— Клянусь, я слопаю тебя всего целиком! — Зауггуг мстительно ухмыльнулся. — Выпью твою кровь, обглодаю и сгрызу твои косточки! По древнему обычаю, бытующему на моей планете, храбрость и сила врага с его мясом и кровью переходят к тому, кто его сожрал… Ты — мой!.. — Растопыренными пальцами бандит потянулся к лицу пленника. — Твоя кожа, глаза, язык, горло — всё это уже через пару часов будет перевариваться в моём желудке!
— А не лопнешь, упырь?
Зауггуг, действительно, едва не лопался — до того нажрался. Срыгиваемая кровавая слизь текла по его подбородку и грязному животу.
— Ничего, коп, за меня не беспокойся, — бандит снова рыгнул и запустил свой длинный ноготь Дарту в бок, но ноготь сломался, вызвав гримасу ярости на лице главаря. — Щас переварю твоих дружков и снова проголодаюсь. Копы, которых ты вызвал сюда, будут здесь самое скорое через пятнадцать часов. За это время мои молодцы заберут с астероида кое-какие вещички и мы слиняем отсюда. Нам здесь уже нечего делать. Мы выполнили свою миссию в вашей галактике и уходим. Но вместо нас придут другие! Здесь появится мощный боевой флот Рассадура, и вашему задрипанному Карриору со всей вашей задрипанной Конфедерацией настанет крышка, так и знай! Ха-ха-ха-ха!.. — Зауггуг схватился за свои раздутые бока, давясь от хохота.
Его вырвало кровавой слизью с непереваренными ошмётками мертвечины, на которую тут же набросилось несколько его подручных. Визжа и отталкивая друг друга, они принялись жадно слизывать блевотину.
— Никогда вы нас не покорите, — сказал Дарт, изо всех сил стараясь не выдать ужаса, который вызвали в нём последние слова Зауггуга. — За смерть моих друзей ты ответишь. Недолго тебе осталось людоедствовать. Это говорю тебе я, Гиххем Дарт, а я никогда не бросал своих слов на ветер!
— Ты мне начинаешь нравиться, парень, — осклабился бандит. — Я закушу тобой с особенным удовольствием. А сейчас, — он обернулся к браткам, — нам предстоит большая работа по ликвидации базы. Копы должны найти астероид пустым, ясно? Пока же, — он с ухмылкой бросил на Дарта плотоядный взгляд, — пойду сосну. Мне надо переварить обед перед предстоящим ужином…
И, ударив пятками по бокам своего носильщика, он заставил его двинуться к двери. За ним последовали подручные.
Сторожить связанного Дарта оставили громадного трёхглазого гуманоида с планеты Гистейя, смахивавшего на гориллу. Он выказывал свою ненависть к пленнику тем, что вдруг ни с того ни с сего принимался лупить его кулаками. В основном же великан вылизывал опустевшие корыта.
В обществе этого полуживотного Дарт провёл не два часа, как обещал Зауггуг, а около восьми. Всё это время бандиты были заняты на астероиде. Главарь так спешил покинуть эти места, что многое из награбленного оставил в пещере. Бандиты взяли только самое ценное.
Полыхая соплом, Чёрный Звездолёт вылетел из астероида и начал постепенный разгон до скорости, необходимой для погружения в субпространство.
Когда Зауггуг и его приближённые снова появились в каюте, гистейанец сидел верхом на Дарте, щипал его и царапал когтями. Зауггуг велел затолкать пленника в давильню. Дарт пытался вырваться, но, по знаку главаря, подбежали ещё с полдюжины головорезов, вцепились в него и закинули в прозрачную трубу. За ним захлопнулась дверца.
У Дарта, забывшего в эти жуткие минуты о своём бессмертии, замерло в груди: на стенках трубы ещё оставалась кровь его погибших товарищей…
Сверху начал опускаться поршень. Дарт напрягся, пытаясь плечами сдержать напор тяжеленной махины, но куда там! Бороться с ней было бесполезно. Дарт распластался на дне давильни, придавленный громадой.
Странное дело, боли он не чувствовал, сознание по-прежнему было ясным. Ощущался лишь дискомфорт из-за того, что нельзя было пошевелиться. Краем глаза он видел за прозрачной стенкой физиономии бандитов, ожидавших, что его размажет в кровавое месиво.
В их вытаращенных глазах читалось изумление.
— Он что — резиновый? — донёсся до Дарта визг Зауггуга.
Поршень приподнялся и со всего размаху снова опустился, потом ещё раз, и ещё. Наконец поршень уехал в потолок, и на Дарта брызнуло пахучей жидкостью — 'приправой'. Не обращая на неё внимание, он встал, скрестил на груди руки и с мрачной усмешкой уставился на людоедов.
Его вытащили из трубы и снова связали. Главарь приблизился к нему с перекошенным от бешенства лицом.
— Ну хорошо, коп! Пюре из тебя не получилось, придётся приготовить жаркое!
Ему подали провод, конец которого был раскалён добела. Он ткнул этим концом Дарту в лицо.
— На, получай!
Пленник не пошевелился. Его странные, казавшиеся слепыми глаза, такого же цвета, что и тело, не отрывались от чёрных очков бандита.
Выведенный из себя Зауггуг принялся хлестать его проводом. Он лупил с таким остервенением, что скоро выбился из сил. Пленник по-прежнему был невозмутим. Раскалённый провод не оставил на его теле никаких следов.
По знаку главаря на Дарта набросилась вся свора. В пленника пытались всаживать ножи и колья, вгонять металлические свёрла, применили даже плазмопилу, но всё было бесполезно. Дарт не только оставался невредим, но и ещё усмехался в ответ на потуги истязателей. Его новое, ставшее сверхпрочным тело проявляло поистине чудеса. Ножи и свёрла и на миллиметр не могли войти в него, плазмопила гудела и сверкала, но так и не смогла погрузиться в его бок. Гистейанец схватил кувалду и с размаху принялся бить ею Дарта по голове; другие бандиты, яростно воя, в бессильной злобе грызли и кусали его пальцы, бёдра и живот. Зауггуг не выдержал и собственноручно начал жечь пленника бластерным лучом. Оплавились и упали верёвки, связывавшие Дарта, но на теле его не появилось и намёка на ожог.
— Зря стараешься, тварь, — усмехнулся комиссар. — Тебе меня не убить.
— Кто ты такой? — провопил Зауггуг, отдуваясь. — Ты не человек! Ты — робот, кукла, кибернетическое чудовище! И не думай, что с тобой нельзя расправиться!
— Ошибаешься, Зауггуг, — холодно ответил Дарт. — Я был человеком и остался им даже после того, как моё тело обрело нечеловеческую жизнеспособность. Ты выведал многие тайны Карриора, но ещё больше тайн остались скрытыми от тебя. Знай, что мы обладаем секретом абсолютного бессмертия, секретом, который никому на Рассадуре и не снился! А если таких, как я, против вас выйдет целая армия, что тогда? Удастся вам справиться с нами? Скажи своим тёмным хозяевам, чтоб не совались сюда — здесь их ждёт гибель!
— Абсолютного бессмертия, говоришь? — в ярости завизжал Зауггуг, взмахивая кулачками. — Не бывает такого! Хотел бы я посмотреть, что станет с твоим бессмертием в фотонном реакторе! Эй, ребята, тащи его к люку! Уж там-то он не уцелеет… Весь сгорит… До атомов расщепится…
Дарта снова связали, выволокли в коридор, скатили, как мешок, по какой-то лестнице и втащили в пустую, очень жаркую каюту.
Посреди каюты в полу темнела крышка люка. Её, видно, давно не открывали, поскольку бандитам пришлось изрядно повозиться с проржавевшими запорами. Крышку наконец откинули и каюта наполнилась гулом и рёвом фотонного реактора. Стало ещё жарче. Зауггуг весь побагровел, очки его запотели, на лбу выступила испарина. Однако держался он нарочито бодро и даже злобно засмеялся, показывая пальцем на чёрное отверстие.
Связанного Дарта наклонили над трубой, уходившей вертикально вниз. Где-то там, на другом конце трубы, бесновалось белое пламя, в котором сгорало практически всё, превращаясь в энергию. Комиссар ощутил неприятное замирание. Но эта слабость длилась мгновение, не больше. Он вздрогнул и напрягся всем телом, когда кованый башмак Зауггуга опустился на его затылок.
— Так будет со всеми, кто идёт против воли Рассадура! — победно прогорланил бандит. — А теперь подохни, падаль…
И вдруг завопил во всё горло: это Дарт, вывернувшись, вцепился зубами в носок его башмака.
Комиссар уже падал в люк, и не миновать Зауггугу полететь вместе с ним, если бы главаря в последний момент не удержали подручные. Зауггуг верещал от ужаса, лицо его было уже не багровым, а
