Мы нашли охотничьи угодья пустынщика по обглоданным скелетам верблюдов и грудам человеческих костей, выброшенных чудовищем из глубин песка вместе с сухими шарами помета, – его подземная стихия должна быть идеально чиста. Это его воздух, его вода, его дом, сад и мастерская.

Пустынщики строят свои «замки» на глубине, скрепляя песок липкой слюной. Попадая на воздух при раскопках, эти постройки тут же разрушаются. Никто из и-чу так и не узнал, для чего «замки» нужны, каков их первозданный вид. Некоторые фаньские мудрецы считают, что они служат для украшения жизненного пространства пустын-щиков. На мой взгляд, это не более чем красивая легенда. Я согласен с Ли Хаем, который уверен: чем краше «замок», тем скорее самец привлечет самку в брачный период.

Нам не надо было искать гнездо чудовища в недрах пустыни. Уж коли мы появились в его охотничьих угодьях, пустынщик сам придет к нам. Нужно только набраться терпения и подождать.

Мы встали на участке твердой почвы, где из песка выступала вершина небольшой скалы. Наличие такого пятачка – главное условие удачной охоты. В песках даже лучший из лучших и-чу обречен. Слишком внезапно нападает пустынщик, который беззвучно плывет в глубине песка, подгребая костяными ластами, руля костяным, членистым хвостом.

– Чем больше думаю, тем меньше понимаю, – неспешно заговорил Ли Хань, поглаживая кисть на конце расшитого кушака. – Отчего тебе, славному воину И-Го из знатного рода Пи-Швин, пришлось бежать, бросив фан-цзы предков и высоко задрав полы халата? Тысячу лет жили северные и-чу в стране дикого леса и отлично приспособились к его опасностям. И не однажды эра покоя сменялась эрой перемен. Что случилось? В одночасье мир перевернулся и люди стали ходить на руках?

Он пристально смотрел на меня, прищурясь, и лицо его приобрело лукавое выражение.

– Ты смотришь в глаза соратника и видишь глаза кобры. Что может быть страшней?.. Среди нас вдруг оказалось слишком много змей, – после долгого молчания произнес я. – Ты хочешь пожать руку – тебя кусают. Желаешь взять кусок хлеба – тебя кусают…

– Ты говоришь как истинный мудрец, – покачал головой Ли Хань, – а потому я опять тебя не понимаю. Объясни мне: змеи объединились с людьми или люди обратились в змей?

– Сначала «змеюки» обратились в людей. В тех, что возглавляют Сибирь. И некоторые и-чу поняли это. Они почувствовали смертельную угрозу для Гильдии и выбрали свой путь спасения. Они думали сделать и-чу слугами змеелюдей. Они не ведали, что творят. Я хотел остановить их… И они все мертвы. – Я имел в виду Воеводу Назара Шульгина и его соратников. – Потом я искал тех «змеюк», что обратились в людей. И пришел их черед… – Я говорил об избиении «змеюк» во дворце князей Чеховских. – А теперь уже за и-чу охотятся как за «змеюками». Слишком много людей стремятся избавиться разом и от змей, и от змееловов. Но ловить змей они не умеют, зато неплохо справляются со змееловами. И вот девять из каждых десяти и- чу мертвы, остальные укрылись так, что ни одна ищейка не отыщет.

– Да, скорбен твой путь, достославный И-Го. Путь змееборца пролегает по крови. Много ее уже пролито тобой, – тяжко вздохнул фанец. – А сколько впереди, знает один лишь твой меч. Надеюсь, ты надежно его спрятал.

Песок зашуршал, ссыпаясь вниз. Он тек все быстрей и быстрей, словно жидкость. Представьте себе малюсенькую воронку муравьиного льва, грозного только для несчастных мурашей, и увеличьте ее в сотню раз. Так что диаметром она была пять саженей. Сейчас нам явит свой грозный лик пус-тынщик – чудовище размером со снежного барса, покрытое костяным панцирем, с головой ящера и рачьими клешнями.

– Это не он!!! – истошно завопил Ли Хай и, повернувшись, бросился бежать что есть духу. – Спасайся!!! – Первый раз я видел великого мастера насмерть перепуганным. – Беги-и-и!!!

Старик несся как очумелый, не оборачиваясь, чтобы проверить, бегу ли я следом, – был уверен: бегу. А я намертво прирос к земле.

Как он мог струсить? Ответ ясен: пробавляясь охотой на всякую мелочь, забыв, что такое настоящая битва, старик утратил бойцовские навыки. Сохранив чутье, он, похоже, растерял мужество.

Старый и-чу улепетывал – молодому на зависть: только пятки сверкали да развевались полы джунгарского полосатого халата. А из земных недр, выбрасывая фонтаны песка и камней, являлся Его Величество песчаный дракон.

Я никогда прежде не видел его вживе – только в учебнике драконологии, где была репродукция старинной фань-ской росписи по шелку. Стоя на мощном хвосте, он как бы вывинчивался из воронки. Струи песка стекали с него, и солнце играло в разноцветной чешуе, заставляя блестеть огромное тело. Дракон расправил перепончатые крылья с саженными шипами и застыл.

Он был прекрасен – варварской, звериной красотой. Рудиментарные крылья дракона переливались всеми цветами радуги, напоминая феерически раскрашенный перламутр. Передние лапы, покрытые серовато-золотой чешуей, заканчивались суставчатыми пальцами с трехвершковыми когтями. Грудная чешуя отдавала зеленоватой медью.

Голова была покрыта косматой красной шерстью, усы и борода казались почти человеческими – такие впору носить великану. При этом в его усах и бороде было что-то неуловимо фаньское. Выпученные фарфоровые шары глаз с красной радужкой и большим черным зрачком, казалось, могли принадлежать лишь гигантской кукле, а не живому существу. Морда дракона напомнила мне передок паровоза и одновременно свиное рыло – она портила общее впечатление. Да еще дыхание… С детства не терплю запах вяленой рыбьей икры.

Ли Хань остановился на вершине дальнего бархана, обернулся наконец и, увидев, что я стою на том же самом месте, а рядом со мной чуть покачивается на хвосте огромный дракон, крикнул во всю мощь легких:

– Ложи-ись! Ста-ань! Камнем!

Я понял его. Надежда уцелеть, прикинувшись камнем, была ничтожной, но все же была. Для этого нужно прочитать наводящее морок заклинание и сразу же самозаговор костенения. Он тормозит все жизненные процессы в человеческом организме и погружает его в летаргию.

Я не стал сворачиваться в калачик, вжимаясь в скальный грунт, и заводить заунывное фаньское пение. Я знал, что дракон успел почуять меня, запомнил, где я, кто я и зачем я. Поздно прятаться – его уже не перехитришь.

Стоя на хвосте, дракон возвышался надо мной, как могучая сосна над грибом. Большая часть хвоста его по-прежнему оставалась в песке. Дракон смотрел на меня и не нападал – ждал чего-то. Быть может, моего первого рывка, боевого выпада – тогда он поймает меня на встречном движении. Но я не собирался на него

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату