России.
— Что ж, похоже, вам повезло, — сухо произнес Франсиско. — Немедленно отправляйтесь в Нью-Йорк. Схватите Самарина и доставьте его мне. Хотя нет… при переправке его через границу могут возникнуть определенные сложности, а время не терпит. Я полечу с вами.
— Отлично, босс! — подобострастно кивнул Бруно.
— Ну-с? — откинувшись на спинку кресла и сцепив руки на животе, осведомился Леша Китайчик.
Они с Самариным уже успели обменяться положенными приветствиями и новостями. Поскольку Череп медлил сообщить о цели своего визита, новоиспеченный mister Heraskin решил проявить инициативу.
Верно интерпретировав произнесенное хозяином междометие, Череп вздохнул и негромко хмыкнул, прочищая горло. Признаваться в том, что восемнадцатилетняя пигалица умыкнула у него, опытного криминального волка, два миллиона долларов, Ивану было стыдно. Хорошо хоть про микропленку, засунутую в тамагочи, можно промолчать. Не хватало еще, чтобы Китайчик решил, что в свободное от преступной деятельности время Самарин развлекается возней с идиотской японской зверюшкой.
— Ну-с, — повторил Леша, опытным глазом подметив отразившуюся на лице приятеля внутреннюю борьбу.
— Моя любовница увела у меня два миллиона долларов и свалила с ними в Штаты, — даже решившись, Череп с трудом выдавил эти слова.
— Да, крепко она тебя обула, — хмыкнул Китайчик. — Сейф вскрыла или ты сам ей по дурости код сказал?
— Если бы, — удрученно покачал головой Самарин. — Из удобрений выкопала.
— Ты хранил два «лимона» баксов в удобрениях? — на всякий случай уточнил Леша.
— А чем плохое место? Кому могло прийти в голову туда сунуться?
— Твоей крале пришло.
— Пришло, — согласился Иван. — Дал я с ней маху, признаюсь.
— И что ты хочешь от меня?
— Мне нужна помощь. Выдели мне пару толковых ребят, знающих, что к чему. Мы-то с Мясником в Штатах не слишком хорошо ориентируемся.
— И что я с этого буду иметь?
— Пятнадцать процентов от возвращенной суммы.
— Тебе нужны только деньги или деньги и девица?
— Деньги и девица, — скрипнул зубами Череп. — Причем живая. В здравом уме, так сказать, и твердой памяти.
— Тогда сорок, — равнодушно произнес Китайчик и принялся меланхолично вращать большими пальцами сцепленных на животе рук.
— Побойся бога! Это же грабеж чистой воды! — возмутился Самарин. — Мне и нужно-то пару братков, знакомых с местной спецификой. Да я за десять штук баксов целую свору американских детективов найму.
— Нанимай, — пожал плечами Леша. — Кто же тебе мешает?
Череп молчал. Он знал, что вмешивать в это дело американцев никак нельзя — может оказаться себе дороже. Русскую мафию янки не любили, а о двух «лимонах» «грязных» русских денег тут же стукнули бы куда следует, получив за это соответствующее вознаграждение.
— Ну так как? — осведомился Китайчик.
— Двадцать процентов, — сказал Иван. Леша отрицательно покачал головой.
— Тридцать — и только по старой дружбе. Это мое последнее слово.
— Двадцать пять.
— Я сказал — тридцать.
— Ладно, по рукам, старый кровопийца, — вздохнул Череп. — Но только с девушкой ничего не должно случиться. Я сам с ней разберусь.
— Вот и славно, — широко улыбнулся Гераськин. — Ну что, обмоем наш договор по старой русской традиции?
— Обмоем, отчего не обмыть, — согласился Самарин.
— Я все выяснил, — доложил Аслан Татриев, долговязый носатый чеченец с руками, длинными и волосатыми, как у орангутанга. — Череп с Мясником умотали в Нью-Йорк. Думаю, что микропленка при них.
— Значит, все-таки этот паразит решил продать ее колумбийцам, — раскуривая кальян с анашой, с ненавистью произнес Рамзан Габуев. — Как же вы, олухи, ухитрились упустить такой материал, тем более что он практически был у вас в руках? И зачем, мать вашу так, потребовалось убивать этого яйцеголового ученого? Приказ был ясен — похитить его и переправить в Чечню.
— Не повезло, — вздохнул Аслан. — Боровцы, понимаешь, вмешались, а тут этот интеллигент хренов права стал качать, Ваху козлом обозвал, ну тот не выдержал и… ты же знаешь Ваху…
Татриев выразительно пожал плечами.
— Козел, он и есть козел, — сплюнув, злобно сказал Рамзан. — Вот уж козел так козел.
— Козел, — согласился Татриев. — Только вот говорить ему об этом не стоит — убьет.
— Теперь микропленку мы не получим, — скрипнул зубами Рамзан. — А все по вашей глупости. Не представляю, как сказать об этом Халеду.
— Аллах велик и всемогущ, — заметил Аслан. — Помолись ему, прежде чем звонить бен Нияду.
— Я-то помолюсь, — оскалился Габуев. — А вот ты бери козла Ваху и дуй в Нью-Йорк. Получится — вернете микрофильм, а нет — так хоть Черепа, падлу, замочите.
— В Нью-Йорк? — нахохлился Татриев. — Зачем обязательно в Нью-Йорк? Вернется Самарин — здесь его и заземлим. А с пленкой нам ничего не светит. Наверняка он уже продал ее колумбийцам.
— Где вы заземлите Черепа — не вам решать, а мне, — зло сказал Рамзан. — Не завалите его — считайте, что сами трупы. Понятно, да?
— Понятно, отчего не понять. Уши привозить? — деловито осведомился Аслан.
— Не надо ушей, — махнул рукой его шеф. — Нечего мясо через две таможни таскать. Пошлешь по факсу фотографию трупа.
— Как скажешь. По факсу так по факсу, — кивнул Татриев.
Проводив Черепа до лифта и сердечно пожав ему на прощание руку, Леша Китайчик вернулся в свой кабинет, сел в кресло и, закинув ноги на стол, некоторое время любовался глянцем своих темно-бежевых пятисотдолларовых туфель от Поллини.
Когда это занятие ему наскучило, Леша сцепил руки на животе и стал привычно вращать большими пальцами. Это незамысловатое действие помогало ему думать.
Мысли Китайчика занимал только что покинувший его офис Самарин. Два миллиона долларов, сбежавшая любовница… Вроде бы все просто и ясно, но интуиция опытного матерого волка подсказывала Леше, что в этом деле все далеко не так очевидно, как кажется. Слишком уж Череп спешил, слишком легко он согласился на тридцать процентов. Может быть, дело в девице? Неужели любовь лишила Ивана свойственной ему деловой хватки? Не похоже. Что же тогда? Впрочем, зачем гадать, если можно узнать наверняка?
Усмехнувшись, Китайчик протянул руку к телефонной трубке и набрал код сначала России, а потом Москвы. Через пару часов он будет знать о делах Черепа даже больше, чем сам Самарин.
Глухую тишину, повисшую над мрачными, лишенными растительности горами Сикарам Сахед, расположенными неподалеку от границы с Пакистаном, разорвал никоим образом не вписывающийся в первозданную дикость пейзажа телефонный звонок.
Худощавый черноволосый мужчина лет сорока пяти с длинной, до пояса, бородой, одетый в белую холщовую хламиду и мешковатые штаны на резинке, положил на землю автомат, который держал на коленях, и отцепил с пояса штанов трубку сотового телефона.
Узнав говорящего, с арабского он перешел на русский.
