Дмитрий Волкогонов
Троцкий
Книга 2
Дмитрий Антонович ВОЛКОГОНОВ (1928–1995) родился в Забайкалье, в станице Мангут. Доктор философских и доктор исторических наук, профессор, член-корреспондент российской Академии наук, генерал-полковник. Отец расстрелян как «враг народа», мать умерла в ссылке. Д.А.Волкогонов окончил танковое училище, Военно-политическую академию. Проходил службу в различных должностях, завершив ее заместителем начальника Главного политуправления, откуда был уволен за демократические взгляды. Был начальником Института военной истории, снят с должности за «очернение советской истории». Возглавлял Комиссию при президенте по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести.
Автор более 30 книг по философии, истории, политике.
В 1996 г. трилогии Д.А.Волкогонова «Вожди» в шести томах («Сталин», «Троцкий», «Ленин») присуждена государственная премия Российской Федерации в области литературы и искусства. «Троцкий» — вторая часть трилогии.
В книге использованы фотографии из Центрального музея Революции, Центрального государственного архива кинофотодокументов, архивов Издательства 'Новости' и РИАН.
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
Глава 1. Отверженный революционер
Падение возможно лишь с высоты, и само падение человека есть знак его величия.
Николай Бердяев
Жизнь парадоксальна. Успехи чередуются с неудачами. Грандиозные планы и титанические усилия целого народа приводят порой к историческому поражению. Триумфаторы могут превращаться в изгоев. В этом отношении судьба Троцкого особенно характерна. Взлетев на волне Октябрьской революции на самую вершину ее гребня, с окончанием гражданской войны он стремительно заскользил вниз… Нет, он не стал менее популярен или менее одержим своей идеей. Ему не изменили талант памфлетиста и оригинальность мыслителя. Его речи не стали менее волнующими. Троцкий по-прежнему верил, что затихшие раскаты революции — дело временное. Он еще пристальнее вглядывался в далекие сполохи революционного пожара в Китае, полагая, что теперь в Европу революция может прийти оттуда. Нет, он не изменил ни себе, ни идее. Но время изменило ему. То, чем он жил, — революция — стало отодвигаться куда-то вдаль…
Переход к миру в истерзанной стране оказался трудным. После окончания гражданской войны настало время платить по векселям-обещаниям, данным народу революцией. Дискуссии на тему, как выполнять обещанное, выявили существенные различия во взглядах руководителей большевистской партии. Все упиралось в бюрократическую тяжеловесность системы, зарождавшейся под руководством уже безнадежно больного вождя русской революции. Свои идеи по поводу управления страной Троцкий изложил в январе 1923 года в записке, направленной в Политбюро, в которой говорилось:
'В центре ряда моих письменных предложений, внесенных в ЦК, стоял вопрос о необходимости обеспечить правильное плановое руководство изо дня в день государственным хозяйством — под углом зрения, в первую голову, восстановления и развития государственной промышленности. Я утверждал, что органа, непосредственно ответственного за плановое руководство государственным хозяйством и способного по своим правам, обязанностям и составу осуществлять такое руководство, у нас нет. Я утверждал, что именно отсюда вырастает стремление нагромождать все новые и новые руководящие и объединяющие органы, которые в конце концов только мешают друг другу. Помимо Совнаркома и Президиума ВЦИКа, мы сейчас имеем: коллегию замов (Тройка), СТО (Совет Труда и Обороны. —
Троцкий на Политбюро, особенно в отсутствие Ленина, все чаще поднимал вопрос о бюрократическом окостенении создающейся системы, бесконтрольности аппарата и неэффективности государственного управления. Его независимые, резкие суждения были расценены многими партийными руководителями как однозначные претензии на роль нового лидера после приближавшегося ухода с политической сцены признанного вождя, с последней волей которого соратники дружно не посчитались…
Сталинский 'обруч'
Однажды на Политбюро, — рассказывал мне А.П.Балашов, старый большевик, работник секретариата Сталина, — вспыхнула перепалка между Зиновьевым и Троцким. Все поддержали точку зрения Зиновьева, который бросил Троцкому: 'Разве вы не видите, что вы в 'обруче'? Ваши фокусы не пройдут, вы в меньшинстве, в единственном числе'. Троцкий был взбешен, но Бухарин постарался все сгладить. Часто бывало, — продолжал Балашов, — когда до заседания Политбюро или до какого-либо совещания у Сталина предварительно встречались Каменев и Зиновьев, видимо, согласовывая свою позицию. Мы в секретариате эти встречи 'троицы' (Сталин, Зиновьев, Каменев) и других членов Политбюро, если их приглашали, так и называли между собой, с легкой руки Зиновьева, — 'обруч'.
Троцкий вскоре догадался о существовании заговора высшего партийного эшелона, направленного против него. Поначалу он отмалчивался, но позднее в своих выступлениях неоднократно разоблачал закулисную сталинскую 'механику'. Так, выступая в июне 1927 года на Президиуме ЦКК, Троцкий заявил: 'Вы, конечно, все достаточно хорошо знаете, что с 1924 года существовала фракционная 'семерка', состоявшая из всех членов Политбюро, кроме меня. Мое место занимал ваш бывший председатель Куйбышев, который должен был, по должности, быть главным блюстителем партийного устава и партийных нравов, а на деле был первым их нарушителем и развратителем. Эта 'семерка' была нелегальным и антипартийным учреждением, распоряжавшимся судьбами партии за ее спиной… На этих собраниях вырабатывались меры борьбы со мной. В частности, там было выработано обязательство членов Политбюро не полемизировать друг с другом, а полемизировать всем против Троцкого. Об этом не знала партия, об этом не знал и я. Это длилось долгий период времени…'[2]
Сказанное Троцким полностью соответствовало действительности. Под предлогом борьбы за интересы народа, партии и социализма на вершине пирамиды власти развернулась самая что ни на есть банальная и беспринципная борьба за лидерство. Правящая партийная верхушка сплотилась против одного ее члена, имевшего, по ее мнению, немалые шансы возглавить партию, но лично не устраивавшего никого.
Опасения Ленина относительно возможного раскола ЦК, изложенные им в знаменитом 'Завещании' (которое принято называть 'Письмом к съезду'), начали сбываться. В отсутствие первого вождя революции разгоралась подспудная и жестокая борьба за власть, за влияние в партии. Тройка лидеров, составивших основу сталинского 'обруча', поставила своей целью изолировать и дискредитировать Троцкого, оттеснить его от главного пульта управления партией и страной. События форсировались, потому что нельзя было
