну Пса на встречу с Ричардом Де Винтером. Через час начнет светать, а до этого ему необходимо придумать, как бы поудачнее объяснить невестке, почему в его спальне находится прелестная незнакомка. Задача, прямо скажем, не из легких, ибо супруга его покойного брата была истинной пуританкой.
Впервые леди Маргарет услышала о странном ночном происшествии от своей горничной, когда та принесла ей утром чашку горячего шоколада.
— Какая-то девушка? — переспросила она. — Лорд Кинкейд привел в дом девицу?
— Так по крайней мере сказал Том, леди, — ответила Сьюзан и сделала реверанс, скрывая за показной
