– Здлявствуйте, – склонившись в приветственном поклоне, прощебетала она. – Зелае-те плинять писсю?
– Нет, спасибо, – сказала я. – Я зелаю видеть Хилосёку-сана.
– Плёходите, – улыбнулась китаянка. – Вы знаете долёгу.
– Я здаль вас! – обрадовался моему приходу Мао Шоу Пхай. – Хуэй Цзин Гунь звониль. Говолиль, за вас его холёсий длюг плосиль. Длюг моего длюга – мой длюг. Сейчас мы вам помогать, потом когда-нибудь вы нам помогать. Это ессь длюзба!
– Да, дружба – отличная вещь, – согласилась я. – Вот что мы должны сделать…
Без двадцати восемь все приготовления были закончены, китайский персонал ресторана получил необходимые инструкции, а я засела в подсобке с «дипломатом», в который были вмонтированы небольшие мониторы, на которые передавали изображения несколько тщательно спрятанных в укромных местах миниатюрных объективов. Там же находился диктофон, на который я могла записывать разговоры, ведущиеся в комнатах, напичканных «клопами». Я надела наушники и уставилась на экраны мониторов.
Клаудио Иррибаррен был пунктуален. Я догадалась, что это он, потому что Адела детально описала мне внешность Муньоса. Представитель «Сендеро луминосо» прибыл без двух минут восемь, и на традиционный вопрос китайско-японской гейши «Зелаете плинять писсю?» он ответил, что будет принимать пищу в «кабинете девяти Будд», где у него назначена встреча.
По виду Иррибаррен ничуть не напоминал террориста. К моему удивлению, у него оказались темно-русые волосы и округлое простодушное лицо деревенского дурачка, совершенно нетипичное для латиноамериканца. Однако тело террориста было сильным и мускулистым, и в его движениях угадывалась властность уверенного в себе человека.
Кланяясь в японском стиле и дробно постукивая тэта по паркету, официантка проводила его в кабинет.
Клаудио удобно устроился в кресле и закурил кубинскую сигару.
Хосе Муньос прибыл в 8.03 и с теми же церемонными поклонами был препровожден в «кабинет девяти Будд». Гейша распахнула перед ним дверь и, не входя внутрь, удалилась.
Увидев развалившегося в кресле Иррибар-рена, Муньос окаменел, и его лицо исказилось от гнева.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он. Встреча с управляющим «Кайпириньей» произвела на террориста столь же неприятное впечатление.
– Аналогичный вопрос я хочу задать тебе, – резким жестом стряхнув пепел на ковер, произнес он.
– Это провокация? – поинтересовался Хосе.
– Ты меня об этом спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответил Клаудио.
Говорят, трусы от волнения бледнеют, а люди смелые и агрессивные краснеют.
По тому, как налились кровью лица террориста и представителя Медельинского картеля, я поняла, что, если я срочно не вмешаюсь, события могут принять непредсказуемый оборот.
Я нажала кнопку звонка, и на кухне зазвенел звонок. Через несколько секунд на пороге «кабинета девяти Будд» показался Мао Шоу Пхай, одетый, как японский самурай.
– Вам плёсили пеледать запиську, – с утрированным японским поклоном сказал он и положил продолговатый белый конверт на стол между сверлящими друг друга ненавидящими взглядами противниками.
Хилосёку-сакеще раз поклонился и, пятясь как рак, удалился.
Муньос первым схватил конверт, вынул из него листок и, пробежав его глазами, швырнул на колени Иррибаррену.
– Нас обоих провели, – сказал он. Клаудио неторопливо взял листок.
–
«К сожалению, я не смогу присутствовать на этой знаменательной встрече, – прочитал он вслух, – но мое предложение остается в силе. Давайте устроим маленький аукцион. Постарайтесь в течение получаса решить, кто из вас готов выложить за документы Захар'а большую сумму, а затем я позвоню каждому из вас по мобильному телефону и узнаю ваш ответ. Если хотите, можете сложиться и купить бумаги вместе. Неизвестный друг».
– Joder! A tomar por el culo! – выругался Муньос.
– Попрошу не употреблять при мне подобных выражений, – одернул его Иррибаррен. – Мы не на рыбном рынке!
Управляющий «Кайпириньей» недоверчиво уставился на него.
– Значит, тебе не нравится, как я выражаюсь? – угрожающе произнес он.
И без того паршивое настроение Муньоса катастрофически ухудшалось.
– Совершенно верно. Твой культурный уровень оставляет желать лучшего, – заметил Клаудио. – Своими выражениями ты позоришь Латинскую Америку.
Я с любопытством уставилась на экран. Создавалось впечатление, что еще чуть-чуть, и на губах Хосе выступит пена, как у бешеной собаки.
– Поверить не могу! – заорал он. – Ты, недобитый сандинист, предавший свои убеждения и переметнувшийся на сторону сомосовцев, осмеливаешься подобным образом отзываться о моем культурном уровне!
– В душе я всегда поддерживал режим Сомосы, – гордо заявил Иррибаррен. – Я был агентом, работающим под прикрытием в лагере сандинистов. Уж лучше бороться за правое дело и быть террористом, чем травить детей наркотиками!
– А чем, интересно, ты занимаешься сейчас? – поинтересовался Муньос. – Или ты будешь утверждать, что «Сендеро луминосо» не имеет к наркотикам никакого отношения?
Я поняла, что пора вмешаться и направить их беседу в интересующее меня русло. Я снова нажала на нужную кнопку, и звонок уведомил Мао Шоу Пхая, что ему пора вновь появиться на сцене.
Хилосёку-сан возник в дверях «кабинета девяти Будд», держа в руках поднос с двумя высокими запотевшими бокалами.
– Коктейль «Пять отвельстий сегуна», – поклонившись, сказал он. – За сеет заведения.
Клаудио Иррибаррен с удивлением посмотрел на него.
– «Пять отверстий сегуна»? – переспросил он. – Что за странное название?
Муньос недовольно фыркнул.
– Похоже, твоя любознательность не знает границ, – язвительно произнес он. – Мой пятилетний племянник целыми днями задает подобные вопросы.
– Всегда полезно расширять свой кругозор, – назидательно ответил террорист и перевел взгляд на Мао Шоу Пхая.
– Пять отвельстий сегуна – это дьва нозьдря, дьва уха и одинь лёт сегуна, – объяснил Хилосёку-сан. – Бить сегуном и так осень плиятно, а коктейль «Пять отвельстий сегуна» доставляет лядость носю, уху и лётю. Селёвек, котолий выпьеть «Пять отвельстий сегуна», слязу возлядуется до плеши.
– Возрадуется до плеши? – оторопело переспросил Муньос, непроизвольно дотрагиваясь до заметно поредевшей макушки. —На что это ты, желтомордый, намекаешь?
– Возлядуется до плеши ознасяет осень возлядуется, – широко улыбнулся Мао Шоу Пхай. – Лусский в таком слюсяе говолит: «Лядости польны польтки». Есьли вы хотите, стобы у вас били польны польтки лядости, випейте коктейль «Пять отвельстий сегуна». За сеет заведения, – немного подумав, снова на всякий случай добавил он.
– «Радости полны портки»? – недоверчиво уточнил управляющий. – Неужели русские действительно так говорят?
Хилосёку-сан радостно закивал головой.
– Сям слисял! – с готовностью подтвердил он.
– Дикий народ, – пожал плечами Иррибаррен. – «Возрадоваться до плеши» и то звучит эстетичнее. Пожалуй, я возрадуюсь до плеши. – С этими словами он взял бокал и мелкими глотками выпил его содержимое.
В подсобке я тоже «возрадовалась до плеши». Вместе с коктейлем террорист получил свою порцию «Лепестков хризантемы».
Муньос решил последовать примеру Иррибаррена и решительным жестом опрокинул в глотку «Пять
