— Да, за последний год в Маскаве случилось несколько аварий ситикоптеров, — размеренно сообщил начальник отряда. Светоотражатели на его куртке сдержанно посверкивали. — В данном случае машина потеряла управление при попытке попасть в ситикоптерный колодец.
Начальник отряда показал куда-то вверх. Камера круто задрала голову. Вверху бесшумно клокотала белесая туманная каша облаков и дождя, в которой терялась горловина колодца.
Семен Клопшток отдернул руку и протараторил в микрофон:
— Чтовавесноколисведавших?
— Не понял, — сказал начальник отряда, когда микрофон вернулся.
— Что-вам-известно-о-количестве-пострадавших? — терпеливо повторил Семен.
— Один пассажир погиб. Пилот серьезно ранен… госпитализирован. Второй от госпитализации отказался, — сообщил начальник спасателей, виновато разведя руками. — Он получил незначительные ушибы. То есть получила. Это женщина.
— Итак, вернемся к тому, — вновь затрандычил Семен, — из-за чего, в первую очередь, нашасмочнагруппа находится на крыше «Маскавской Мекки». Мы уже видели, что творится на подходах к Рабад-центру. Одна из камер установлена сейчас у смотровых окон пилона. Мы рассчитывали показать вам сверху всю картину разворачивающихся событий. К сожалению, погода препятствует этому.
Кадр сменился. На экране глобализатора возникло мутное слоистое марево, в котором блуждали какие-то огни. Через несколько секунд, невнятно пошуршав, марево исчезло вместе с огнями.
— Вот такая погода, — сказала ведущая. — Спасибо, Семен. Попробуем снова связаться с одной из тех двух камер, что расположены у входа в «Маскавскую Мекку». Похоже, накал страстей у Восточных ворот достиг такого же уровня, который вы могли недавно наблюдать у Западных. Малика, вы слышите?
Возникло чье-то искаженное болью и ужасом лицо. Пропало. Мелькнули несколько темных фигур. Показалось зарево. Камера слепо наехала на перевернутые и горящие мобили. Затем дала слишком быструю панораму, слившуюся в горизонтальные полосы. Затем кадр начал шататься вправо-влево будто действие происходило на корабле, попавшем в страшную бурю. По всему экрану размашисто и резко моталось что-то неразличимое, полосатое. Еще через секунду все это с шумом повалилось на бок и застыло. Стала видна брусчатка, неподвижный угол бордюрного камня и уперевшееся в него рубчатое колесо мобиля. Секунду или полторы ничто не менялось, только в правом нижнему углу суетливо бежала цифирь временной отбивки. Потом появились ноги в стоптанных ботинках. Один из ботинков вырос до размера колеса. Послышался хруст и наступила темнота.
Вслед за тем экран загорелся изумрудной спиралью, и вкрадчивый голос произнес:
— Что возьму я с собой на морское дно?
Спираль тем временем непостижимым образом превращалась в зеленоватое русалочье лицо.
— Да, милый, — прокладки «Либертад!» Только с ними я чувствую себя свободно в любой стихии!
Русалка чарующе рассмеялась; тут же стала выгибаться, заводя руки за спину, отчего ее полные салатные груди выпятились и стали торчком; через мгновение так же непостижимо плавно она превратилась в птицу и упорхнула, оставив качаться золотую веточку, на которой, оказывается, сидела.
— Я могу идти? — устало спросила Настя, отводя взгляд от экрана.
— Подпишите, — сержант придвинул ей протокол. — Вот здесь: с моих слов записано верно… И время поставьте. Двадцать минут второго.
Она машинально пробежала записанные им сведения: ситикоптер госномер МАХ-1124… находилась на заднем сидении в качестве пассажира… заметила странные эволюции летательного аппарата… в момент удара почувствовала… что она почувствовала в момент удара? Да ничего, пожалуй. Даже страха не было. Должно быть, в момент удара она на несколько секунд потеряла сознание. А когда очнулась, дело уж было швах: Сергей сидел в кресле, неестественно запрокинув голову, и по тому, как была вывернута его шея, она сразу поняла, что он безнадежно мертв; Денис хрипло стонал, вытирая ладонями черное лицо; света не было; она стала дергать ручку двери; дверь не шелохнулась, и тогда в ней нашелся голос, чтобы закричать: «Денис! Денис!» Мелькнула мысль, что сейчас они загорятся. «Сука, падла!..» Хрипло и бессмысленно бранясь, Денис тяжело перевалился на заднее сидение; ей пришлось вплотную придвинуться к телу Сергея, Денис уперся в дверь ногами: захрустело; кажется, даже стало подаваться. Сергей смотрел вверх, глаза мертво поблескивали. Содрогаясь, она сунула руку во внутренний карман его пиджака и ловко извлекла скользкий бумажник. Денис все хрипел, упираясь; скорчер нашелся в боковом; дверь распахнулась со звуком лопнувшего шарика — пум!; от освещенных и мокрых плоскостей флайт-пункта уже бежали; вот наконец вспыхнули прожектора, нашарили… пламя, к счастью, так и не занялось, а уже откуда-то справа лупила струя пожарной пены…
Каковы итоги? В Маскаве — революция. Сергей — в черном мешке, очертания которого отпечатались, казалось, прямо на сетчатке. Денис — в госпитале. Алексей — пропал где-то в недрах «Маскавской Мекки». В сумке — скорчер. В бумажнике Сергея два десятка банковских карточек. Кое-где надписаны коды доступа — Сергей не надеялся на память… Сама она сидит, как дура, перед полицейским протоколом… еще коленка ноет. Она сплюсовала все это и передернулась, пытаясь унять дрожь. Что на ее месте сделал бы Леша? Хмыкнул бы, как один это умеет, и сказал: «Как нельзя более удачно все сложилось… Не находишь?» И покачал головой.
А потом?
А потом бы двинулся дальше.
Она торопливо расписалась.
— Я могу идти?
В эту секунду померк свет.
— Ого! — сказал лейтенант.
Он вскочил и подошел к окну.
Настя тоже встала.
Искусственное небо Рабад-центра погасло. Теперь только освещенные окна да нижние ярусы светильников вокруг зданий рассеивали тьму. Глаза привыкали к новому уровню освещения: начинали проглядывать черные ребра, на которых держался свод.
— Ничего себе!
Лейтенант громыхнул стулом, быстро нащелкал номер:
— Саладзе? Ты видел?.. Ну не знаю… не было? Откуда мне знать? Думаешь?.. А Балабука? Не отвечает? Ага… Странно. Ну ладно, звони.
Положил трубку и озабоченно повел носом, принюхиваясь.
— Скажите, — устало попросила Настя. — Как мне пройти на кисмет-лотерею?
— На кисмет-лотерею? — переспросил лейтенант. — Вобще-то я бы вам не советовал… Смотрите, что делается.
Она пожала плечами.
— Дело ваше. Второй этаж главного корпуса. Письменный зал. — Лейтенант взглянул на красную блямбу потолочного файр-детектора и снова потянул носом. — Что за напасть, дым откуда-то… Вам точно не нужна помощь?
Когда за ней закрылась дверь, лейтенант вздохнул и опять взялся за трубку.
— Саладзе! У тебя сигнализация молчит?.. Ага… Не знаю… кажется, дымком откуда-то потягивает. Да ладно, какой кальян… не болтай. А Балабука что? Не прорезался? И не отвечает? Ну, не знаю… Звони, если что.
Посидел, барабаня пальцами по листу бумаги.
Потом поводил пальцем по списку телефонов, набрал номер и долго слушал длинные гудки.
Бросил трубку, поднялся, подошел к окну и посмотрел вверх.
Свод оставался темным.
Лейтенант выругался и машинально поправил кобуру скорчера.
