казалась такой уж страшной. Если бы она могла подобрать юбку…
— Даже и думать об этом не смей…
— О! — Она обернулась и увидела стоявшего у нее за спиной Джулиана; его глаза смотрели на нее из- под тяжелых век пронзительно и насмешливо. Уже не в первый раз он угадывал ее мысли.
— Откуда вы знаете, о чем я думаю? Он одарил ее ленивой улыбкой.
— Можешь поверить, Лютик, иногда я читаю тебя, как книгу — Не называйте меня так, — сказала она сердито. Он рассмеялся. В безмятежности сегодняшнего утра было что-то, от чего его мрачные мысли исчезли. Он не пытался анализировать свои чувства и понять, способствовала ли сверкающая красота Тэмсин в этот великолепный день тому, что на него снизошло ощущение покоя и благополучия.
— Трудно не поддаться искушению, когда солнце сверкает на твоих волосах. — Он провел ладонью по ее голове. — Когда я был мальчиком, деревенские девушки частенько собирали лютики и держали их под подбородками в День мая. И если этот золотистый цветок бросал отблеск на их кожу, считалось, что до истечения дня они найдут возлюбленного.
Тэмсин размышляла, почему исчезла его скованность. Он оперся о поручни и, стоя рядом с ней, смотрел на море. Сейчас он казался спокойным и дружелюбным. Тэмсин продолжала наблюдать за мальчиками, карабкавшимися среди снастей, — они раскачивались и перескакивали с ванты на ванту, как обезьяны. Но ее мысли все возвращались к тому, что происходило в ее непослушном теле. Она не чувствовала ничего необычного, но это еще ни о чем не говорило. И что же, ради всего святого, она будет делать, если и в самом деле окажется беременной?
Джулиан обернулся, почувствовав в ней невесть откуда взявшееся напряжение.
— Что тебя беспокоит?
Он убеждал себя: нет ничего, что волновало бы его меньше — и все-таки задал этот вопрос.
Тэмсин на секунду встретилась с ним взглядом, затем отвела глаза и снова стала наблюдать за играми мальчишек.
— Я устала бить баклуши, хочется заняться чем-нибудь полезным.
Как она и рассчитывала, эта отговорка его удовлетворила. Что ж, в этом действительно была доля правды.
— Только попробуй полезть на снасти, дружок, и нашему договору придет конец… он будет разорван навсегда. Ясно?
— Вы всегда говорите ясно, — сказала Тэмсин, на этот раз радуясь ссоре.
— Стараюсь, как могу, — ответил Джулиан уксусным тоном. — Он уже собирался вернуться к капитану, когда с вершины мачты раздался громкий крик:
— Движемся вперед, сэр! Видны три точки по правому борту! Хьюго взял бинокль, поднес его к глазам и стал вглядываться в синюю гладь океана. Действительно, на горизонте виднелись корабли.
— Дайте сигнал юнгам на мачте, мистер Коннот. — Голос капитана был спокойным, в нем не ощущалось и намека на возбуждение, которое он чувствовал. — Надо их опознать.
— Да, сэр.
Команда оживилась, хотя это еще никак не проявилось внешне, — не было ни возгласов, ни суеты, пока что люди застыли в настороженном молчании. Матросы на палубе столпились у поручней, боцман стоял наготове со своим рожком, все глаза были устремлены на горизонт, все в напряжении ждали, когда юнга опознает флаги.
Наконец сверху донесся срывающийся от возбуждения голос мальчика:
— Готов поручиться, сэр, что это французский флаг!
— Я не собираюсь держать пари, мистер Грантли. Мне нужны факты. — Голос капитана резал, словно алмаз по стеклу.
— Развернуть паруса, мистер Коннот. Возможно, если мы подойдем поближе, это поможет молодому джентльмену разглядеть как следует.
Пронзительно зазвучали боцманские свистки, и корабль мгновенно ожил. Тэмсин зачарованно наблюдала, как матросы гроздьями повисли на снастях, заняв свои привычные места, как разворачивался парус за парусом и «Изабелла» на всех парах помчалась вперед.
— Это точно, сэр. На флаге французские цвета, — крикнул юный джентльмен с вершины мачты, чуть не свалившись от возбуждения со своего насеста.
— Отлично, поднимите американский флаг, Коннот. Мы слегка собьем их с толку. — Капитан повернулся к Джулиану, скромно стоявшему рядом. — Как отнесетесь к перспективе морского боя, Сент- Саймон?
Джулиан только улыбнулся, но этого было достаточно. Он наблюдал, как спускали английский флаг и водружали американский. В таком обмане не было ничего необычного, только флаг бедствия был священен. Они поднимут флаг со своими цветами лишь в самый последний момент, и это будет означать, что они готовы к битве.
— По местам, мистер Харрис!
Снова пронзительно запел боцманский свисток.
— Всем на палубу!
Масса людей, слишком большая для столь ограниченного пространства, — как волна прилива, хлынула на палубу, и сначала могло показаться, что движение это хаотично, но вскоре стало ясно, что в нем есть смысл и строгий порядок. Наконец каждый занял свое место, и корабль погрузился в напряженную тишину, слышен был только скрип снастей, и «Изабелла» неслась вперед по водной глади. Тэмсин почувствовала, что и ее тоже охватывает возбуждение, и кровь быстрее заструилась по ее жилам. За ее спиной выросла фигура Габриэля, лицо его было мрачно.
— Достаточно будет этим «лягушатникам» бросить один взгляд на наше сокровище, и — поминай, как звали. Мы никогда его больше не увидим.
— Для этого им понадобится победить, Габриэль, а я почему-то не думаю, что капитан Латтимер собирается проиграть эту битву, — отозвалась Тэмсин, не в силах скрыть волнения.
Габриэль что-то проворчал и вытащил из ножен палаш.
Он повернул его к свету, плюнул на лезвие и начал протирать платком, потом снова спрятал в ножны.
— Готовьтесь к бою, мистер Коннот. — Голос капитана был таким же спокойным и размеренным, как всегда, но его зеленые глаза сверкали, и свет этот отражался в ярко-синих глазах полковника.
— Пока что морским пехотинцам не показываться — цвет их мундиров может нас выдать. Он покосился на полковника, и тот с усмешкой начал стаскивать с себя ярко-красный мундир.
Палубы были надраены и густо посыпаны песком. Орудия выкатили в полном молчании. Были приготовлены пушечные ядра и картечь. У орудий выстроились артиллерийские расчеты по шесть человек в каждом, хирург и его помощники переместились к рубке, разложили свои инструменты на рундуках, которые должны были стать импровизированными операционными столами.
— Девушке лучше бы спуститься вниз, — заметил Хьюго полковнику, указывая на Тэмсин, которая все еще как зачарованная стояла у левого борта.
— В таком случае, прикажите ей, — сказал Джулиан с суровой усмешкой. — Она — прирожденная воительница и не так-то легко согласится уйти.
Хьюго нахмурился и пристально посмотрел на девушку, застывшую у дальнего поручня. Она стояла, как моряк — ноги на ширине плеч, — борясь с качкой, голова ее была высоко поднята, и ветер ворошил короткие волосы.
Тэмсин почувствовала взгляд и отважно направилась к Латтимеру.
— Вы хотели мне что-то сказать, капитан?
— Я размышлял, не приказать ли вам спуститься вниз. Палуба фрегата в разгар боя — неподходящее место для девицы.
— Возможно, сэр. — Она твердо выдержала его взгляд, понимая, что на этом корабле слово капитана — закон. Если он прикажет ей спуститься вниз, то у нее не будет выбора — ей придется подчиниться. По крайней мере сначала. Как только начнется пальба, она сможет вернуться на палубу, и никто этого не заметит.
— Но я сомневаюсь, что вы там останетесь, — продолжал он задумчиво, потом рассмеялся, увидев по ее
