умело обходится со своей спящей пациенткой. — Мне кажется, мы должны снова растереть ей грудь этой мазью.
— Я позабочусь об этом, милорд. А вы лучше сядьте и поешьте. Мы на кухне не знали, что вам больше по вкусу, но миссис Гертруда велела передать — если вы не захотите говядины и оленины, то есть еще запеченный угорь и она может сделать для вас ручьевую форель в масле.
— Все чудесно, — ответил Саймон, присаживаясь к подносу с жареной говядиной на ребрышках и паштетом из оленины.
Кроме этого, на подносе еще стояла открытая бутылка кларета, чашка салата из сельдерея и свеклы, большущий кусок чеддера, ломоть пшеничного хлеба, кусок пирога с терном и чашка густого сливочного соуса к нему. Отличная, сытная еда его детства, подумал Саймон, ощущая, как слюна заполнила ему рот. Он налил себе стакан кларета.
Ромул и Рем терпеливо сидели около двери. Похоже, они понимали, что Дорис должна выпустить их на прогулку, и пристально наблюдали, как она двигается по комнате, бросая новую порцию сухих трав на сковороду, забирая из постели остывшие грелки, оправляя простыни и подушки.
— Я забираю собак, милорд, вам нужно еще что-нибудь?
— Нет, ничего… хотя попросите Эдгара рассказать, как чувствует себя кобыла. Леди Ариэль обязательно спросит о ней, когда проснется.
— Хорошо, сэр.
Дорис присела в реверансе, прижимая грелки к своей пышной груди, подозвала собак и вышла из комнаты.
Саймон спокойно ужинал, запивая еду кларетом. Пожалуй, это был самый приятный вечер за все время его пребывания в замке Равенспир. Когда запах сухих трав в воздухе стал, по его мнению, слабее, он подбросил на сковороду новую порцию, после чего сонное дыхание его жены стало глубже и легче.
От раздумий его отвлек резкий стук в дверь. Похоже было, что стучали скорее эфесом шпаги, чем рукой. Не успел он ничего ответить, как дверь в комнату распахнулась: на пороге, покачиваясь, стоял Оливер Беккет с бокалом бренди в руке; другой рукой он вкладывал кинжал в ножны.
— Как себя чувствует моя крошка? — осведомился он, устремляя взор на кровать. — Вы вроде бы выступаете в качестве сиделки, граф Хоуксмур?
Хохотнув, молодой человек вошел в комнату, громко захлопнув за собой дверь.
— Я бы сказал, довольно низкое занятие для одного из солдат королевы. Что бы сказал об этом его светлость Мальборо?
В комнате снова раздался его резкий, неприятный смех.
— Хотя, я думаю, он решил бы, что работа сиделкой — все, что остается на долю инвалида.
— Вам что-нибудь надо, Беккет? — спросил Саймон, потягивая кларет и глядя на незваного посетителя с холодным любопытством.
— О, я пришел всего лишь проведать мою крошку! — ответил Оливер, нетвердой походкой приближаясь к кровати. — Должны же вы понять чувства любовника.
Он бросил через плечо изучающий взгляд на Саймона, спокойно сидевшего в своем кресле. Подобное безразличие к его вызывающим словам пришлось не по вкусу Оливеру. Он снова повернулся к лежавшей на кровати Ариэль.
— Вообще-то не такая уж она красотка, моя крошка, — издевался он. — Она всегда была скорее просто симпатичным созданием. А болезнь превратит любую милашку в сущую ведьму. Боюсь, что моя девочка не станет исключением.
Он провел пальцем по влажному от пота лицу Ариэль.
— Исхудала и побледнела, — сказал он, качая головой. — Никто из нас не может понять, зачем она так по-дурацки поступила. А вы понимаете, Хоуксмур?
Саймон не удостоил его ответом. Он спокойно потягивал кларет, вытянув ноги к огню, и выжидал тот момент, когда у него не будет другого выхода, как только принять вызов Оливера Беккета.
— Да, никто из нас не может понять, почему Ариэль подставила под удар свою лошадь вместо Хоуксмура. То, что она упала на лед, вполне объяснимо: малышка всегда была порывиста и никогда не думала о своей безопасности. Но рискнуть своей лошадью…
Молодой человек с преувеличенным сомнением покачал головой и отхлебнул из бокала, который держал в руке.
— Нет, только не Ариэль. К тому же в этом не было крайней необходимости, — снова хохотнул он. — Даже поработай сокол над вашим лицом, хуже оно бы не стало,
— Ведь верно?
— Мне кажется, Ариэль удивила нас обоих, — бесстрастно заметил Саймон.
Оливер сделал было шаг к камину, но что-то в выражении глаз его собеседника удержало его на месте. Он прислонился спиной к высокой спинке кровати.
— Вы уже успели оценить ее, Хоуксмур? Успели узнать, что ей нравится? Успели заметить то маленькое родимое пятнышко у нее на…
— Вы мне надоели, Беккет, — все тем же спокойным, тихим голосом оборвал его Саймон. — Должен сказать, что вы самый скучный и надоедливый сопляк, какого мне приходилось в жизни встречать.
Лицо Оливера залилось багровым румянцем. Рука его метнулась вниз, к рукояти кинжала, но Саймон смотрел все так же спокойно и невозмутимо.
— Не думайте, что она ваша, Хоуксмур, — произнес Оливер хриплым от ненависти голосом. — Она принадлежит нам. Своим братьям и мне.
— В самом деле? — иронически приподнял бровь Саймон. Голос его звучал лишь слегка удивленно, хотя глаза светились недобрым блеском. — А я-то думал, что она моя жена!
В руке Оливера внезапно очутился кинжал.
Саймон не шевельнулся, взор его по-прежнему был прикован к лицу Оливера, оценивая, на что способен тот в приливе пьяной ярости.
— Вы нападаете на безоружного человека, — тихо произнес Саймон.
— У вас кинжал на поясе, — бросил в ответ Оливер. — Обнажите его, и мы померяемся силами до первой крови.
Саймон только презрительно рассмеялся в ответ на это предложение:
— Я сражаюсь на поле боя, Беккет, как и подобает мужчине, а не в спальнях больных женщин.
Кинжал Оливера внезапно взметнулся вверх, просвистел всего в дюйме от лица графа и вонзился в деревянную спинку кресла. Саймон не отреагировал на нападение ни единым жестом.
— Как же вы несдержанны, Беккет, — произнес он, выдергивая кинжал из спинки и протягивая его владельцу рукоятью вперед. — Вам надо учиться хладнокровию… по крайней мере, когда вы имеете дело со мной, — прибавил он.
— Вы мне угрожаете? — Оливер был растерян; чувствовалось, что он не может найти достойного пути для отступления.
Саймон покачал головой.
— Я думал скорее о том, что заставило вас это сделать, Беккет.
Оливер круто развернулся на каблуках, запнулся о край ковра и едва не упал. Ему, однако, удалось устоять на ногах, схватившись за спинку кровати.
Все еще неверными шагами, покачиваясь, он направился к двери.
— Вы ее не получите, — заявил он, взглянув на Саймона через плечо злобно сощуренными глазами. — Вы ее не получите, Хоуксмур!
Дверь со стуком захлопнулась.
И что только Ариэль нашла, в нем? Мысль о том, что этот напыщенный глупец познал Ариэль раньше его, терзала Саймона.
Какое же маленькое родимое пятно он имел в виду? Одно было у нее под правой грудью и еще одна родинка — справа, на изгибе бедра…
Саймон изо всех сил сжал зубы, не давая слепой ярости овладеть его чувствами. Его трясло при одной, мысли о пальцах Беккета, скользивших по прекрасному телу Ариэль.
Молодая женщина пошевелилась, пробормотала что-то, сбрасывая с себя одеяла. Ее ночная сорочка