— Даже если и так.. всё равно… это был человек…
Уилар зевнул.
— Они нас прокляли. Это вас тоже не волнует?.. — произнесла она, надеясь хотя бы таким способом разбить ледяное бездушие собеседника.
— Ты о голосах? — уточнил Уилар.
— Да.
— Я же предупреждал, чтобы ты не слушала ту чушь, которую они несут!
— Извините! — Эльга разозлилась настолько, что даже сумела подпустить в голос чуть-чуть издёвки. — Даже если я затыкала уши, это им ничуть не мешало! Они говорили прямо у меня в голове!
— Можешь забыть об их проклятьях. Это пустая болтовня…
— Вы так уверены?
— Уверен. Во-первых, чтобы проклятье сбылось, его должен произносить тот, кто обладает тэнгамом. У этих бесплотных голосов, как ты можешь догадаться, никакой силы уже не осталось. Единственной их целью было обмануть нас, отвлечь, заставить сомневаться и в конце концов — потерять время. Во-вторых, даже и тогда, когда проклятье наполнено силой, это не так страшно, как может показаться. Проклятие, как и благословение, — это некий толчок, выбивающий предмет или живое существо из рамок обыденного в область необычного, туда, где живут Тайны и чудеса. Вспомни героев, о которых поют в балладах, — многие из них были прокляты (или освящены благословением), а кто помнит об их соотечественниках, оставшихся внутри обыденного мира? В некотором роде проклятье — это особый дар, с которым надо уметь обращаться, и тогда из него можно извлечь не меньше пользы, чем из банального благословения. В отличие от благословения, чья сила ненавязчива и мягка, проклятье — очень сильный толчок в строго заданном направлении. Обычно эта сила вредна или даже смертоносна… но если ты сумеешь схватить её и использовать по собственному усмотрению, тогда… — Уилар улыбнулся. — Тогда тебе стоит сказать «большое спасибо» тому, кто тебя проклял. Как сказал один древний философ: то, что не убивает меня, делает меня сильнее.
— Но каким образом проклятье может принести пользу?
— Тот, кто тебя проклял, становится уязвим для тебя. Проникни в проклинающего и отними его силу. Естественно, это возможно только в том случае, если твой тэнгам больше и ты намерена использовать его для этой цели. Кроме того, само проклятье может защитить тебя. Если тебя прокляли, сказав «Ты сгоришь», спокойно бросайся в море или бурную реку — ты не утонешь. В действии любого проклятья можно найти зёрна тэнгама, которые движут им; обычный человек, подвергнутый их действию, погибнет или лишится удачи; колдун же способен отыскать эти зёрна и использовать их по своему усмотрению. Даже если проклятие приводит тебя к смерти, сумей перестать быть тем, что ты есть. Тогда проклятье исчерпает свою инерцию, а ты, вновь вернувшись в человеческое состояние, возможно, откроешь в себе новую грань Дара. Это — как поединок. Если тебя бьют ножом и ты не успеваешь увернуться, тебя могут убить, но если ты уклоняешься, захватываешь руку и ломаешь противнику кисть, ты ничего не теряешь, а, напротив, приобретаешь — тот самый нож…
Эльга поёжилась и сказала:
— Вы, кажется, хорошо знаете, о чём говорите…
Уилар кивнул.
— На востоке живут люди, сделавшие искусство проклятий своей профессией. — Он помолчал. — Их очень немного. Как-то раз я встречался с одним из них… Не с мастером, всего лишь с учеником… Если бы он стал моим врагом, не знаю, кого я опасался бы больше — его или Климединга.
— Почему? — удивилась Эльга, вспомнив страшную силу, едва не уничтожившую их в Азагалхаде.
— Насколько я понимаю, — негромко сказал Уилар, — они научились управлять временем. Каким образом — я не знаю.
Последующие дни были заполнены монотонной тряской на лошадях, холодным ветром и мокрым снегом, походной едой, к которой Эльга уже начала привыкать, и короткими периодами блаженного тепла и сытости, если им случалось останавливаться в трактире. Она слишком уставала за день, чтобы вечерами думать о чём-либо или расспрашивать Уилара о волшебстве. Но однажды он сам заговорил с ней.
— Ты впадаешь в апатию, — сказал он, остановив лошадь на вершине холма.
Что такое «апатия», Эльга не знала, но общий смысл был ясен. Возразить было нечего — да и можно ли было ожидать чего-либо иного после долгой скачки по промёрзшей земле, мимо чёрных голых деревьев? Они двигались на север, навстречу наступающей зиме, оставляя по правую руку предгорья, за которыми начинался Партграут, Нижний Хребет.
С некоторым трудом — ныли все мышцы — Эльга пожала плечами.
— Это дорога…
— Нет. — Уилар покачал головой. — Дело в желании.
— Что?.
— Ты желаешь жить в мире, где ничто от тебя не зависит. К этому направлена твоя воля. И миру не остаётся ничего другого, как следовать твоим желаниям.
— Вы хотите сказать, что я устаю потому, что сама хочу этого?
Колдун кивнул. Эльга недоверчиво покачала головой. Она хотела добавить «Это полная чушь», но вовремя прикусила язычок. Нельзя забывать, с кем она разговаривает. Если у Уилара плохое настроение, эта короткая фраза вполне может стать её некрологом.
— Мир — нечто большее, чем тебе кажется, — сказал чернокнижник. — И сама ты — нечто большее, чем то, что ты есть. Твоё желание, как и желание любого другого человека — желание не как эмоция, а как акт воли, пусть даже и неосознанный — способен изменить этот мир так же легко, как горшечник меняет форму куска глины.
— Значит, этот мир — всего лишь фантазия? Сбудется всё, что я пожелаю?
— Нет, не фантазия. Кусок глины реален, от горшечника зависит лишь, какую форму он ему придаст.
Эльге неожиданно пришла в голову мысль, которую она поспешила высказать:
— Но ведь недостаточно только желать вылепить кувшин! Нужны ещё руки, которые проделают эту работу…
— Тэнгам — твои руки.
— Но ведь тэнгам есть не у всех! А вы говорите — желание любого…
— Поправлюсь. Свободный тэнгам, не задействованный на то, чтобы делать стены этого мира как можно твёрже и выше. У некоторых людей — таких, например, как ты, изначально есть немного свободного тэнгама. О таких людях говорят, что у них есть Дар. И учить колдовству их обычно куда легче, чем остальных. Но возможность накопить свободный тэнгам потенциально есть у всех. Однако даже если Одарённые зачастую зарывают свои талант в землю, то среди прочих сумевших развить Дар и вовсе считанные единицы.
Порыв ветра едва не сорвал с головы Эльги капюшон плаща. Её лошадь заржала, замотала головой и шагнула назад. Придерживая капюшон одной рукой, перекрывая вой ветра, Эльга прокричала:
— А если я захочу, чтобы сейчас наступило лето?! Моё желание сбудется?.
Уилар пожал плечами и предложил:
— Попробуй.
Они снова тронулись в путь. Эльга думала о тепле, о солнце, о жарком летнем воздухе, о душистом яблоневом саду матушки Марго… Уилар и прежде говорил о том, что воля человека способна изменить мир, но сегодня что-то сдвинулось в ней, слова чародея обрели какой-то новый смысл. И хотя Уилар был злым, бездушным человеком, на этот раз он рассказал ей что-то очень важное. Свою связь с мирозданием она ощутила вдруг очень ясно. Она была частью этого мира, но и мир был частью её, и управлять происходящим и в нём процессами было не более сложно, чем управлять собственным телом. Эльга вдруг поняла, что она — как ребёнок, пытающийся научиться ходить. Глаза слезились от ветра, но она больше не пыталась укрыться за тканью плаща. Она вырвалась вперёд; кобыла, к которой перешло возбуждённое настроение хозяйки, пошла бодрой игривой рысью… Эльге казалось, что от всего в мире к ней течёт сила, прогоняя усталость и вязкое отупение последних дней. «Он дал нам этот мир как дар, — подумала она о
