И понимание этого потрясло его.
Почему?!
Но в глубине души он уже знал ответ, и смириться с ним было почти невозможно. Он хотел просто видеть ее.
Как женщину, которая его заинтересовала.
Сегодня, когда она не была нужна, когда ни он, ни она не участвовали в очередном омерзительном витке королевского заговора, он мог видеть в ней только женщину.
Женщину, которая его заинтересовала.
Но он давно уже не интересовался женщинами. Только так он способен следовать по избранному пути. В его жизни существует одна побуждающая сила, единственная цель, необоримое влечение, и если он позволит себе участие или какие-то чувства к Пиппе, все рухнет.
Аштон устремился к дверям. На сегодняшний вечер его работа закончена.
Но в дверях с необычной для него нерешительностью переминался Стюарт Нилсон, не пытаясь присоединиться к своим приятелям, знакомым, ближайшим друзьям. Он упорно смотрел на музыкантов.
Лайонел, укоризненно покачивая головой, остановился рядом. Стюарт совсем не умел притворяться, и скоро его плохо скрытые страдании вызовут вопросы и замечания.
– Леди Нилсон не присоединится к нам? – жизнерадостно осведомился Лайонел.
Щека Стюарта дернулась. Он украдкой взглянул туда, где стоял король со своими приспешниками.
– Я думал, что все договорено…
– Да, да, конечно, – перебил Лайонел, понизив голос, хотя на губах по-прежнему играла приветливая улыбка. – Я просто осведомился… из чистой учтивости. – И, легонько похлопав Стюарта по руке, с обманчивой мягкостью добавил: – Послушайтесь моего совета, милорд, и постарайтесь немного успокоиться. После сегодняшнего скандала вам не стоит привлекать внимание недоброжелателей. – Он помедлил и уже более многозначительно намекнул: – Я бы предложил вам быть более осмотрительным в выборе того, куда вы обращаете свои взоры.
Стюарт сумел расслышать в голосе Аштона глубочайшее презрение, еще более невыносимое от сознания того, что он все это заслужил. Пальцы стиснули рукоять шпаги.
– Нет-нет, друг мой.
Лайонел покачал головой и снова дотронулся до руки Стюарта.
– Поверьте, мой совет хорош и дан от всего сердца. Будь вы поосторожнее в прошлом, вряд ли оказались бы в нынешнем положении. Ни вы, ни ваша жена.
Он отступил и покинул зал.
Стюарт боролся с приступом бессильной ярости, угрожавшей испепелить его. Аштон прав. Неизвестно как, но он совершил ошибку, загнавшую его в самый безжалостный из всех существующих капканов. Он был чересчур беспечен, выдал себя то ли словом, то ли взглядом. И никогда не поймет, каким образом узнал Симон Ренар его тайну, но те, кто следил за ним, как, впрочем, за всеми при этом вероломном дворе, поняли, что могут воспользоваться его промахами.
Стюарт заставил себя оглядеть зал, выбрал подходящую компанию и направился туда. Он даже сумел улыбнуться, вставить реплику-другую и с видимой беззаботностью расположиться на подушке. И все это время лихорадочно размышлял о том, как выйти из тупика, в котором оказался по своей вине.
Они не выпустят его из своих лап, юн это знал. Прояви он с самого начала немного больше упорства, не поддайся на шантаж, предоставь им осуществлять все угрозы в отношении его, возможно, все обернулось бы иначе. Но последствия могли бы быть кошмарными, и он предпочитал верить, что они поступили бы так, как обещали. На это у него были достаточно веские причины. А теперь, независимо от того, достигнут они своей цели или нет, он уже слишком много знал и слишком опасен, чтобы они оставили его в покое и позволили идти своей дорогой, после того как он им помог. Они либо найдут ему другое применение, либо попросту убьют.
А что будет с Пиппой? Если она не даст им желаемого, может, они сдадутся и отстанут от нее? Возьмутся за другую несчастную женщину? Она ничего не знает и не представляем для них угрозы. Но если их план удастся, будет ли она в безопасности, когда все кончится? Они обещали, что не станут тревожить ее, но какова цена обещаниям подобных людей?
А Гейбриел? Останется ли он в живых? Ему, как и Пиппе, ничего не известно, и пока Стюарт держит данное слово и, следуя условиям сделки, выполняет все их распоряжения. Гейбриела пальцем не тронут.
Он снова взглянул в сторону музыкантов, и Гейбриел, словно притянутый магнитом, поднял голову. Их глаза встретились. Гейбриел тут же стал перебирать струны лиры. А Стюарт, изнемогая от тошноты и дрожа от всепоглощающего ужасу при мысли о том, что наделал и чего не сделал, о том, что должно случиться, о гнезде гадюк, в которое его забросила судьба, поднялся и пошел к выходу. Только не бежать. Не броситься к двери. Шагать как можно медленнее…
Он должен выбраться из дворца. Если он умрет, что станется с остальными?
Не в. первый раз он думал о смерти, но сейчас куда большей решимостью, чем раньше.
Нож у горла, яд, быстрые воды Темзы. Существует немало способов свести счеты с жизнью.
Но он не хотел умирать. Да и гибель его, вероятно, будет бесплодной. Возможно… всего лишь возможно, оставшись в живых, он сумеет защитить тех, кого любит, от горьких плодов собственной трусости.
Его любовь к Гейбриелу была сильнее всех остальных эмоций, вместе взятых, она разрывала его, наполняла, заставляла рыдать и громко вопить от радости. Но он любил и Пиппу, хотя немного по-другому. За те месяцы, что они были вместе, привязанность к жене только росла, хотя к симпатии неизменно
