воспользовавшись ими, мы забывали отнести вторые ключи в машину. Разумеется, рано или поздно все кончалось тем, что и они оставались в квартире вместе с основными ключами. Я взял ключи, открыл дверь и вошел внутрь, боясь натолкнуться на тело смертельно пьяного или мертвого Федерико. Дома его не было.
Квартира была прибрана тщательнее, чем обычно. Все стояло на своих местах, даже в раковине не валялись грязные тарелки и вилки. Куда бы Федерико ни уезжал, он всегда перед отъездом убирался в доме.
На кухонном столе лежала записка для меня:
«Привет, Мики. Я решил испытать себя. Не забывай поливать цикламены».
2 То, чему я должен был научиться
Итак, в двадцать восемь лет я и Федерико пошли двумя разными путями. Пресловутый экзистенциальный перекресток. Фактически каждый из нас стал
Еще несколько лет назад я был не в силах принять любое решение, которое сулило перемены в моей жизни. Я был раздавлен страхом. Мне было восемь лет, и я ходил в третий класс начальной школы имени Кардуччи. Учился я в третьем «А» классе.
После звонка я вышел из школы и, как всегда, встал у ворот рядом с бетонной тумбой.
Вот уже несколько дней моя мама, выписавшись из больницы, стала наконец забирать меня из школы.
В тот день она опаздывала, я уже успел попрощаться со всеми моими товарищами. С ними и с их родителями. Наша учительница тоже уже ушла домой. Только я один остался стоять перед школой. На меня обратил внимание наш сторож Сильвано, когда подошел закрыть калитку. Он поздоровался со мной, обратившись ко мне по имени. Он хорошо знал меня, потому что я был его постоянным клиентом, когда во время перемены он из-под полы продавал горячие фокаччи.
— Сильвано, подожди, не закрывай, пусть мальчик на минуту зайдет в школу.
— Микеле, проходи, тебя зовет директриса.
— Я не могу, я жду маму, она должна прийти за мной. Она будет волноваться, если не увидит меня.
— Я оставлю калитку открытой, а когда твоя мама подойдет, я скажу ей, что ты в школе.
Пока я поднимался по лестнице, направляясь в кабинет директрисы, я старался догадаться, что же я такого сделал. Я разволновался и перепугался, хотя так и не смог понять почему.
«Неужели нашли жвачку под крышкой моей парты? Или по почерку догадались, что это я написал на дверях туалета
Как только я вошел в кабинет, директриса надела пальто и сказала мне, что моя мама не смогла прийти и она сама проводит меня домой.
Я не слишком обрадовался тому, что мне придется идти вместе с ней, но у меня все равно вырвался вздох облегчения.
По дороге она ласково пыталась разговорить меня, но в детстве с посторонними людьми я всегда держался скованно, поэтому отвечал ей односложно: «да» или «нет». За всю дорогу я сказал ей только одну фразу: «Вы не туда идете».
— Я веду тебя не домой, а к бабушке, там тебя уже ждут.
Моя бабушка ждала меня перед домом. Она поблагодарила директрису, и та, попрощавшись со мной, сказала бабушке: «Мне очень жаль, у меня просто нет слов», — а потом ушла.
На лестнице я спросил у бабушки, где мама и почему она не пришла за мной. Но бабушка ничего не ответила.
Входя в дом бабушки с дедушкой, я впервые не услышал, как на кухне работает телевизор. Дедушки за столом не было, он закрылся в комнате и вышел только спустя несколько минут, а потом в коридоре о чем- то тихо переговорил с бабушкой.
Пока я сидел за столом и ждал, что меня покормят, дедушка прошел в кухню и сказал, что у него есть ко мне важный разговор.
Говорил он очень путано. Начал с того, что моя мама была женщиной необыкновенной, что ей пришлось на какое-то время покинуть нас, потом он рассказал мне про ангелов, про Иисуса, сказал, что с этого дня она будет защищать меня и все время будет рядом со мной. В конце его слов я понял, что он просто пытался объяснить мне, почему мама не пришла забрать меня домой. Она не смогла прийти в школу, потому что улетела на небо.
В восемь лет я представлял себе смерть не так, как взрослые: я тогда не думал, что смерть приходит раз и навсегда. После разговора с дедушкой я поверил, что у мамы выросли крылья и она улетела от нас. Мне было не только горько — я иногда сердился на нее из-за того, что она покинула меня, оставила одного и даже не подумала меня предупредить. Неужели она не могла прийти к воротам школы, где мы договаривались с ней встретиться, и попрощаться со мной, прежде чем отправиться на небо?
Мне было плохо без мамы, и я часто спрашивал себя, когда же она вернется.
Мне намного лучше жилось, когда мама была рядом. После того как она ушла от нас, я с сестрой все время проводил у дедушки с бабушкой, мы приходили к ним каждый день после школы и часто оставались у них на ночь. Иногда я плакал, потому что мне хотелось спать дома в своей комнатке, где лежали мои вещи.
Очень часто нужная мне игрушка была именно там.
Когда я потерял маму, я стал реже видеть своего отца.
Мне не нравились все эти перемены.
Теперь по утрам уже бабушка одевала нас и отводила в школу. Я быстро понял, что она не умела, как мама, покупать мне одежду и собирать меня в школу. Случалось, что в классе надо мной смеялись.
С тех пор как от нас ушла мама, я стал носить водолазки. Из акрила. Бабушка их безумно любила.
Я же водолазки ненавижу.
«Они плотно закрывают горло, если будешь их носить, не будешь болеть».
Моя старшая сестра, как девочка, пользовалась большей самостоятельностью, когда дело касалось нарядов, к ее голосу прислушивались; если же речь заходила о моем гардеробе, го я должен был молчать в тряпочку. Постоянно. К карнавалу, который готовили в доме Росселлы Бианкетти, моя бабушка сама решила смастерить мне костюм.
Могла ли она обойтись без водолазки? Нет!
Для такого случая бабушка купила еще одну новую водолазку. Белого цвета, как всегда из акрила. К ней она подобрала шерстяные брюки-трико того же цвета. Потом из тонкого красного картона она скроила опускавшийся до плеч шлем с большим вырезом, из которого выглядывало мое лицо, когда я напяливал этот котелок себе на голову. Результат, по ее мнению, был ошеломляющим. Я был одет, как… чупа-чупс.
— Как чупа-чупс? Бабушка, разве это карнавальный костюм?
— Ты будешь оригинальнее всех, ни у кого на празднике не будет такого костюма.
В этом я не сомневался.
Тяжелее всего на карнавале мне было отвечать на вопрос «А ты кем нарядился?».
Единственной девочкой, не задавшей мне этот вопрос, оказалась как раз Росселла Бианкетти в костюме Белоснежки, которая, между прочим, уже несколько месяцев была моей девушкой, хотя еще не знала об этом.
Она ни о чем меня не спросила, только быстро оглядела, а потом сказала: «Зря ты вырядился спичкой».
Я после этого ее бросил.
Я до сих пор ощущаю в ногах зуд от белого трико, стоит мне только вспомнить о карнавале.
За год до этого мама сшила мне костюм ковбоя, я в нем был такой красивый, что во время праздника
