И захлопнул дверь.
На миг ему стало легче – отделался. Но потом плохое настроение вернулось. Пельмени Леша засыпал в воду нервно, если не сказать, зло. Причем про кубик забыл, пришлось кидать его после. А он почему-то плохо растворялся, и Назаров уже не хотел этих чертовых пельменей…
Тут затрезвонил мобильный. Леша зарычал. Когда Настя попросила его дать ей свой номер, он проявил слабость и дал. Теперь придется пожинать плоды этой слабости.
– Да! – рявкнул он, взяв трубку. Номер был незнакомый, и звонить мог кто угодно, поэтому пришлось ответить. Но Леша почему-то был уверен, что звонит Настя.
– Здравствуй, Леша, еще раз, – услышал Назаров.
– Привет, только что расстались. Что ты еще забыла мне сказать?
– Ты меня с кем-то перепутал, Леша. Это Милана Черемушкина.
– О, Милана… Прости. Добрый вечер.
– Судя по твоему тону, не такой уж добрый.
– Еще раз извини.
– Я рада, что мы снова встретились.
– Взаимно. – Леша отправился с телефоном в кухню. Как и ожидалось, пельмени переварились. Одни распухли, другие уже развалились.
– Чем занимаешься?
– Собираюсь ужинать.
– То есть ты отработал?
– Ага.
– Что на ужин?
– Переваренные пельмени, – хмыкнул Леша.
– Божественно! – рассмеялась Милана. – А может, ну их, пельмени? Пойдем в кафе поужинаем?
– Извини, не хочу. Устал.
– Я заеду за тобой. Тебе останется только выйти из подъезда и сесть в машину. Или пригласи меня к себе. Я привезу китайской еды. Или ты любишь итальянскую?
И что Назарову оставалось делать? Он не мог отшить еще и Милану. Тем более что она не навязывала себя в качестве любовницы, а предлагала дружбу. А дружбой он всегда дорожил!
«А еще мне ее по-прежнему жаль, – поймал себя на мысли Леша. – Для меня она почему-то остается той толстой девочкой, нуждающейся в понимании…»
– Если хочешь, приезжай, – сказал он. – Но везти ничего не надо. Ты, как я думаю, в это время не ешь, а с меня хватит и пельменей.
– Говори адрес.
Леша продиктовал.
– Отлично, буду через полчасика. Жди!
Назаров отключился, бросил телефон на подоконник (широченный, только он радовал его). Вылив в тарелку содержимое кастрюли, Леша сел за стол. Смотреть на пельмени было страшно. Да и бульон выглядел странно. Но Назаров заставил себя похлебать его и съесть «фрикадельки».
Закончив трапезу, он помыл посуду и прибрался на кухне. В комнате, к счастью, было и так чисто, и даже кровать не пришлось заправлять, он только разгладил на ней покрывало.
Приведя квартиру в порядок, Алексей хотел посмотреть телевизор, включил его, но тут раздался звонок домофона.
Приехала Милана.
– Привет еще раз! – воскликнула она, когда Леша отпер ей дверь.
Он улыбнулся в ответ.
– С пустыми руками в гости не приходят, поэтому я принесла вот что! – Лана продемонстрировала огромную коробку, на которой была нарисована пицца. – Европейская. Надеюсь, ты ее любишь?
– Я всякую люблю, спасибо и заходи.
Милана переступила через порог. В прихожей сразу стало так тесно, что Леше пришлось отойти к туалету. Милана разулась и направилась к кухне.
– Может, в комнату лучше? – спросил Леша.
– Люблю сидеть на кухне. Там уютнее.
– Тогда пойдем.
Он провел Лану в кухню. Когда он оказался рядом с ней, уловил винный запах. Это удивило Назарова. Он-то думал, что Черемушкина не пьет.
– Могу я попросить чаю? – спросила Милана, усевшись на табурет возле окна. Леша тоже любил это место. С него открывался чудесный вид.
– Конечно.
Назаров поставил чайник и сел напротив Ланы.
– Пиццу-то ешь, а то обижусь, – улыбнулась она.
Леша не стал ломаться – открыл коробку. Пицца оказалась порезанной, он взял кусок и вцепился в него зубами.
– Вкусно, – сказал он, прожевав. После чудовищной баланды ему хотелось поесть чего-нибудь более приличного, и пицца пришлась как нельзя кстати. Она на самом деле была вкусной, хотя и успела остыть.
– Приятно смотреть на мужчину, который ест с аппетитом.
– Да, поесть я люблю. Только не всегда получается.
– Почему?
– Днем иной раз так забегаешься, что некогда пообедать.
– А работу сменить не думал?
– Нет.
– А то могу предложить хорошую должность в нашей организации.
– Спасибо, Милана, но я люблю свою работу. И пока не уйду на пенсию, о другой даже думать не буду.
– Жаль, нам такие люди нужны. К тому же ты наш, детдомовский… А сколько тебе до пенсии осталось?
– Долго еще, – коротко ответил Назаров. Заметив, что чайник вскипел, заварил чаю. В пакетиках, ибо другого не было. – Не обессудь, Милана, но у меня только такой.
– Главное, заваренный тобой. Качество не имеет значения.
Леше показалось, что Милана немного пьяна. Или просто в неформальной обстановке она ведет себя более раскованно?
– Леш, а ты меня за эти годы вспоминал? – спросила вдруг она.
– Да, – ответил Назаров.
Он на самом деле иногда вспоминал Милану (не зная, как ее зовут, конечно), когда встречал на улице таких же тучных девушек. Он думал о том, как им трудно найти свое счастье. И не из-за того, что мужчины любят стройных, всяких они любят, а потому, что у них самооценка занижена. Они и по улицам ходят, чуть сжавшись. Точно стесняясь себя. Сейчас, правда, тучные девушки стали более уверенными. Носят джинсы в обтяжку, платья, топы, украшают пупки пирсингом и всем своим видом показывают, что плевать они хотели на мировые стандарты красоты.
– Я тебя тоже вспоминала, – сказала Милана. – Часто…
И так странно посмотрела на него, что Леша немного смутился. Точно, пьяна. Иначе не вела бы себя, как… Как Настя!
– Могу я спросить? – решил сменить тему Леша.
– Да, конечно.
– У тебя такое красивое имя… Кто тебе его дал?
– Врачи детской больницы в Черемушках.
Леша удивленно посмотрел на Милану.
– Да, – кивнула она, – ты правильно подумал, фамилия у меня такая именно поэтому. Подкидыш я.
