Джек Стедмен с дружинниками ждал их во внутреннем дворе, держа под уздцы лошадей. Джиневра – на свежем воздухе она почувствовала себя лучше, головная боль прошла, – села в седло и расправила юбки.
Хью тоже вскочил в седло, но почему-то не тронул с места своего жеребца. Двор быстро заполнялся людьми, но он, казалось, не замечал этого и только хмурился, глядя в одну точку и играя желваками. Неожиданно он посмотрел на Джиневру, и в его взгляде опять был вопрос.
– Поехали, – сказала она. – Я хочу побыстрее убраться отсюда.
Хью кивнул и обратился к Джеку Стедмену:
– Джек, найди в толпе мужчину в желто-зеленом стеганом дублете, черном гауне с куньей отделкой, зеленых чулках и желтом берете. Ему на вид сорок лет, у него бородка клинышком и огромное брюхо. Постарайся выяснить, кто у него в друзьях.
У Джека на лице отразилось сомнение.
– Сделаю, что смогу, милорд. Но это все равно, что искать иголку в стогу сена.
– Я понимаю. И все же вдруг тебе повезет. Мне надо свести с ним счеты.
Джек спешился и исчез в толпе, выходившей из дверей особняка.
– Он его не найдет, – проговорила Джиневра, когда они выехали на улицу.
Хью пожал плечами.
– Может, и не найдет. – Больше он ничего не сказал и молчал до самого дома.
Несмотря на поздний час, зал был ярко освещен. Джиневра бросила плащ на спинку скамьи и сладко зевнула.
– Я абсолютно без сил.
– Иди в кровать. А я подожду Джека. – Хью налил себе вина из графина, оставленного на столе специально к его возвращению.
– Ты думаешь, он хотел убить тебя? – спросила Джиневра.
– Он хотел устроить мне неприятности, – ответил Хью. – Кажется, кто-то очень заинтересован в том, чтобы нарушить плавное течение моей жизни.
– Почему? – тихо спросила Джиневра.
– Если бы я знал, то, возможно, догадался бы, кто это, – покачал головой Хью. – Иди спать, Джиневра. Мне хочется побыть одному.
Обидевшись на то, что от нее так бесцеремонно отделались, Джиневра поднялась наверх и на цыпочках вошла в комнату дочерей. Девочки мирно спали под громкое сопение Тилли. Джиневра наклонилась к ним и с наслаждением вдохнула исходивший от них аромат детства. Светлячок и Мускат, устроившиеся между хозяйками, приподняли головы и недовольно уставились на нее.
Джиневра расправила одеяла, поцеловала дочерей в румяные щечки и вышла в коридор. У комнаты Робина она остановилась. Из-под двери виднелась полоска света. Джиневра услышала сухой, раздирающий горло кашель.
Войдя внутрь, она оставила дверь открытой. Робин спал, но неспокойно, он метался и что-то бормотал во сне. Джиневра дотронулась до его щеки и обнаружила, что он горит. Внезапно у него начался новый приступ сухого кашля. Нахмурившись, она задумалась. Вряд ли это результат вчерашней неумеренности.
– Что ты делаешь?
Вздрогнув, Джиневра круто повернулась. Она не слышала, как пришел Хью, и его голос прозвучал слишком громко в тишине спящего дома.
– Я всегда заглядываю к своим детям перед сном, – прошептала Джиневра.
Робин опять закашлялся, что-то забормотал и заложил руку за голову.
Хью подошел к кровати и потрогал его щеку.
– У него жар.
– Да, у него лихорадка, – согласилась Джиневра. – Я приготовлю ему иссоп с эхинацеей – это снимет жар.
– Нет! – вдруг вскричал Хью и, тут же понизив голос до шепота, уже спокойнее сказал: – Сон – вот лучшее для него лекарство. Оставь его. – Он взял Джиневру за руку и повел к двери.
– Погаси лампу, – напомнила Джиневра. – Не знаю, кто оставил ее зажженной. Свет может помешать ему.
Хью погасил лампу, и комната погрузилась во мрак. Они вышли в коридор, и он тихо закрыл дверь.
– Джек вернулся?
Хью отрицательно покачал головой и направился к лестнице.
– Не жди меня.
– А я и не буду. – Джиневра пошла в противоположную сторону, к спальне.
Хью дождался, когда она скроется в спальне, и вернулся в комнату Робина. Он стоял и задумчиво смотрел на спящего сына. Робин всегда отличался хорошим здоровьем, в детстве он почти не болел. Тогда что же с ним? В последнее время он практически не покидал дом, поэтому не мог нигде заразиться.
Дома… рядом с…
Гм, странно, что ему в голову пришла такая мысль. Но Хью уже не мог не думать об этом.
– Он не поддался? – Хранитель печати сидел в резном кресле рядом с камином, беспокойно барабанил пальцами по подлокотнику и постукивал ногой по полу.
– Нет, милорд. Я старался и так и сяк, но у него ни один мускул не дрогнул. – Мужчина в желто-зеленом стеганом дублете в почтительной позе стоял перед своим хозяином.
– Де Боукер человек небывалой выдержки, – пробормотал хранитель печати, – но я надеялся, что этим его удастся пронять. – Он посмотрел на своего слугу, и тот, увидев в его взгляде угрозу, ощутил, как у него кровь стынет в жилах. – Кажется, меня окружают одни идиоты, – пробормотал Кромвель. – Зная, какая перед тобой стоит задача, зачем ты разоделся, как огромный уродливый шмель? Неужели ты думаешь, что он не попытается разыскать тебя? Ведь он же узнает тебя с первого взгляда. – Хранитель печати взял со стола кубок с вином и презрительно взглянул на дрожащего от страха слугу.
– Я бы пожелал тебе, чтобы он тебя не нашел, – спустя минуту добавил он. – Имей в виду: я не буду горевать, если лорд Хью насадит тебя на свою шпагу. Но главное – это то, что я не верю в твою способность держать язык за зубами.
– Я никому ничего не скажу, милорд. Даже на дыбе, – взмолился тот.
– Ты уйдешь отсюда с рассветом. Один из моих кораблей завтра вечером с приливом отплывает во Францию из Гринвича. Постарайся успеть на него. И не смей выходить из дома в этом идиотском наряде.
Мужчина поклонился почти до земли и поспешил подальше от наводящего ужас Кромвеля.
А Кромвель уже, казалось, забыл о нем, повернулся к огню и погрузился в размышления. Итак, ему остается рассчитывать только на исполнительного Тайлера. Хранителю печати нравилось наступать на проблему с разных направлений. Если на одном из них он терпел неудачу, то оставалась надежда на другие. На настоящий момент провалились две попытки. Что ж, подождем и посмотрим, как пойдут дела у Тайлера, а потом будем думать.
Надо решить, как поступить с дочерьми. Кромвель вытянул к огню отекшие ноги и погладил круглый подбородок. Если после смерти лорда Хью и его сына разделаться и с матерью, то завещание теряет силу и вся собственность конфискуется. Если же выделить дочерям приличное приданое, то их можно использовать для выгодных сделок. Он отдаст им кое-что из владений матери. У них достаточно хорошая родословная, чтобы привлечь нужных женихов. Все мужчины жаждут сделать карьеру и завоевать расположение хранителя печати.
Короче, план получается отличный.
И надо бы претворить его в жизнь, пока король благоволит к нему.
Хранитель печати встал. Если королева Джейн подарит королю еще одну дочь, неизвестно, как это отразится на настроении Генриха. Но время, как говорится, покажет.
Кромвель позвал своего камердинера, чтобы тот помог ему раздеться и лечь в постель.
Хью провел всю ночь в зале, время, от времени подбрасывая поленья в огонь. Джек вернулся только к утру и доложил о полном провале. Он поговорил со слугами, но никто не знал человека,
