сочла неуместным излагать назойливый многократный рефрен Сталина: 'Клянемся тебе, товарищ Ленин', хранить в чистоте 'великое звание члена партии', 'хранить ее единство', 'укреплять диктатуру пролетариата и союз рабочих и крестьян', 'укреплять и расширять союз республик', 'укреплять и расширять союз трудящихся всего мира — Коммунистический Интернационал'.
Сталин назвал Ленина 'гениальнейшим из гениальных вождей пролетариата', видимо, для себя твердо решив стать главным ревнителем его дела. Весьма недурно быть преемником 'гениальнейшего из гениальных'. Сталин, уже зная о сооружении 'временного' мавзолея, предсказал: 'Через не— которое время вы увидите паломничество представителей миллионов трудящихся к могиле товарища Ленина'.
Зиновьев в пространной часовой речи делал акцент на том, что 'мы, работавшие не год, не два под гениальным руководством Владимира Ильича', прожившие в партии 'две войны и три революции', утверждал, что завтра мы 'опустим в могилу' Владимира Ильича. Зиновьев верил, что склеп для доступа к Ленину действительно дело временное.
Не знаю, что мог думать Бухарин в 1938 году, находясь в своей камере, откуда он никогда не выйдет, вспоминая о словах, сказанных им на траурном заседании: '…гениальный мастер революционной тактики, Владимир Ильич, провел наш государственный корабль мимо всех опасных рифов и мелей, это значит, что основное дело сделано для нашей страны на девять десятых…'.
В речи Каменева говорилось, что с помощью идей Ленин 'мир завоевал'. Не знаю, понимал или нет Лев Борисович, но некоторые части его речи выглядели довольно двусмысленно, если смотреть на них через историческую ретроспективу. Весьма долго, например, Каменев говорил о 'кровавом следе', который вел к кабинету Ленина. Конечно, оратор хотел говорить о крови вождя, отданной 'делу пролетариата'. Но можно сегодня толковать это выражение и в буквальном смысле. Ведь сам Ленин, выступая 12 января 1920 года на заседании коммунистической фракции ВЦСПС, заявил: '..мы не останавливались перед тем, чтобы тысячи людей перестрелять…'. Каменев тоже верил в обычные похороны: 'Сейчас мы склоняем головы перед могилой вождя'.
Вообще знакомство с полурассыпавшейся подшивкой 'Правды' того, январского месяца 1924 года весьма интересно. ЦК РКП в обращении к стране заявляет, что благодаря Ленину мы 'твердой ногой стоим на земле. В европейской развалине мы являемся единственной страной, которая под властью рабочих возрождается и смело смотрит на свое будущее'. Исполком Коминтерна утверждал, что 'мировая революция', как и предвидел Ленин, идет вперед 'гигантскими шагами'.
В статье 'Товарищ', опубликованной 24 января, Бухарин с горечью пишет: 'Мы уже никогда не увидим этого громадного лба, этой чудесной головы, из которой во все стороны излучалась революционная энергия…' Бухарин утверждает, что Ленин 'был диктатором в лучшем смысле этого слова', обладал 'мощным головным аппаратом и железной рукой', имел 'бешеный темперамент'.
Каменев именовал покойного вождя 'великим мятежником'. Зиновьев пишет о Ленине как о 'бунтовщике из бунтовщиков, мыслителе из мыслителей'. Троцкий, находясь на Кавказе, призывает взять в руки 'фонарь ленинизма'.
Пришлось, куда деваться, писать в газету и митрополиту Евдокиму. Похоже, он пророчески предсказал, что 'могила эта родит еще миллионы новых Лениных и соединит всех в единую братскую никем неодолимую семью…'. А эта могила станет 'неумолкаемой трибуной из рода в род…'.
Историк М.Покровский вспоминал, как Ленин 'спас высшую школу от разгрома' (видимо, высылкой за границу буржуазных профессоров?
Публикуются постановления о склепе для Ленина, памятниках ему в Москве, Ленинграде, столицах союзных республик. Съезд Советов принимает решения об издании избранных сочинений Ленина 'в миллионах экземпляров', а Институту Ленина подготовить 'полное собрание сочинений'.
Почти каждый день в 'Правде' выступает Зиновьев. О 'похоронах' 27 января (если их так можно назвать) Зиновьев пишет: 'В зимнюю стужу — как нарочно, грянул жестокий мороз в 26 градусов — миллион людей пришли на Красную площадь… Как хорошо, что решили хоронить Ильича в склепе! Как хорошо, что мы вовремя догадались это сделать! Зарыть в землю тело Ильича — это было бы слишком уже непереносимо… На склепе короткая, но вполне достаточная надпись: 'Ленин'. Сюда уж поистине не зарастет народная тропа. Здесь вырастет поблизости музей Ленина. Постепенно вся площадь превратится в Ленинский городок… В 4 часа дня опускаем гроб в склеп при салютах… Ленин умер — ленинизм живет… Когда пролетарская революция победит во всем мире, это будет прежде всего победа ленинизма'.
Просматривая кадры уникального документального фильма о похоронах Ленина, бросилось в глаза нечто, присущее лишь России. Тысячи, десятки тысяч людей в эту январскую стужу пришли хоронить советского царя… В него уже верили, он казался добрым, тем более что знали: в Ленина стреляли, он долго мучился, болея. Русское сострадание, вера в то, что вождь хотел добра, делали обряд похорон важным шагом в создании мифа о новом, мирском святом.
На черно-белой пленке тысячи лиц, искренне страдающих и скорбящих… Но меня поразили несколько лозунгов, качающихся над покрытой морозным паром толпой. Авторы текста не могли, наверное, знать, что то были вещие слова: 'Могила Ленина — колыбель мировой революции'…
Прошли десятилетия, и могила (простите, мавзолей) Ленина символизирует траурную 'колыбель' роковой революции.
Со дня 'похорон' Ленина, которые обрекли его мощи на долгое обозрение, началось 'бальзамирование' его идей. Возможно, это самое печальное последствие его смерти. Начался неодолимый процесс создания музеев, памятников, издания бесчисленных сборников и книг с ленинскими трудами, переименование городов, улиц, заводов, дворцов, пароходов, артелей… Крупская, обладавшая немалым эмпирическим чутьем, понимала: канонизация Ленина превращает его посмертно в земного бога. В 'Правде' 30 января, через два дня после похорон, публикуется небольшое письмо как ответ на создание фонда, имеющего целью сооружать 'памятники Ильичу'.
'Большая у меня просьба к вам: не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и т. д. — всему этому он придавал при жизни так мало значения, так тяготился всем этим…'
Вспоминали всегда об этих словах Крупской единственно для того, чтобы подчеркнуть скромность и простоту Ленина, что трудно ставить под сомнение. Сам Ленин не повинен в 'бальзамировании' его идей. Хотя, правда, при жизни вождя старинная московская застава Рогожская с его ведома была названа заставой Ильича; уже тогда в Москве появилась в его честь Ульяновская улица, а в Петрограде улица Ленина, агитпоезд 'Владимир Ленин', возникла Ленинская волость в Петроградской губерний… Ленин создал систему, которая не могла жить без обожествляемого вождя.
Разве о словах Н.К.Крупской, написанных 30 января 1924 года, не знали члены 'ленинского Политбюро' хотя бы последние десятилетия? Конечно, знали. Даже тогда, когда в стране были созданы многие тысячи памятников, бюстов, мемориальных досок вождю, умопомрачительство продолжалось из года в год, из месяца в месяц:
— согласно постановлению Политбюро от 13 октября
1967 года создали памятник Ленину в Кремле;
— по постановлению Политбюро от 24 апреля
1968 года решили создать еще один памятник в Шушенском;
— на основании решения Политбюро от 16 мая 1968 года по ходатайству Рашидова решили строить еще один памятник в Гулистане;
— Политбюро решило 20 июня 1968 года построить памятник у здания Волжской ГЭС;
— то же Политбюро согласилось с созданием памятника в Брянске (далеко не первого);
— Политбюро постановило 20 июня 1968 года создать новый памятник в Абакане (ведь 'через Абакан идет туристический маршрут в Шушенское');
— построить памятник во Владивостоке. Решение принято 18 июня 1972 года;
— нужен памятник в Шевченко. Пришли к такому решению 19 июля 1973 года…
Я уже утомил читателей этим чудовищным списком. Я мог бы его продолжить на десятках страниц. Целая эпопея о памятнике в ГДР, поставке туда 300 куб. м и 800 кв. м красного гранита Емельяновского
