— Пропусти, — советует Саше уступчивый Илюша.
— Ненадежный народ-то, — сомневается Степок. Он всегда во всем сомневается.
— Как быть, ребята?.. — спрашивает командир, тяжело вздыхая.
В ответ — молчание.
— Пропусти без пароля, — приказывает Саша часовому, снова тяжело вздохнув. Главное, чтобы не подумали ребята, что он «девчатник» и не имеет характера, уступая девчонкам. У командира должна быть железная воля. Девчонки — нахальный народ. Только уступи им, так начнут верховодить.
— Как хорошо-то у вас! — удивленно восклицают они. — Нас примете в коммуну?
— Пускай играют, — снова слышится голос Илюши.
— Мы будем санитарками, — предлагает Зинка.
— И без вас обойдемся, — ворчит Серега. Он так же, как и Степок, недолюбливает девчонок и даже побаивается их.
— Будем печь вам картошку… — со своей стороны предлагает Тоня. Она уже хозяйничает в землянке. Подметает пол, что-то переставляет с места на место. И впрямь в землянке становится уютнее…
Глаза у горцев теплеют. Саша по-прежнему молчит. Очевидно, он согласен с Илюшей.
Приняв девчонок в свою компанию, горцы все же одергивают их на каждом шагу, не дают своевольничать. Дисциплина у горцев крутая, никому послабления. С ласковым разговором к суровым воинам не подъедешь. В случае чего и выход указать можно…
— Эх, командир, командир!.. — с укоризной, качая головой, говорит потом, когда горцы остаютсй одни, нелюдимый Степок. — Разве можно этому народу доверять?
— Зато как весело было… — стой на своем Илюша.
— Тише!.. — предостерегающе поднимает руку Саша. — Опять кто-то идет?
Все настороженно замолкают.
— Стой!.. — снова слышится грозный оклик часового, заметившего на тропинке пешехода. — Кто идет?
— Это я… Костька… — слышится робкий голос долговязого Костьки Козла с Завырки.
К завыркинцу, насторожившись, подходят горцы.
— Куда шагаешь?.. — сурово спрашивает Саша.
— А я к вам… — простодушно заявляет Козел, моргая подслеповатыми глазами. — Очень у вас весело.
Вокруг стоят горцы, кто с мечом, кто с луком, все нахмуренные, суровые. На плече у Саши черная галка. Рядом сидит с оскаленной пастью Тенор и посматривает на босые, с черными пятками ноги перебежчика.
— Не подослали тебя? — допытывается Саша.
Предателей и доносчиков он презирает. Прищурив глаза, недружелюбно смотрит на перебежчика и думает: «Что же с ним делать?»
Жил Костька Козел на краю Завырки, рядом с мостом, на отшибе. Поэтому находился он на перепутье между завыркинцами и остальными ребятами, примыкая то к тем, то к другим. И все же это был хотя и безвредный, но завыркинец. И неизвестно, с какими намерениями он пришел.
— Пускай выдержит испытание, а там посмотрим, — решил наконец Саша после тайного совещания с ребятами.
Козлу завязали платком глаза и повели по каким-то рытвинам то в гору, то вниз.
— Смотри не оступись… Вправо!.. Влево… Ни шагу в сторону — обрыв! Расшибешься и костей не соберешь! — раздавалось кругом. Потом послышалась команда: — Крути!..
Перебежчика повернули раз десять, пока у него окончательно не потерялось ощущение, где он находится. Теперь ему казалось, что малейший шаг в сторону грозит смертельной опасностью.
— Вы не очень, ребята… — взмолился Козел, еле удерживаясь на дрожащих ногах.
— На что он нам такой, недопеченный?.. — проворчал Степок.
— Отставить! — командует Саша, тоже убедившись, что Козел струсил. И, сорвав с глаз перебежчика повязку, говорит: — Не примем… Иди на Завырку.
Ребята видели, как стремительно, не оглядываясь, Козел побежал домой.
— Озлобили мы его… К завыркинцам примкнет, — сокрушался Илюша. Но все понимали и соглашались с Сашей. Правильно он поступил. В крепости должны быть только надежные, проверенные люди, раз находятся горцы в состоянии войны с врагом. А военные действия продолжались…
Противник все чаще показывался вблизи крепости. С каждым днем он становился все назойливее, нахальнее, прорываясь на законную территорию горцев. Против неприятеля тогда пускались в ход все средства обороны — все, что попадалось под руку.
В честь победы зажигался костер. Сероватый дымок, курившийся над землянкой, означал, что горцы на страже и не пропустят врага в крепость.
Встречаясь на сборе пионерского отряда, завыркинцы и горцы не показывали и виду, что они враждуют. Они с одинаковым волнением и жгучей ненавистью к фашистам слушали рассказ вожатой об испанских событиях, о том, как героически борется Мадрид. Филька как ни в чем не бывало здоровался с Сашей, добродушно скалил крупные желтоватые зубы.
Саша относился к «врагам» более нетерпимо. Лицемерить, притворяться он не умел.
— Нечестно, Филипп, поступаешь, — говорил Саша, сдвигая свои густые черные брови. — В сад к деду Пупырю вы забирались, а свалили на нас.
— А вы не забирались? — в свою очередь спрашивал Филька, намекая на известные ему проделки горцев.
Саша еще больше хмурился, сознавая справедливость замечания.
— Раньше были дела, а теперь нет, — уклончиво отвечал он.
После сбора Саша был дома. Он сидел на крыльце и занимался сложным и хитроумным делом — конструированием парохода, когда незаметно из-за угла вышел в пестрой бумазейной рубашке, замызганных штанах чумазый Лиходей и остановился возле Саши. Коротко остриженные волосы его отливали бронзой, широкий нос с горбинкой шевелился, словно он принюхивался к Саше.
— Что делаешь? — спросил он, хотя ясно видел, чем занимается Саша.
— Вот видишь?.. — Саша показал свой корабль метровой длины, собранный из бочарных планок. Выглядел корабль внушительно, как настоящий.
— А плавать он будет? — поинтересовался Лиходей.
— Поплывет, — уверенно процедил сквозь зубы Саша и для большей убедительности потрогал вынутую из корабля жестяную банку с длинной изогнутой медной трубкой. Это был двигатель. По замыслу Саши, если нагревать воду в банке до кипения, пар, выбиваясь сквозь изогнутую трубку под водой, будет толчками двигать корабль.
— Работай, работай… — как-то загадочно посоветовал Лиходей таким тоном, словно от него зависело, разрешить или запретить Саше работать. Угрюмый и застенчивый на вид, он всегда оставался в стороне, в то же время втихомолку учиняя какую-нибудь каверзу.
— Тебе чего? — спросил Саша не совсем дружелюбно, видя, что Лиходей застрял у крыльца и не собирается уходить, подозрительно посматривая по сторонам.
Лиходей что-то пробормотал о Надежде Самойловне, о справке, которую нужно отнести отцу.
«Шпион… — заподозрил Саша. — Подослали его завыркинцы со злодейской целью».
Шпион продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу, хотя ему объяснили, что председатель сельсовета не скоро вернется домой.
— Громить нашу землянку собрались? — догадался Саша, в упор глядя на Лиходея.
Тот сразу смешался, застигнутый врасплох, и проговорился:
— Это Филька… А я что, я не пойду… Я просто так зашел… — и исчез.
Саша понял: Лиходей должен был отвести его внимание от крепости, попридержать подле себя, в то время как от речки подойдут завыркинцы. Саша опрометью помчался в крепость.
Сразу же на шесте взвился лоскут кумача, означавший на этот раз — крепость находится в
