думать прямо сейчас: о том, как сохранить эти два невинных существа, которые утомленно прильнули к ней…
— Робин, — сказала она, — нужно сначала позаботиться о них. Я не знаю, с чего начать… Одежда, еда, ванна… Посмотри, какие они несчастные, жалкие. Не умеют говорить. У них даже нет слез.
Ее саму душили слезы. Она вдруг вспомнила, как умело вел себя с детьми Оуэн. Как настоящий отец.
Но ведь сейчас она настоящая мать! Мать двоих детей, отвечающая за их жизни, за их благополучие.
— Может быть, отвезти их прямо в Холборн к родителям? — предложил Робин.
— Нет, — решительно возразила Пен. — Они мои дети. Я не отпущу их от себя! — Она вгляделась в лицо рыжеватого мальчика и вдруг сказала:
— Уверена, что его имя Чарли. Чарлз.
Робин слегка вздрогнул и мысленно обратился к трезвомыслящей леди Кендал, матери Пен, с просьбой поскорее успокоить дочь и покончить со всей этой неразберихой, граничащей с помешательством.
— Что, если этого ребенка хватятся его родные? — спросил он.
— О чем ты говоришь, Робин? Они поместили его в настоящий ад! Не за его — за свои грехи.
Робин не мог не согласиться с ней и спросил о другом:
— Но как ты сможешь помогать принцессе, Пен, с двумя детьми на руках? И где собираешься держать их? У себя в покоях? Чтобы все во дворце узнали? И Майлз Брайанстон тоже?
— Он так или иначе скоро узнает, — сказала она. — А пока пришли ко мне, пожалуйста, Пиппу, если увидишь. И прикажи подготовить лошадей и коляску, на чем везти детей. Я, пожалуй, все же отправлю их с Пиппой и со служанкой в Холборн, сама же останусь с принцессой, как советовал Оуэн, и дождусь результатов его действий.
— Ты доверяешь ему?
— Абсолютно, — твердо сказала она. — Кроме всего, то, что он собирается сделать, соответствует его интересам. И он человек слова.
Последняя фраза позволила Робину задать еще один вопрос:
— Ты любишь его?
На этот раз Пен не ответила. Вместо этого повторила:
— Найди Пиппу, Робин. Детей я пока возьму к себе в комнату. Эллен знает, как с ними обращаться. Я же сразу отправлюсь к принцессе и расскажу о плане Оуэна.
Как хотелось Робину, чтобы все прошло удачно, но только без участия этого человека! Увы, о таком приходилось только мечтать.
— Дай я понесу Чарлза, — сказал он, беря из рук Пен рыжеголового мальчонку, который отнесся к перемене рук с таким болезненным безразличием, что Робину захотелось плакать.
Когда Робин уходил из комнаты Пен, куда они добрались без всяких происшествий, она напутствовала его словами.
— Если найдешь Пиппу, можешь вкратце сообщить ей, почему она застанет меня не одну.
— Думаю, она не особенно удивится, — сказал Робин, вынимая из кармана нетронутый носовой платок и вытирая им два детских носа. — Твоя сестра всегда ожидает от тебя чего-то необычного. И, честно говоря, я тоже.
Пен рассмеялась, ей вдруг стало легче: напряжение, сковывавшее тело со вчерашнего вечера, ослабло. Она кивнула в сторону детей:
— Ты их не узнаешь, когда мы с Эллен вымоем их как следует и приоденем.
Окончив вытирать детские носы, Робин разогнулся и со стесненным видом взглянул на сестру.
— Мы все так виноваты перед тобой, Пен. Но откуда мы могли знать?.. Простишь ты нас когда-нибудь?
— Да, — ответила она сразу и, уже взяв колокольчик, чтобы вызвать Эллен, добавила:
— Все выглядело очень странно и казалось невероятным с самого начала, я понимаю. А вы поступали так, как считали нужным, в моих же интересах. Только при этом ошибались.
Эти слова натолкнули Робина на мысль о том, не может ли он ошибаться в своем мнении об Оуэне д'Арси и нужно ли было ему вмешиваться в Их отношения с Пен. Но он тут же оправдал себя тем, что делал это ради ее же пользы.
— Я разыщу Пиппу, где бы она ни была, — сказал он, направляясь к двери.
Пен не ответила: она была занята малышами, высвобождая их из одеял, насухо обтирая.
Вошедшая по вызову Эллен остановилась в изумлении, с открытым ртом.
— Боже милостивый, мадам! — воскликнула она, обретая способность говорить. — Что это такое?
— Это мой сын, Эллен, — спокойно сказала Пен. — И его рыжий братик. Нужно их обоих выкупать, накормить и переодеть во что-то детское. — Эллен продолжала оставаться в ступоре. Как и все, кто служил в доме Кендалов, она не могла не знать о том, что произошло с Пен и что та продолжает считать своего ребенка живым. Но, как и все остальные, Эллен не верила в это. А теперь вот… сразу два. В своем ли уме ее добрая хозяйка?
Для Пен не было ничего удивительного в реакции служанки, она ее ожидала. Поэтому твердо сказала:
— Вам нет нужды сразу разобраться во всем, что произошло, Эллен. Просто помогите мне, ведь вы умеете с ними обращаться. И запомните: никто во дворце не должен знать об этих детях. А вскоре сюда прибудут лорд Робин и Пиппа, и тогда вы с ней отвезете детей в Холборн. Но пока принесите горячей воды!
Служанка, как во сне, на деревянных ногах пошла к двери. Там остановилась и дрожащим голосом произнесла:
— Я по крайней мере думала, мадам, что ребенок у вас один, а тут…
— Все в свое время, Эллен. Идите скорей!
Прежде чем выйти, служанка приблизилась к детям, внимательно оглядела их.
— Какие худенькие! И где же их довели до такого?
— Поторапливайтесь, Эллен. Я пока разожгу камин.
Служанка ушла, Пен снова завернула детей в одеяла, подбросила в почти потухший камин топливо и уселась возле разгоравшегося огня, взяв детей на колени.
— Скажите хоть что-нибудь, — шепнула она им в отчаянии. — Не молчите!
Но они молчали и смотрели в огонь, завороженные его теплом. Тот, кого Пен назвала Чарлзом, слегка хмурился, второй ребенок увлеченно сосал палец.
Вошла Эллен с двумя серебряными мисками.
— Думаю, сначала покормим их, леди Пен, — сказала она деловито, вся ее растерянность улетучилась как дым.
— Хорошо, Эллен. Возьмите у меня рыженького, его имя Чарлз.
Когда крышки были сняты с мисок, дети сразу потянулись на теплый запах овсяной каши с медом.
— Кормите потихоньку, понемножку, мадам, — дала указание Эллен, и Пен безропотно выполнила его.
— Как вам кажется, — спросила она, — мой ребенок очень похож на своего отца?
Служанка, приглядевшись, честно призналась:
— Трудно сказать, мадам, сначала нужно хорошенько его отмыть.
— Конечно, — печально согласилась Пен, выскребая остатки каши, после которой, как ей показалось, глаза ребенка сделались ярче, а личико потеряло свою страшную худобу.
— Дать им еще, Эллен?
— Не сразу, миледи. После мытья получат по яичку и молоко.
Пен уже вынимала из-под постели медную лохань для купания, подвигала ближе к огню.
— А как с одеждой? — обеспокоенно спросила она.
— Это все легче легкого, мадам. Я пойду за горячей водой. В ожидании возвращения служанки Пен снова взяла детей на колени и, качая их, напевала колыбельную своего детства. К собственному удивлению, она хорошо помнила песню. Слова вырывались почти бессознательно, а думала она о том, что
