бы родной сестрой «настоящего человека» Алексея Маресьева. Потом начались многомесячные поиски через телевидение, пока следы не привели сперва в столицу Урала Свердловск, а потом на Украину, в город Хмельницкий, где находится сейчас живая героиня этой истории Мария Ивановна Лагунова. И когда в моих руках собрались и свидетельства друзей и очевидцев и воспоминания самой М. И. Лагуновой, выяснилось, как это нередко случается, что быль оказалась еще более необыкновенной, чем возникшая из нее легенда. Впрочем, есть биографии, которые не нуждаются в комментариях, — они говорят сами за себя. Именно такова биография Марии Лагуновой.
Жизнь почти сразу обошлась неласково с девочкой, родившейся в 1921 году в далеком степном селе Окольничково Курганской области. Ей было четыре года, когда умерла мать и в большую крестьянскую семью из 12 человек пришла мачеха, злая, как в народных сказках, и особенно невзлюбившая младшую падчерицу — Марусю. Дети, едва став подростками, разъезжались из дому, рано начинали самостоятельную жизнь. В 10 лет Марусю, к счастью, взяла к себе старшая сестра, работавшая на железной дороге в Свердловске.
В школу девочка ходила всего пять лет. Потом пришлось бросить учебу и идти в няньки, в домработницы, — заработка сестры не хватало. Шестнадцати лет Маруся пришла на свердловскую фабрику «Уралобувь». Сначала была чернорабочей, а в 1941 году, когда началась война, она уже работала дежурным электриком цеха.
Ушел на фронт старший и любимый ее брат Николай. Через несколько дней Маруся тоже явилась в военкомат и просили послать ее в армию. Ей ответили, что на фабрике тоже нужны люди. Но она была настойчива и пришла во второй, в третий раз… В конце концов военком сдался и послал ее учиться в школу военных трактористов в Челябинскую область. Зимой 1942 года она уже служила в батальоне аэродромного обслуживания на Волховском фронте, в нескольких километрах от передовых позиций.
Служба была тяжелой: порой она круглые сутки сидела за рычагами трактора, очищая аэродром от снега или доставляя бомбардировщикам горючее, боеприпасы. В батальоне были и другие девушки- трактористки, но Маруся Лагунова показала себя самой крепкой, выносливой, и ей приходилось выполнять наиболее трудные и ответственные задания. Перегрузка и постоянное недосыпание сказались на ее здоровье, и осенью 1942 года сильнейшее воспаление легких на два месяца уложило ее в госпиталь. Оттуда она попала в запасной полк, где ее сделали киномехаником, не обращая внимания на настойчивые просьбы отправить на фронт.
В феврале 1943 года в полк приехал военный представитель с Урала отбирать несколько сот человек на курсы танкистов — механиков-водителей, башнеров, радистов. Когда Маруся Лагунова пришла к нему, прося взять и ее, военпред только усмехнулся такой наивности.
— Что вы, девушка! — укоризненно сказал он. — Танкист — это чисто мужская профессия. Женщин в танки не берут, как и на военные корабли. Это уж закон.
Она ушла удрученная, но не примирившаяся с отказом. А на другой день почта принесла письмо от сестры с тяжкой вестью: смертью храбрых погиб на войне брат Николай. На это горе Маруся реагировала не только слезами — она села и написала письмо в Москву Михаилу Ивановичу Калинину. Через несколько дней военпред получил приказ принять Марию Лагунову в число курсантов. Ему оставалось только подчиниться.
Так среди 700 мужчин, будущих танкистов, приехавших в марте в город Нижний Тагил, оказалась одна девушка. Командование учебной танковой части сначала приняло это как чью-то неуместную шутку. Но когда выяснилось, что есть распоряжение из Москвы, а сама девушка всерьез желает стать механиком-водителем танка, командиры решили прибегнуть к уговорам.
— Поймите, это не девичья служба, — убеждали Лагунову в штабе части. Займитесь лучше женским делом — идите работать в столовую или писарем в штаб. Хотите, устроим вас швеей в армейскую мастерскую? Будете жить среди девушек. А ведь тут вы одна, трудно станет.
Но она по-прежнему твердила, что хочет быть танкистом и идти на фронт, мстить врагу за смерть любимого брата. Тогда ей предложили поехать в другой город: там, мол, сейчас формируется добровольческий танковый корпус из уральцев. Маруся поняла, что это подвох — от нее просто хотят отделаться, и отказалась наотрез. Она знала — за ней стоит приказ из Москвы и, как ни крутят командиры, они должны будут его выполнить.
Так и вышло. Два дня спустя Лагунову вызвал командир батальона майор Хонин.
— Я с тобой, Маруся, буду говорить откровенно, — сказал он. — Ты у нас первая из женского пола, и мы просто в затруднении, как к тебе подходить, служба трудная, требования к курсантам большие. Смотри уж, не подводи в учебе. А окончишь курсы, там будет видно, что с тобой делать. Пока что разрешаю тебе не ходить в наряды.
Девушка даже покраснела от досады. Она ответила, что и в наряды будет ходить и всю службу нести наравне с мужчинами.
— Никаких исключений я не принимаю, — решительно заявила она. — А окончу курсы — отправляйте на фронт, в тылу я не останусь.
Единственным исключением для нее стала маленькая каморка, которую ей отвели в расположении части. Во всем остальном, она была таким же курсантом, как и мужчины, и зорко следила, чтобы ей не делали ни малейших поблажек.
Программа курсов была рассчитана на четыре месяца, но танкистов требовал фронт: надвигались события на Курской дуге. Уже в июне лучшим курсантам предложили сдавать экзамены досрочно. Лагунова настояла, чтобы ее включили в число выпускников.
Технику она сдала на «хорошо», вождение танка — на «отлично». Как ни уговаривали ее остаться в полку инструктором, она не согласилась.
Танкисты приняли на заводе машины и погрузили их на платформы. Перед отправкой на фронт в заводском дворе состоялся совместный митинг рабочих и танкистов. И Маруся Лагунова, стоя в толпе, то и дело краснела: с трибуны говорили о ее настойчивости, упорстве, требовательности к себе и называли ее под аплодисменты собравшихся гордостью полка.
Но впереди еще было немало испытаний. Когда танкисты прибыли на фронт и вошли в состав 56-й гвардейской танковой бригады, командование, узнав, что на одной из машин механик-водитель девушка, отнеслось к этому как к досадной нелепости.
Впрочем, об этом хорошо рассказывает в своем письме сам бывший командир бригады гвардии полковник в отставке Т. Ф. Мельник, живущий сейчас в Киеве:
«…Шел 1943 год. Бригада готовилась к боям на Курской дуге. Для пополнения к нам прибыли с Урала маршевые роты. Я, как комбриг, делал смотр вновь прибывшим экипажам боевых машин.
Подхожу к одному из экипажей. Докладывают: — Командир танка лейтенант Чумаков, механик- водитель сержант Лагунова.
Я поправил:
— Не Лагунова, а Лагунов. Командир танка говорит:
— Товарищ комбриг, это девушка, Лагунова Мария Ивановна.
— Как_ девушка? Механик-водитель и девушка?!
Передо мной стоит по стойке „смирно“ танкист среднего роста, хорошей выправки, с серьезным волевым и загорелым лицом. Я был крайне удивлен, что механиком-водителем боевого танка оказалась девушка. Мне приходилось видеть на фронте женщин, которые хорошо справлялись с тяжелой фронтовой службой медсестер, врачей, связистов, снайперов, летчиков и с другими военными профессиями. Но механика-водителя, да еще прославленной „тридцатьчетверки“, никогда не видел. История еще не знала примера, чтобы девушка вела танк в бой. В первый момент я был сильно озадачен и не знал, как поступить с Лагуновой.
В то время я был глубоко убежден, что быть танкистом — не женское дело. Механик-водитель должен обладать большой физической силой — ведь для того, чтобы управлять рычагами танка, требуется большое мускульное напряжение. Надо уметь в любых условиях и при любой погоде на марше и в бою вести танк. Летом в жаркую погоду температура в танке достигает 40–50 градусов, а в бою при интенсивном ведении огня скапливаются пороховые газы — все это затрудняет действия экипажа. Кроме того, экипаж танка, особенно механик-водитель, испытывает в бою большое психическое напряжение, когда противник ведет по танку артиллерийский огонь. Требуется железная воля, выдержка, хладнокровие.
