холодным и расчетливым.
Робину казалось, что эти глаза проникают в самую душу, читают потаенные мысли. Понадобился весь его многолетний опыт, чтобы сохранять равнодушное выражение лица и невинный взгляд. Это было уже второе упоминание Аштона о скарабеях. Первое, когда они сидели в гостиной, могло быть случайным, а вот второе – наверняка нет.
Мысли Робина лихорадочно метались. Неужели шифры уже известны испанскому послу и его шпионам? Если он хоть как-то даст понять, что знает, о чем идет речь, не выдаст ли себя испанцам? А если шифры Ренару не известны, тогда кто же такой Лайонел Аштон?
– Осмелюсь предположить, что мы встретимся у моей сестры, мистер Аштон, – с официальным поклоном заметил он, – поскольку вы, вероятно, станете ревностно исполнять свои обязанности тюремщика.
– Я бы предпочитал не называть это именно так, – с той же улыбкой произнес Лайонел, но взгляд немного смягчился и потерял свою пронзительность. – Может, лучше «компаньон»?
– Робин, становится холодно, – окликнула Пиппа, смущенная едва слышной, но явно недружелюбной беседой мужчин.
– Иду.
Робин снова поклонился хозяину.
– Благодарю за приятно проведенный вечер.
– И я вас, – с ответным поклоном бросил Лайонел.
Робин спустился в барку. Лодочник взялся за весла, и Пиппа поплотнее закуталась в плащ.
– О чем вы говорили на причале?
– Ничего особенного, – отмахнулся Робин. – Обычные любезности.
Пиппа внимательно всмотрелась в него, насколько позволял прыгающий свет факела.
– На взгляд постороннего наблюдателя, твое поведение никак нельзя было назвать любезным.
Робин рассеянно погладил шелковистое перо на берете, лежавшем у него на коленях.
– Все гадаю, действительно ли твой приятель тот, кем кажется, – пробормотал он, наблюдая за ней так же пристально, как она за ним.
А кто из нас тот, кем кажется? – усмехнулась Пиппа не моргнув глазом. – В последнее время я сама задаюсь тем же вопросом обо всех своих знакомых. Быть честным чересчур опасно, Робин. Все мы должны притворяться… льстить… лгать… приспосабливаться к тому обществу, в котором оказываемся.
Робин не ответил и, продолжая гладить перо, уставился на черную воду.
После минутной паузы Пиппа небрежно бросила:
– Я пригласила донья Луизу навестить меня в Уайтхолле, если опекун согласится ее сопровождать.
– Неужели?
– По-моему, ты наслаждался ее обществом. Робин пожал плечами.
– Не считаешь, что она слишком молода для тебя?
– Пиппа, что за вздор?! – взорвался наконец Робин.
– Какою мерою мерите, такой и вам отмерится, братец, – ухмыльнулась она. – Ты допрашивал меня насчет Лайонела и при этом строил всяческие предположения. Я просто следую твоему примеру.
Пять минут назад Робин мучился вопросом, не стоит ли раскрыть сестре свою тайну, но сейчас с раздражением решил, что она не заслуживает его откровенности, как бы ее ни позабавила история его знакомства с Луизой. Он оставит рассказ до другого раза, когда не будет так занят собственными раздумьями.
Он снова и снова воскрешал в памяти беседу с Аштоном в гостиной. Пытаясь найти тему для разговора, он похвалил необычные шахматы из слоновой кости, где каждая фигурка представляла собой какое-нибудь насекомое. Особенно ему понравились королева – великолепно вырезанная пчела – и король – гигантский жук-рогач. Именно Аштон привлек его внимание к пешкам, показавшимся сначала обыкновенными шмелями. Но хозяин подчеркнуто многозначительно объяснил, что это скарабеи. Египетские скарабеи.
Это и был пароль, известный только сторонникам Елизаветы. Или не только? Может, о нем уже проведал враг, решившийся использовать его, чтобы определить предателей интересов королевы?
Робин был уверен, что сумел не выказать никакой реакции и остаться внешне безразличным. С его губ не сорвался ответный пароль. Но теперь следует немедленно потолковать с де Ноайем. Если в их ряды затесался изменник, нужно предупредить Елизавету и Томаса Перри.
– Не могла бы ты вернуться во дворец одна? – резко спросил он.
– Почему? – Пиппа, внезапно став серьезной, подалась вперед. Куда девался насмешливый огонек в глазах?! – Что-то случилось?
– Пока не знаю. Мне необходимо повидаться с де Ноайем. Его причал как раз перед Уайтхоллом. Я бы хотел выйти там.
– Это имеет отношение к сегодняшнему вечеру? – допытывалась она.
Робин поколебался. Пиппа так же предана Елизавете, как и все остальные его друзья, и рисковала ничуть не меньше. Но сейчас она каким-то образом связана с Лайонелом Аштоном, и Робин уже не знал, имеет ли право на откровенность.
– Ты считаешь, что Лайонел не тот, кем притворяется? – не отставала Пиппа, хватая его за руку.
