пропаганды идей феминизма незрелыми политиками, газетой, осуждающей несправедливое отношение к женщинам. Он и представить себе не мог, что эта дурно одетая серая мышка с живыми зелеными глазами и темпераментом фурии заставит его отнестись к этому делу по-другому. Так зачем, ради всего святого, он пригласил ее, зачем собирается весь вечер мучиться от скуки, чтобы в конце концов признаться в том, что он не возьмется за это дело?
С минуту он раздумывал, петли способа взять назад свое приглашение.
Он мог бы послать на Манчестер-сквер, 10 записку с изъявлениями своего сожаления по поводу того, что неотложные дела не дают ему возможности встретиться с ней вечером, и никогда больше снова не видеть ее. Его взгляд упал на оставленную ею на столе пачку денег. И снова он вспомнил ее голос, полный гнева и презрения, и то, как она швырнула на стол деньги.
Если он не ошибся, высокородная мисс Дункан была совсем не такой, какой показалась ему вначале. И возможно, предстоящий вечер не станет пустой тратой времени. Поджав губы, он спрятал деньги в ящик стола и запер на ключ.
Кеб остановился у дверей кафе Фортпума, и Пруденс вошла в почти опустевший зал. Честити, сидевшая за столиком у окна, махнула ей рукой. Пруденс присоединилась к ней и сестре.
– Ну? – спросили они в один голос.
– Сейчас расскажу, – сказала Пруденс. – Нет, благодарю вас, – отмахнулась она от официанта, подкатившего к их столику тележку с кексами. – Я выпью только чашку чаю. – Она поставила на пол сумку и сняла перчатки. – Он уделил мне минут пятнадцать и во время разговора держался чрезвычайно надменно, даже пытался оскорбить меня. Ни разу в жизни я не слышала ничего подобного. Он даже не прочел наши бумаги, и не успела я опомниться, как оказалась на улице перед закрытой дверью.
Констанс едва слышно присвистнула:
– И ты вернулась.
Пруденс кивнула:
– Не помню, когда я была так зла.
Честити налила сестре чаю и пододвинула ей чашку, в то же время размышляя о том, что Пру редко теряла самообладание, но уж если это случалось, разражалась настоящая буря.
– На этот раз он выслушал тебя?
– О да, – сказала Пруденс, отпив маленький глоток чаю. – У него даже нашлось время не спеша прочесть материалы, оставленные мной клерку два дня назад.
Она с минуту помолчала.
– Он собирается взять наше дело? – спросила Констанс.
– Не знаю. – Пруденс осторожно поставила чашку на блюдце. – Он пригласил меня нынче вечером пообедать с ним.
Сестры даже рты раскрыли от удивления.
– Сказал, что мы продолжим деловой разговор за обедом.
– Это что-то новенькое, – промолвила Констанс. – Впервые слышу.
– Не знаю, – пожала плечами Пруденс. – Но не могла же я отказаться от такой возможности. Верно?
– Ты не забыла, что он разведен? – напомнила Честити. – Может быть, он не слишком чистоплотен в личной жизни?
Теперь настала очередь Пруденс удивиться.
– По правде говоря, забыла.
– Разведен? – спросила Констанс. Эту интригующую новость она услышала впервые.
– Да, мы узнали об этом из справочника «Кто есть кто», – объяснила Честити. – Он в разводе уже шесть лет. У него есть дочь.
– Вряд ли он о ней очень заботится, – презрительно заметила Констанс. – Юридически она принадлежит ему. Поэтому все решения относительно ее жизни принимает он, а остальное предоставляет ее матери. Так обычно бывает.
– Вероятно, – согласилась Пруденс.
Она рассеянно взяла сандвич с огурцом и очень удивилась, когда заметила, что держит его в руке.
– В чем дело? – спросила Констанс.
Пруденс положила сандвич на тарелку.
– Знаешь, временами мне казалось, что он флиртует со мной. Его той из высокомерно- снисходительного вдруг становился дружелюбным, и мне казалось, что передо мной совершенно другой человек.
– Неслыханно, чтобы разведенный мужчина флиртовал! – заметила Констанс. – Обычно бывает наоборот. Как-то непрофессионально со стороны адвоката флиртовать с потенциальной клиенткой.
– Если он не собирается браться за наше дело, а преследует другие цели, то может водить нашу Пру за нос.
Честити забыла о недоеденном миндальном печенье. Ее глаза широко распахнулись, и она перешла на шепот:
– Может быть, он задумал что-то недоброе?
