Пассажирка безуспешно пыталась оттолкнуться шестом, чтобы освободить суденышко: очевидно, не хватало сил.
– Как это вышло? – осведомился Робин, присев на корточки. К его удивлению, молодая женщина ответила на прекрасном английском языке с легким, едва уловимым акцентом:
– Не знаю. Я пыталась завести ее на отмель, но мимо прошла большая барка, волна ударила в борт и… сами видите.
Выразительно пожав плечами, она снова подалась вперед и возобновила усилия. К несчастью, шест тоже застрял в грязи. Она сердито дернула за него, разразившись цветистыми испанскими фразами. Шест с противным чмокающим звуком вылетел так неожиданно, что женщина опрокинулась на спину и осталась лежать в ворохе запачканных нижних юбок, болтая затянутыми в чулки ножками.
Робин не мог сдержать смеха, хотя и понимал, что с его стороны это жестоко. Неудачливая путешественница кое-как встала на колени и пронзила его негодующим взглядом.
– Воображаете, что это так смешно? А мне так не кажется! Почему бы вам не проявить хоть немного галантности и не помочь мне?!
Робин с сожалением оглядел свои модные кожаные башмаки и лайковые шоссы цвета клюквы и брезгливо поморщился при виде реки. Потом все же соизволил обратить взор на несчастную даму.
Грива черных волос, небрежно перехваченная сползшим платком, глаза цвета полуночи, сливочная кожа в мазках грязи, щеки, раскрасневшиеся от раздражения и досады.
Робин с обреченным вздохом прыгнул в грязь, погрузился едва не до колена и с сожалением услышал, как противно хлюпают башмаки. Однако уперся руками в нос лодки, пытаясь ее оттолкнуть.
– Сильнее… сильнее! – воскликнула девушка в лодке. С высоты своих тридцати лет Робин думал о ней именно как о девушке. Но, так или иначе, а пришлось подналечь и плечом.
– Я мог сделать это и без вашего поощрения, – язвительно бросил он. – И сидите смирно. Стоит вам шевельнуться, и равновесие тут же нарушается.
– О, простите меня, – покаянно прошептала она и села на банку, смирно сложив руки на коленях. Роберт, тяжело дыша, немного помедлил.
– Ничего не выйдет. Застряла намертво. Когда настанет прилив, лодка сама всплывет.
– Но когда это будет? – ахнула девушка. – Я не могу сидеть здесь и ждать! Меня непременно найдут!
– Думаю, это будет самым наилучшим выходом, – заметил Робин, вытирая платком потный лоб.
– Вот уж нет! Я должна вернуться домой, прежде чем донья Бернардина пробудится от своей сиесты. Но очень уж хотелось хотя бы часок погулять одной.
Она казалась такой расстроенной, что Робину отчего-то расхотелось насмехаться.
– Может, если вы выйдете из лодки, будет легче ее оттолкнуть, – предложил он. – Я мог бы поднять вас на берег.
– Не думала, что я настолько тяжела, – нахмурилась незнакомка. – Но если считаете, что это поможет…
Она встала, протягивая руки.
Робин обнял ее за талию и бесцеремонно перенес на берег. Пушинкой ее и в самом деле назвать было трудно, но он слишком много времени провел в обществе сестер, чтобы делать замечания по поводу детской пухлости.
– Итак, где преклонила голову ваша дуэнья? – осведомился он, опираясь на весло и улыбчиво глядя на девушку.
– Там… вверх по реке, – неопределенно ответила та, показывая в направлении Савойского дворца. – Во время прогулки я нашла привязанную у берега лодку и решила немного прокатиться по реке. Но теперь… О, не могли бы вы поскорее оттолкнуть ее?
Очевидно, бедняжка так боялась, что даже голос изменился!
– Уверен, что смогу, – кивнул Робин. – Но как вас зовут? И кто ваши родители?
Совершенно ясно, что девушка прибыла в Англию вместе с испанским двором. И она явно не служанка. У испанских служанок не бывает дуэний, да и английским они вряд ли владеют в совершенстве. Но он никогда не встречал ее при дворе, ибо, несмотря на грязь и растрепанные волосы, подобные лица забыть невозможно.
– Вы никому не скажете? – умоляюще прошептала незнакомка.
– Нет, но постараюсь благополучно доставить вас домой.
Немного подумав, она объявила с типично испанской надменностью, такой знакомой и неизменно выводившей Робина из себя:
– Я донья Луиза де лос Велес из дома Мендоса.
– Вот как, – кивнул Робин. Род Мендоса был одним из старейших и знатнейших в Испании. – Да, но… – Он внезапно нахмурился. – Но среди придворных нет членов семьи Мендоса.
– Нет, – согласилась она. Что-то в выражении ее лица заставило его бросить весло и направиться к ней.
– Сколько вам лет, донья Луиза? – осведомился он, садясь рядом.
– Восемнадцать. Значит, все-таки женщина.
– И вы замужем? Луиза покачала головой.
