Я отдала служащей посадочный талон, она сделала на нем какие-то пометки и дала мне другое место. Затем стюардесса отдала талон охраннице, которая попросила нас следовать за ней в самолет. Вместо того чтобы повернуть направо и протискиваться между пассажирами, которые старались расставить ручную кладь в ящиках над сиденьями, она повела нас налево.
— Ваши места в первом классе, 2А и 2Б. Желаю приятного полета!
— Я даже боюсь спрашивать, кого ты подкупил, чтобы нас посадили в первый класс. Ты же никому не показывал значок и не просил, чтобы нас разместили с комфортом, да? — по крайней мере, я опять улыбалась. — И не уволят ли какую-нибудь бедную стюардессу за такой произвол?
— Откуда столько скепсиса, блондиночка? Я просто захотел сделать тебе сюрприз. Помнишь Чарли Бардонга? — Чарли когда-то был лейтенантом в офисе окружного прокурора, а теперь работал частным детективом. Мы с Майком хорошо его знали. — Его жена — начальник охраны в «Американ Эйрлайнс». Я позвонил ей сегодня утром, и она сказала, что если будут свободные места, то мы получим их без проблем. Улыбнись, Куп. Несколько коктейлей после взлета, и я забуду, что боюсь летать, а ты — о своем Лью...
— Дрю.
— Какая разница? Говорю тебе, не ищи черную кошку в темной комнате. Это дело и так сложное.
В отсеке первого класса оказалось всего двенадцать мест, и половина из них была свободна. Я села у иллюминатора, достала из сумки несколько журналов, надела тапочки, предоставляемые авиакомпанией, и свила себе удобное гнездышко из подушки и пледа. Майк заказал мне «Девар», а себе двойной «Джеймесон» — так он начал приводить в исполнение план по приобщению меня к ирландскому виски.
К тому моменту, как мы набрали высоту, в иллюминатор уже не было видно ничего, кроме темного неба и огоньков других самолетов под нами. Мы с Майком уже выпивали по второй, закусывали жареными орешками и спорили, что заказать на обед. Алкоголь заставил меня расслабиться, и я уже не так переживала из-за обстоятельств знакомства с Дрю. У меня будет достаточно времени, чтобы прояснить этот вопрос, когда мы вернемся в Нью-Йорк. Я была счастлива оказаться в шести милях над землей, вне досягаемости пейджеров. Я наслаждалась полетом и свободой от мира.
Пока разносили еду, Майк что-то без умолку рассказывал. О старых делах, о своих бывших любовницах, о нераскрытых убийствах, о жертвах, которых так и не опознали. Когда принесли мороженое и бренди, было почти десять вечера. Я опустила спинку кресла. Мы летели где-то к востоку от Гренландии.
— Если бы ты могла быть кем угодно, то кем бы стала?
— Что?
— Никогда не задумывалась над этим? Никогда не пыталась сбросить свою шкуру и притвориться кем- то еще? — спросил Майк. — Назови мне трех людей — ныне здравствующих или уже нет, не важно, — которыми ты бы хотела быть. Просто пофантазируй, никаких «я не смогу». И не называй мне мать Терезу, Альберта Эйнштейна, Джонаса Солка[26] или Клару Бартон[27]. Давай поиграем, с кем бы ты поменялась местами, если бы могла?
Я сидела в кресле, пождав ноги и закутавшись в одеяло. Обхватив бокал руками, я обдумывала ответы.
— Первый вариант — Шекспир.
— Ты? Никогда бы не догадался. Я знал, что ты любишь красивые шмотки, но не думал, что тебе нравится переодеваться в мужчину.
— Я просто не могу представить себе гения, который создал все эти прекрасные произведения — их язык, темы, образы, столько разных миров и идей. Возможно, мне бы понравилось даже быть миссис Шекспир — ждать его по вечерам, чтобы он приходил и зачитывал мне строчки, над которыми работал весь день. Быть музой великолепной поэзии. Мне кажется, никто ни до, ни после него не смог так раскрыть красоту языка.
— Значит, вот что тебе нравится? Я хочу сказать, ты что, читала все его пьесы?
— Не все, но любимые могу перечитывать много раз. В основном трагедии и хроники. Хотя, конечно, эти хроники по большей части тоже трагедии, — я приподняла голову с подушки и посмотрела на Майка. — Думаешь, со мной что-то не так, да? Потому что мне нравятся трагедии? И загадочные убийства, и моя работа, такая специфическая...
— Ты только сейчас догадалась?
— Нет, просто иногда это становится очень заметно. А кем бы хотел быть ты?
— Нилом Армстронгом. Первым человеком, побывавшим на Луне. Быть самым первым из всего человечества...
— Время вышло, — я нажала кнопку на подлокотнике кресла и изобразила звук, как бывает в телевикторинах во время неправильного ответа. — Ответ неправильный. Ты боишься летать, ты не можешь быть астронавтом.
— Я просто хочу быть парнем, который первым ступил на Луну. Я ничего не говорил о полетах...
— Так нечестно. На Луну можно попасть только одним способом, а тебе он совершенно не подходит. Слишком долгий полет, никакой выпивки. Следующий вариант.
— Хорошо, — он задумался. — Обычно я меняю выбор в зависимости от того, чью биографию читаю. Но обычно это Веллингтон. Великий стратег — гений, выигравший Ватерлоо. Хотя иногда это Наполеон. До Ватерлоо. Вот откуда я черпаю образы — из 1815 года. Правда, иногда, мой выбор падает на Ганнибала, того, кто перевел слонов через Альпы. В общем, думаю, ты поняла мой типаж — великий генерал, ведущий войска в битву. Умереть, сражаясь, и все такое. А кто идет вторым номером у тебя?
— Тут ничего необычного. Балерина, — я посмотрела на часы. — Прямо сейчас кто-то другой сидит на
— Уже поздно. Ты когда-нибудь танцевала ведущие партии? Ну, когда училась в балетной школе?
— Царицу виллис. Такова моя судьба. Мне не доставалась ни Одиль, ни Коппелия, ни принцесса Аврора.
— Что за виллисы такие? Никогда о них не слышал.
— Девственницы, которые умерли от неразделенной любви или до свадьбы, это из «Жизели». Их там несколько рядов в тюлевых пачках, они занимают всю сцену. Почти весь второй акт они затанцовывают до смерти тех, кто разбил им сердца. Когда-нибудь я свожу тебя на «Жизель». Лично мне этот балет кажется моим отражением. Так, кто у тебя следующий?
— Джо Димаджио. Иногда я выбираю между Малышом Рутом и Миком, но, с другой стороны, Джо был не только легендарным бейсболистом, у него
— И не забудь про Энди Петита. Вот кто действительно красавчик. Превратись в Энди Петита или Дерека Джетера, и тогда мне не составит труда влюбиться в тебя.
— Итак, последняя попытка. Последняя фантазия. Кто?
— И снова мне легко ответить. Тина Тернер. После разрыва с Айком — на этом я настаиваю.
— Вот теперь ты говоришь дело, блондиночка. Хороший выбор.
— Помнишь ее тур с альбомом 1985 года «Частный танцор»? Когда она спускалась по ступенькам, подвешенным к потолку «Мэдисон-Сквер-Гарден»? Эту ее львиную гриву, бесконечно длинные ноги, мини- юбку, четырехдюймовые каблуки и как она при этом пела «На что способна любовь»? Она прошла сто или
