– Где Шульгин?!
Чаще всего «вольники» бросали мне:
– Не знаю! – и устремлялись дальше.
Иногда мне отвечали, мол, видели его там-то и там-то. Я менял направление, переспрашивая на бегу у встречных. И вскоре выяснял, что Назар Шульгин совсем в другом месте. Я бежал туда.
Раза два меня узнали – но, видно, не поверили своим глазам, а в кутерьме некогда было разбираться. Я же делал вид, будто впервые вижу этих и-чу.
Я мчался по коридорам, птицей взлетал и вприпрыжку сбегал по лестницам, пригибаясь одолевал простреливаемые с улицы залы. Огромное здание Блямбы представляло собой восьмерку, выписанную вокруг двух внутренних дворов-колодцев. И я успел вычертить две такие восьмерки по ходу своих безрезультатных поисков. Воевода был неуловим.
Дважды рядом со мной падали подстреленные «вольники». Взрыв выпущенного из бомбомета снаряда разметал паркетины и доски в трех шагах впереди меня, и тяжело нагруженный цинками боец с криком провалился меж перекрытий.
А потом перцовский Воевода Андрей Хржанский увидел меня на одной из лестниц – пролетом выше, – замер на мгновение и тотчас закричал, перекрыв треск пулеметных очередей:
– Это Пришвин! Держи его!
Кто-то озирался, не понимая, о ком идет речь. Кто-то вскинул винтовку и начал стрелять в мелькнувшую на другом этаже фигуру, приняв ее за этого самого Пришвина. Кто-то кинулся мне навстречу, на ходу расстегивая кобуру.
Я взмахнул мечом. Со свистом лезвие прорезало воздух, отрубив моему противнику кисть руки вместе с нацеленным на меня револьвером. Многие нынешние бойцы недооценивают холодное оружие. Сегодня мне еще неоднократно предстояло в этом убедиться.
«Вольник», держась за культю, валился на ступени. «Отвоевался, парень, – мелькнула мысль где-то на третьем уровне сознания. – Повезло…» И спустя мгновение я кубарем катился вниз по ступеням, а позади автоматная очередь выбивала дробь на розовом мраморе.
Отчаянно размахнувшись, я бросил финку. Стоящий на лестничной площадке стрелок вставлял в автомат новый рожок и прозевал мое движение. Финка воткнулась ему в кадык. Он взмахнул руками, выронил «петров» на ступени, повалился назад, обрушив огромную фарфоровую вазу династии Тан.
Я пружинно вскочил на ноги и ринулся вверх по лестнице. К «петрову» уже тянулась рука молодого парня в офицерской форме, но без ремней и погон, который по-мальчишески съехал по перилам. Он должен был первым схватить автомат. И все-таки первым был я. «Вольник» пока не умел ускоряться.
Мы замерли, уставившись друг на друга. Но я-то был с «петровым», а парнишка – без ничего.
Он был высокий, стройный, белобрысый, веснушчатый, с высоким лбом и ошеломленным взглядом серых глаз. Мне было жаль его убивать, но и позволить уйти я не мог. Когда он понял, сейчас я выстрелю, румянец схлынул со щек, сменившись зеленоватой бледностью. Я подпрыгнул и, резко взмахнув в воздухе ногой, кончиком сапога коснулся точки на его лице, известной всем обученным и-чу. Парень придет в себя через пару часов.
Здесь слишком много сопляков, которые не знают моих приемов. А ведь они тоже называют себя Истребителями Чудовищ. Значит, я схлестнулся с ускоренным выпуском и-чу – штамповкой военного времени. Что-то вроде трехмесячных курсов прапорщиков времен Мировой войны.
Выходит, очень спешил Воевода, решил взять не умением, а числом. Дохлый номер…
Я начал стрелять в коридоре третьего этажа. Бил одиночными – берег патроны. В ответ мне палили челрвек пять или шесть, стремительно (как им казалось) высовывая из дверей головы и руки с револьверами и автоматами. Я целил в кисть или запястье – не в лоб же стрелять этим мальчишкам. И скоро в коридоре скрипело зубами, стонало от боли и обиды целое отделение одноруких юнцов. Где же их командиры? Где Шульгин, черт его дери?!
Пройдя отрезок коридора, как нож – теплое масло, я оказался в просторном холле. Позади скрипели и хлопали на ветру раскрытые двери, корчились на полу раненые. А здесь были пальмы в кадках по углам, высоченные стрельчатые окна, зеркально натертый дубовый паркет. Как будто и нет никакой войны. Недоставало только вальсирующих пар в бальных нарядах или увешанных орденами чинов, занятых изобильным фуршетом.
Командиры возникли передо мной мгновенно – я едва уловил молниеносное движение по коридору. И вот они совсем рядом. Это был совсем другой уровень, это был класс. К тому же их оказалось двое. Боюсь, не потяну…
– Зачем пожаловал? – осведомился первый, скинув с плеч парадный китель с аксельбантами. – Смерти ищешь?
Это был Тимур Гаров. Горбоносый, смуглый, с огромными черными глазами навыкате – похожий на легендарного горского князя Аджибея. Один из лучших фехтовальщиков Гильдии, блестящий специалист по ядам и противоядиям. И вот он здесь – среди «вольников», а значит, мой смертельный враг.
– Чего вы ждали? – вопросом на вопрос ответил я. – Детей не жалко?
– Опоздали малость, – буркнул второй, Игнат Мостовой, еще один и-чу из старой команды моего отца. Он тоже остался в одной рубахе – приготовился к схватке. – Зато ты очень спешил…
Фигура Геркулеса. Медвежьей силы и скорости человек – чемпион губернии по рукопашному бою и вольной борьбе. Прямой, честный до неправдоподобия, а главное, наидобрейший. Много лет он вел начальные классы в каменской школе и-чу, и всякий раз ученики с первого дня буквально влюблялись в него. Как он оказался в этой компании – ума не приложу.
«Дело нечисто, – обожгло меня до самого нутра. – Нечисто дело! Кос-мо-се!!! Как остановить?! Как, пока не поздно?!» И тут я совершил поступок, не отрывая глаз от блистающих в свете люстр обнаженных клинков, я швырнул на пол свой обагренный кровью меч и сказал:
– Подождите, ребята. Вникните в мои слова. Нас предали.
