КЛЕМЕНТИЯ, понедельник, 22 сентября
Рано утром Клементия решила позвонить еще до работы своему «комиссару Мэгре», чтобы рассказать ему об этом странном звонке – чутье подсказывало ей, что именно так надо поступить. Но дома его уже не оказалось – телефон молчал. Тогда Клементия решила выехать из дома пораньше, чтобы застать Максима на работе. Зайдя в вагон метро, она сразу же раскрыла книгу, но тут ее внимание привлек молодой мужчина – он внимательно рассматривал Клементию. Сначала ей это показалось приятным, но взглянув на него еще раз, Клементия подумала, что в его взгляде есть что-то неприятное и она отвернулась. Нельзя смотреть незнакомому человеку в глаза – это неприлично, так учила ее умная и осторожная мама. К тому же, человек может подумать о такой девушке, Бог знает что. Клементия уважала свою маму, правда, чаще всего она не следовала ее советам, считая их несколько старомодными и неактуальными. Но на этот раз она эти советы вспомнила и больше не смотрела.
Она уткнулась в книгу.
ПЯТНИЦА
Мы сидели в кафе и ссорились.
Я шутя сказала ему, что он вчера не ночевал дома. Он же, не снижая голоса, с надменностью бросил:
– Да, я имею право ночевать, где хочу и спать, с кем хочу.
Правда, он сказал это более грубо – трахать кого хочу. Меня покоробила его откровенность, я сильно смутилась и не знала, как все перевести в шутку. И я выбрала самый худший вариант – продолжила разговор:
– Я действительно знаю, у кого ты вчера ночевал.
Но я тут же пожалела, что не смолчала, потому что он стал говорить и довольно громко. Я опустила глаза – на нас уже стали посматривать заинтересованные нашим разговором женщины с соседнего столика. Я встала и пошла к выходу.
Но и в этот раз мы не расстались навсегда. Он бросился вслед за мной. Потом мы долго стояли в сквере и в конце концов помирились.
– Ты думаешь, мне не нравится, что ты меня любишь? Меня любят все женщины, но ты меня любишь больше всех.
Вскоре после этого разговора он вызвал меня в кабинет и сказал с какой-то значительной интонацией:
– Знакомьтесь, это наша новая сотрудница. – Он всегда переходил в разговоре со мной при посторонних на официальное «вы».
Мы посмотрели с ней друг на друга. В ее глазах была ненависть ко мне. Это была она – моя соперница. И это было совершенно очевидно по ее поведению. Но как она догадалась о моих чувствах?
Мы молча сказали друг другу все. Мы просто уничтожили друг друга взглядом.
Когда-то раньше мне было любопытно – как женщина чувствует свою соперницу? Теперь я это знала. И для этого, оказывается, не надо было никаких слов и пояснений – посмотрела и все ясно.
Он привез ее из Финляндии, там она работала по контракту в институте – обучала небольшую группу деловых людей русскому языку. По образованию же она была не филологом, а химиком. Но об этом я узнала чуть позже – из ее документов, которые она выложила на мой стол, чтобы я могла оформить ее анкету.
Я смотрела на нее, и мне было скверно. Ей нет и тридцати. Мне почти сорок… И бороться с ней не было никакого смысла. Я была умнее, преданнее, надежнее, а она – моложе. Нет, он не любил и ее, но мне с явным удовольствием сообщил:
– Тебе надо привыкнуть к мысли, что я на ней женюсь. – Сказал он и засмеялся.
Она не была красива, скорее, привлекательна, ее одежда была безвкусна и даже как-то неаккуратна, особенно мне казались ужасными ее дешевенькие пластмассовые серьги. Она, правда, была чувственна, гибка, сексуальна – это я не могла не отметить, – к тому же что-то в ее облике было притягательным. Вид же у нее был женщины доступной.
Но тут необходимо сделать отступление. Она действительно не отличалась ни вкусом, ни порядочностью, которой женщины обычно гордятся, что-то у нее было от цыганки – вольность и, пожалуй, вызов. И если честно, то она обладала каким-то непонятным мне шармом. Потом я определила, в чем этот шарм. Шарм назывался грубо, но верно – стервозностью.
Иногда она была одета нарочито скромно и со вкусом. И тогда вела себя как монашка – опускала глаза, молчала, не отвечала на чьи-то откровенные взгляды, и как бы уходила в себя. Но ровно через день она могла появиться в каком-то немыслимом платье – блестящем, словно она только что сбежала с шумной вечеринки. Эта женщина иногда вызывала недоумение. Но только не у него. Я замечала, что он вообще не обращает внимания на то, как она выглядит, что говорит, как себя ведет. Да и вообще, я не видела, чтобы они между собой общались. Впрочем, повторялся мой же вариант – молчание. Утаивание от всех своих отношений. Чтобы никто ничего не знал?
На это могли быть причины: либо он совсем не собирался жениться на ней, либо таким образом он старался сохранить свои отношения со мной. Хотя я на свой счет не обольщалась, я – хороший сотрудник и не более. Такую роль мне когда-то определили и я с ней согласилась.
Я видела, что она вызывала интерес мужчин – они откровенно ожидали от нее каких-либо выходок. И они их дожидались. Женщины же… тайно завидовали ее умению перевоплощаться.
Что касается меня, то мои чувства описать было невозможно… Помню лишь постоянное посасывание под ложечкой при одной только мысли о ней. Я думала о ней постоянно, следила за ней: мне было интересно наблюдать – как она смотрит, что говорит, что делает. Она оказалась далеко не глупа, как мне, может быть, хотелось бы, а ее бумаги были выполнены на должном уровне, но я все равно старалась найти ошибки в них. И я их находила. Для себя же я отмечала, что она работает все-таки хуже меня. Таким образом я удовлетворяла свое самолюбие. Он же в тот период совсем меня отстранил от дел. И уж конечно, от себя. Однако, я забегаю, все это было далеко потом.
А потом было какое-то событие и мы всей лабораторией отмечали его в ресторане. Была и она.
