Приказываю:
Всем поднявшим руки против социалистического Отечества немедленно сложить оружие.
Упорствующих обезоружить и передать в руки советских властей.
Арестованных комиссаров и других представителей власти немедленно освободить.
Только безусловно сдавшиеся могут рассчитывать на милость Советской Республики.
Одновременно мною отдается распоряжение подготовить все для разгрома мятежа и мятежников железной рукой…'
Это обращение подписали нарком Троцкий, главком Каменев, командарм 7-й армии Тухачевский, начальник Штаба РККА Лебедев[18]. Сегодня мы знаем, что 'железная рука' пролетарской диктатуры казнила руководителей и наиболее активных участников кронштадтских событий.
Много позже, когда на Западе вспомнили кровавую роль Троцкого в подавлении мятежа, он долго оправдывался и в своем 'Бюллетене оппозиции', и в письмах своим сторонникам. Эти письма (несколько сотен) оказались вскоре в руках НКВД… Троцкий, объясняя причины жестокого подавления восстания, писал: 'Революция имеет свои законы'. Она признает только сильных, независимо от того, с кем имеешь дело. 'За годы революции у нас было немало столкновений с казаками, крестьянами, даже с группами рабочих (группы уральских рабочих организовали добровольческий полк в армии Колчака)… В разных частях страны орудовали так называемые 'зеленые' крестьянские отряды, которые не хотели признавать ни 'красных', ни 'белых'. Бывало, когда 'зеленые' сталкивались с 'белыми' и терпели от них жестокий урон; но они не встречали, конечно, пощады и со стороны 'красных'[19]. Другими словами, по Троцкому, жестокость, безбрежное насилие и непреклонность в его применении и есть важнейший 'закон революции'.
В 'Архиве русской революции' опубликовано множество свидетельств безудержного террора с обеих сторон. Бывший белый офицер В.Ю.Арбатов вспоминал: 'Руководитель ЧЕКА города Екатеринославля Валявка по ночам выпускал по десять — пятнадцать арестованных в небольшой огороженный высоким забором двор. Сам Валявка с двумя-тремя товарищами выходил на средину двора и открывал стрельбу по совершенно беззащитным людям. Крики их разносились в тихие майские ночи по всему городу… Белые действовали не лучше; придя, они грабили город целый день…'[20]
Став наркомвоеном, уделяя особое внимание формированию соединений и частей Красной Армии, Троцкий одновременно все больше втягивался в нарастающую борьбу с контрреволюцией, поднявшей голову на необозримых пространствах России. Если период с Октябрьского восстания по март 1918 года В.И.Ленин назвал 'победным триумфальным шествием большевизма'[21], то с марта (когда Троцкий возглавил военное ведомство) начался долгий контрреволюционный откат. При этом если 'триумфальное шествие' Советской власти сопровождалось, говоря ленинским языком, 'не столько военными действиями, сколько агитацией'[22], то волна контрреволюции была кровавой. Приходя рано утром в свой кабинет, Троцкий просматривал целую пачку телеграмм, сообщений, донесений из самых разных мест страны, в которых говорилось о мятежах, восстаниях, выступлениях контрреволюции, десантах интервентов, переходе на сторону врага целых частей и гарнизонов. Один из томов своих сочинений Троцкий посвятил гражданской войне. Период, начиная с марта 1918 года, Троцкий назвал 'первым валом контрреволюции'.
Мятеж Каледина на Дону, выступление Дутова на Южном Урале, восстание Довбор-Мусницкого в Белоруссии, наступление на Украине германских и австро-венгерских войск, вторжение в Закавказье турецких частей, восстание армянских дашнаков и азербайджанских мусаватистов… На большой оперативной карте в кабинете Троцкого появлялись все новые и новые синие флажки, обозначавшие очередные очаги контрреволюции. Эти синие пятна угрожающе росли, расползались, соединялись друг с другом, сметая красные флажки с названий городов, районов, губерний…
Председатель Высшего Военного Совета постоянно заслушивает представителей фронтов, приглашает военных специалистов, звонит Ленину, старается что-то предпринять, изменить положение, которое быстро становится катастрофическим. Нарком ежедневно отдает множество распоряжений, удачных и неудачных, целесообразных и весьма сомнительных. После принятия решения — по предложению военспецов — об организации войск прикрытия следит, как укрепляются Петроградский и Московский районы обороны, как выполняется постановление о создании волостных, губернских и окружных комиссариатов, как вывозятся оборудование, военное имущество, продовольствие из районов, которым угрожает оккупация.
Троцкий пытается предпринять радикальные меры в военном строительстве. Созданная под его председательством комиссия по делам Главвоздухфлота ставит в Реввоенсовете вопрос о формировании военной авиации[23]. Заботится Троцкий и о наземных родах войск. Через Склянского нарком передает телеграмму: 'Совершенно необходимо приступить на Урале или на других заводах к производству танков, использовав для этого, если возможно, части тракторов. Присутствие известного числа танков на Южфронте будет иметь огромное психологическое значение…'[24]. В критический момент весны 1919 года Троцкий готов пойти на страшный шаг, телеграфируя в Москву: '…необходимо создать возможность применения удушливых газов. Нужно найти ответственное лицо для руководства ответственными работами…'[25]. Но то ли 'ответственное лицо' не нашли, поскольку в любой революции масса безответственных фигур, то ли дело оказалось сложнее, чем представлялось Троцкому, но, слава богу, опыт мировой войны не нашел 'удушливого' продолжения на российских равнинах.
Работоспособность Троцкого была поразительна. Он успевает написать проект Декрета о всеобщем обучении граждан военному искусству, принять назначенных руководителей курсов по подготовке красных командиров, отредактировать Извещение о привлечении на службу в Красную Армию военных специалистов, обговорить с К.К.Юреневым (Председателем Всероссийского бюро военных комиссаров, созданного в апреле 1918 г.) вопрос о работе военкомов, рассмотреть практическую сторону дела в связи с учреждением Всероссийского Главного Штаба… Сотни, тысячи дел проходят через канцелярию Троцкого. Его подпись — на множестве документов того времени: важных и второстепенных, срочных и малопонятных. Назову хотя бы некоторые из них, чтобы представить диапазон работы Председателя Высшего Военного Совета, а с сентября 1918 года (после упразднения ВСС) — Председателя Революционного Военного Совета Республики (РВСР):
1. Положение о 'Коллегии военной техники маскировки' для развития 'военно-маскировочного искусства…'[26].
2. Распоряжение Воронежскому городскому исполнительному комитету об улучшении чистки в советских учреждениях и исполнении приказов по ловле дезертиров…[27]
3. Телеграмма в Арзамас о необходимости неукоснительного подчинения Ворошилова Сытину[28].
4. Письмо наркому путей сообщения Невскому о выделении вагона-гаража (из бывшего царского поезда) товарищу Орнат…[29]
5. Телеграмма Председателю ЦИК. Копия — Предсовнаркома Ленину. 'Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил…'[30]
6. Приказ об изгнании из армии за трусость и шкурничество…[31]
Сотни, тысячи документов… Пока Склянский, заместитель Троцкого по РВСР, не отладил работу Совета, на его деятельности лежала печать спонтанности, даже хаоса и постоянной вынужденной импровизации. Нетрудно представить состояние Троцкого, которому докладывали множество неотложных, кричащих, горящих дел, а в это время на его стол ложились все новые страшные телеграммы: немцы захватили Таганрог; казачий отряд совершил налет на Оренбург; произошло восстание правых эсеров в Саратове; эсеры-максималисты подняли мятеж в Самаре; финские белогвардейцы расстреляли большую группу революционеров в Свеаборге; чехословаки заняли Пензу, Сызрань и Моршанск; генерал Краснов вошел в Лиски… И это всего несколько майских дней 1918 года.
В середине года положение Советской Республики было, наверное, самое тяжелое, на грани безнадежного. Думаю, столь же смертельная опасность будет грозить стране еще один раз, когда в 1919 году Деникин подойдет к Туле. А пока — интервенция англичан, французов, американцев, японцев в
