постоянного возлюбленного. И чем ты гордишься? Двумя высшими образованиями?..»
Сейчас, когда Славин стоял перед Ниной, она решила, что он еще и симпатичный. Да, не писаный красавец и уже не молод, но по-своему привлекателен. И выглядит моложаво. Пожалуй, он относится к той категории мужчин, которые с возрастом становятся только интереснее.
– Добрый день, – поприветствовал он Нину.
– Добрый…
– Разрешите представиться, Энгельс Борисович Славин.
– А я помню, как вас зовут. Вы же мне вчера представлялись. – А про себя добавила: «И журналист освежил мою память, озвучив ваше имя!»
– Я думал, вы запамятовали. Ведь вы были в шоковом состоянии.
– Не ожидала вас увидеть в нашей галерее.
– Почему? Разве я не похож на ценителя искусств?
– Очень похожи. Но такие, как вы, ходят обычно совсем в другие места. У нас представлены картины… Скажем, на любителя.
На самом деле основная масса представленных работ была настолько неинтересна, что «любителей», то есть желающих их приобрести, не находилось вовсе. За это спасибо хозяйке. Именно она притащила эти «шедевры» в галерею. То немногое, что продавалось, добывала Нина. Она открыла двух прекрасных молодых художников, но очень боялась, что их совсем скоро «уведут» более матерые галеристы.
– Мне нравится вот эта картина, – сказал Славин, указав на один пейзаж.
– У вас отличный вкус, – похвалила его Нина. Энгельсу мгновенно удалось выделить лучшую работу.
– Сколько она стоит?
Нина указала на ценник.
– Однако… – хмыкнул Славин. Пейзаж стоил очень прилично!
– Да, деньги немалые. Но это хорошее вложение. Я говорю конкретно об этой работе. Человек, написавший ее, очень талантлив. Он станет звездой, и тогда картина…
– Я покупаю ее, – мягко оборвал он Нину.
– Вы серьезно?
– Конечно, серьезно. Кредитные карты принимаете?
Не прошло и пяти минут, как сделка совершилась. Когда Нина вручила Славину запакованную покупку, он поблагодарил ее, затем предложил:
– А давайте как-нибудь вместе поужинаем.
– Не возражаю, – ответила Нина.
– Может, сегодня? Обмоем мою покупку?
– Что ж… Давайте сегодня.
– Отлично. Я заеду за вами часов в восемь. Нормально будет?
Нина согласно кивнула. Приглашение на ужин было как нельзя кстати. Поход в ресторан с приятным во всех отношениях мужчиной именно то, что нужно одинокой тридцатилетней женщине на грани нервного срыва. Хорошая кухня, немного вина, интересная беседа, возможно, пара медленных танцев и никаких грязных домогательств после.
Они обменялись на всякий случай номерами телефонов, и Энгельс откланялся. Когда он удалился, к Нине подлетела хозяйка.
– Как ты его развела, а? Молодец!
– Что значит «развела»?
– Воспользовалась тем, что мужик без ума, и втюхала ему эту мазню.
– От мазни без ума?
– От тебя! Прямо слюни пускал на декольте… – Она по-мужски хлопнула Нину по плечу. – В общем, выражаю тебе благодарность. Не думала я, что мы эту мазню продадим, да еще за приличные бабки.
– А можно выразить мне благодарность не только словесно?
– О чем ты, Ниночка?
– О премии. В прошлом месяце я продала четыре картины. Вам не кажется, что меня пора поощрить?
– Ты за это зарплату получаешь.
– Тогда за что получает зарплату Дэн? За все то время, что мы работаем, он не продал ни одной. И коль у нас одинаковый оклад, то вы могли бы хоть иногда давать мне премию.
Нина впервые озвучила свои мысли. Как решилась, сама не поняла. Словно кто-то за язык тянул.
– Давай я сама буду решать, кому из своих сотрудников сколько платить, – процедила хозяйка. – А если одному из них что-то не нравится, он всегда может подать заявление об уходе…
Развернулась и пошла к себе в кабинет. Нина смотрела ей вслед. Полная фигура хозяйки была затянута в кожаное мини-платье с корсетом. На ногах алые сапоги на шпильке. Колготки сеткой. Не галеристка, а владелица дешевого борделя. И ладно бы обувь надела темную. Все не так бы вульгарно смотрелась. А то красную! В такой прямиком на панель, причем в качестве девочки, а не мамочки. Только проститутки и стриптизерши носят алые сапоги на платформе и пятнадцатисантиметровой шпильке. На них же ходить невозможно!
«Когда-нибудь нога подвернется, и все… Перелом лодыжки обеспечен!» – подумала Нина.
Едва эта мысль пронеслась в ее голове, как хозяйка вскрикнула и упала на колено.
– Черт подери! – прорычала она сквозь боль. – Нога подвернулась ни с того ни с сего…
Нина бросилась ей на помощь. Дэн тоже не остался в стороне. Вдвоем они подняли начальницу, но та не смогла ступить на ногу. Пасынок усадил ее на кресло, помог снять сапог. Осмотрев распухшую лодыжку, он сообщил:
– Перелом. Надо в больницу ехать.
– Так поехали! Зря, что ли, тебе папочка машину купил!
В скором времени они исчезли, оставив Нину одну в галерее.
Посетителей не было. Водянова открыла книжку, попыталась читать. Но прошло пять минут, а она оставалась на той же странице.
Отложив роман, Нина задумалась.
Что за чертовщина творится с ней в последнее время? Жила себе спокойно, и вдруг…
Умирающий буквально на ее руках колдун, его домашняя птица, кошки, ни с того ни с сего полюбившие ее, странные сны… Нина все утро делала вид, что ничего особенного в этом нет. Но когда работодательница подвернула ногу сразу после того, как она, можно сказать, пожелала этого, Водянова по-настоящему испугалась. Столько необъяснимого с ней за всю жизнь не происходило! А тут меньше чем за сутки так много всего…
И началось это после визита к колдунье. «Нет, во время! – поправила себя Нина. – Я помню, как чернели свечи. Как сжимала голову боль. И как испугалась колдунья, закончив обряд… Да и закончила ли она его? Скорее, прервала!»
Нина посидела еще несколько минут, пытаясь самостоятельно разобраться в происшедшем. Но, поняв, что это не в ее силах, вскочила, быстро оделась и покинула галерею. Она знала, у кого может получить ответ! Или хотя бы попытаться…
Глава 4
Радик стоял у окна и с тоской смотрел на пасмурное небо. Кто бы знал, как он ненавидел самое начало весны. Эти низкие серые облака, этот тяжелый, влажный воздух, ноздреватые сугробы. Когда зима не торопилась уступать свои права, он радовался как ребенок. Но в этом году уже 1 марта начались разительные природные изменения, которые он не мог терпеть.
Рывком задернув штору, Радик вернулся в кровать. Ира спала на диване, уткнувшись массивным носом в подушку. Ее длинные волосы оставались заплетенными, хотя уж на ночь-то можно было их распустить, а на верхнем веке чернели остатки подводки. Из-за толстых стекол очков Ирины глаза казались малюсенькими, и она постоянно жирно их подводила. А еще носила водолазки, потому что считала свою шею излишне тонкой. Сейчас на ней была такая. Радик не разрешал ей держать у себя дома хоть что-то свое, будь то тапочки, ночная рубашка или зубная щетка. Вот Маловой и приходилось спать в том, в чем пришла. Не
