— Мне не нравится нрав вашего зверя, — хмурясь, сказал он. — Это лучший из ваших коней?
— Во всяком случае, самый быстрый. Что не помешает в нашем путешествии.
— Тише едешь, дальше будешь, мадам. Поговорки редко ошибаются.
— Не беспокойтесь за нас, шевалье, — сказала Пен, натягивая повод. — Мы с Вильямом не подведем вас.
Ей было приятно его беспокойство, хотя чувство удовлетворения несколько ослабло, когда она услышала сказанные сухим тоном слова:
— Помните, я предупредил вас. Вам придется самой справляться с лошадью.
Он вскочил на своего коня и направил его по узкой дорожке к выходу. За ним ехал Седрик на небольшой лошадке, Пен с Вильямом замыкали шествие.
Глава 12
— Как ужасно, что мы не смогли сегодня повидаться с Пен, — сказала леди Джиневра Кендал, сходя с коня возле своей резиденции в Холборне. Это был скромный, наполовину деревянный дом, не идущий ни в какое сравнение с шикарными, сплошь из камня особняками, воздвигнутыми в последнее время на берегах Темзы. Но супруги Кендал презирали новоявленных богачей, выставляющих напоказ свое богатство, приобретенное по большей части за счет тех, кто его лишился вместе с былой властью и влиянием за годы изменчивой политики сидящих на троне Тюдоров.
Старый, непритязательный дом семейства Кендал отнюдь не свидетельствовал об их бедности: леди Джиневра соединила свое немалое состояние с состоянием и поместьями второго мужа и продолжала со свойственными ей умением и сноровкой управлять общим богатством, сохраняя и даже преумножая его.
Спешиваясь вслед за матерью с лошади и не забывая о взятой на себя роли, Пиппа в который раз сказала:
— Видно, принцесса серьезно больна, если не отпускает нашу Пен ни на шаг.
При этом девушка старалась не смотреть на мать, потому как была не слишком опытной лгуньей и не окончательно потеряла стыд.
— Что-то вы быстро вернулись. Думал, больше побудете с Пен.
Робин встречал их в холле.
— Пен не отходит от принцессы. Ни на минуту! — сообщила ему Анна. — Даже за дверь не может выглянуть!
— Ну уж не преувеличивай, — сказала Пиппа.
— А еще там была герцогиня Суффолк, — не унималась Анна, — и поэтому мы сразу вскочили на лошадей, чтобы не беседовать с ней!
— Анна, ты не должна говорить такие вещи, — пожурила мать.
— Но я же только Робину.
Робин тем временем хмурился все больше и в конце концов разрешился сомнениями.
— Что за внезапная болезнь у принцессы? Во время танцев я видел Пен в зале, и она не выражала особых опасений.
— Значит, тогда еще не было так плохо, — объяснила Пиппа. — Принцесса позвала ее к себе только на рассвете. Это было при мне.
Она опасалась подробных расспросов, особенно со стороны Робина, и потому поспешила в свою комнату.
Но едва она успела переодеться и приласкать свою вечно беременную кошку, как после короткого стука в дверь в комнате появился Робин.
— Я могла быть раздета! — возмутилась Пиппа, но он только отмахнулся от нее.
— Нечего так быстро удирать, — сказал он. — У меня есть еще вопросы. Где Пен?
— Ты не понял? Она с принцессой. За запертой дверью. Он недоверчиво усмехнулся:
— Мне-то можешь не врать! У меня особый нюх на ваши штучки. Отвечай, что происходит? Вы обе можете наделать таких глупостей, что дюжине умников не исправить!
Пиппа продолжала гладить кошку. Вообще-то было бы куда приятнее сбросить с себя тяжкое бремя тайны или по крайней мере разделить его, лучше всего с Робином. Он, как и она, никогда не выдаст Пен. Скорее умрет!.. Но ведь Робин терпеть не может Оуэна д'Арси. Ну и что? Какое это имеет отношение к Пен? Зато, быть может, он поведает что-нибудь об этом таинственном шевалье.
Пиппа решилась.
— Тебе, наверное, не понравится… — начала она, не отваживаясь продолжать. Робин понял.
— Это связано с д'Арси?
Пиппа кивнула:
— Да… Ой, ты знаешь, она сказала, у нее страсть!
— Что?!
— Не понимаешь? Четыре дня страсти!
Робин с отвращением скривился.
— Что ты мелешь? Пен никогда в жизни не употребила бы таких слов!
Пиппа пожала плечами:
— И все-таки она выразилась именно так. — Со значением помолчав, она добавила:
— Но, если хочешь знать, я ей не поверила. Думаю, это отговорка. Предлог.
— Для чего?
Пиппа Понизила голос, словно кто-то мог подслушать.
— Не понимаешь? Я почти уверена, это связано с ее ребенком.
— Опять? — почти крикнул он. — Но ведь она уже переболела этим! И выздоровела… Неужели болезнь вернулась?
— Не думаю, что от этого можно выздороветь, — тихо сказала Пиппа. — Просто перестала говорить об этом с нами, но в ней самой все осталось по-прежнему.
Судя по обеспокоенному лицу Робина, она понимала, что он разделяет ее предположения. Ей все же хотелось услышать его мнение о другом… то есть о том же, но с иного края.
— Робин, — произнесла она нерешительно, — я… мне хочется от тебя узнать…
— Не заикайся, спрашивай, Пиппа, — раздраженно бросил он.
— Я хочу знать, — сказала она окрепшим голосом, — как ты сам считаешь: может так быть, что Пен права? Что ребенок…
— О чем ты говоришь? — прервал он ее. — Подумай сама.
— Вот я и пытаюсь, Робин. Как ты думаешь: отчего она не оставляет этой мысли все время… так долго… если за ней ничего не кроется? Ты же не можешь утверждать, что Пен сошла с ума, что она… ненормальная? Я, например, таких разумных, как она, вообще мало знаю. А ты?..
Робин вздохнул, как человек, на плечах которого лежит тяжесть всего мира.
— То, о чем ты говоришь, Пиппа, приходило и мне в голову. Но сама посуди: отчего все, кто хоть как-то причастен к этому, в один голос твердят, что ребенок родился мертвым?
Пиппа тоже вздохнула.
— Вот она и ищет ответа… Но только чем может помочь ей Оуэн д'Арси?
— И что еще важнее, — сказал Робин, — для чего ему это нужно?
— Может, страсть? — подсказала Пиппа, и ей немного стало смешно от этого казавшегося чересчур торжественным и не слишком понятным слова.
Но Робину было не до смеха. Он принялся мерить шагами комнату, размышляя о том, что можно сделать, и сожалея, что раньше не рассказал Пен все плохое, что знал и слышал про д'Арси.
— Все, что мы можем сейчас сделать, Пиппа, — пришел он к неутешительному выводу, — это ждать возвращения Пен.
В его голосе было столько участия и сострадания, что Пиппа подошла к нему и положила руку на плечо.
— С ней будет все хорошо, Робин, — сказала она. — Пен намного сильнее и умнее, чем мы все считаем.
Он не собирался с этим спорить, он думал о другом: если Пен намерена и дальше утолять свою страсть
